Карен Робардс - Призраки озера

Сара пристально огляделась.

– Наверно, здесь водятся привидения. – Несмотря на духоту, девочка поежилась.

– Ночью всегда так кажется.

Оливия постаралась произнести эти слова как можно более спокойно, но не сдержалась и быстро оглянулась по сторонам. Беги прочь, Оливия. Убегай! Она могла бы поклясться, что снова слышит шепот, пробивающийся сквозь испарения, но тут же попыталась успокоить себя: это всего лишь воображение. Ну, какие тут могут быть голоса, тем более призраков, в этом звоне цикад, глухих шлепках озерной воды о берег, шорохах и прочих звуках ночи? Просто тропинка, по которой они пошли через лес, слишком уж мрачная. Надо было держаться дороги, пока не доберутся до подъездной аллеи. Зря она выбрала кратчайший путь.

– Ты боишься? – Сара вопросительно взглянула на мать и плотнее прижалась к ее боку.

– Нет, – решительно отозвалась Оливия, сама не веря своим словам. Какая разница, боится она или нет? Все равно возвращаться уже поздно. Дорога осталась далеко за спиной, лучше шагать вперед, к дому, – так ближе.

Над головой то выплывала, то вновь скрывалась за лиловым кружевом облаков ущербная луна, скудным серебряным светом освещая им путь. Мерцающие звезды пробивались сквозь густой шатер листвы. Слева, на отполированной глади озера, появилась призрачно светящаяся лунная дорожка, а кольцо водяных гиацинтов у самого берега, казавшихся черными при этом освещении, напоминало какой-то жуткий хоровод. Справа, всего в двух шагах от них, возвышалась непроницаемая темная стена кипарисовой рощи. Все кругом жило, шевелилось и двигалось, словно неизвестные ночные чудища: шуршали листья, раскачивались ветви деревьев, цеплялись за платья какие-то растения. Нудно звеня, кружили над головой тучи ночных насекомых. Пронзительному клекоту десятков древесных лягушек дуэтом вторили со стороны озера жабы. Впереди, там, где высокий берег озера нависал над водой, как над краем пропасти, на вершине утеса виднелись завалившиеся набок памятники давно почившим членам семьи Арчер. В темноте слабо просвечивал старинный мраморный склеп патриарха рода, а окружающие его древние каменные надгробия сами напоминали привидения, особо зловещие в белесых клочьях тумана.

Водятся привидения?.. Верно. Хотя она никогда не признается в этом Саре.

– Это то озеро, где утонула твоя мама?

Чувствительный и с развитым воображением ребенок коснулся именно той темы, которую Оливия меньше всего хотела бы обсуждать, особенно сейчас. Смерть матери стала главным событием в ее детстве. Она в одно мгновение изменила все, как сокрушительное землетрясение в один момент меняет ландшафт местности. И все же, хотя боль утраты оставалась острой и сильной все эти годы, Оливия не могла вызвать в памяти четких воспоминаний о том, как узнала, что мать мертва, и кто ей об этом сказал. Никаких картин о похоронах, отчиме, о семействе Арчер в трауре. Словно тот участок ее мозга, который хранил память о событиях, окружавших смерть матери, был полностью стерт. Все, что она знала, – это скупые факты: ее мать утонула в озере в возрасте двадцати восьми лет.

В том самом озере, из которого, как ей кажется, сейчас доносятся призывные голоса.

– Да. – Оливия сжала зубы, гоня прочь внезапную боль-напоминание о былых потерях и стараясь не обращать внимания на леденящий ужас, который змеей пополз по спине. Она не позволит одержать верх смертельному страху перед озером, который отравил ей юные годы. Тогда ей казалось, что озеро только ждет момента, чтобы поглотить ее, затянуть под свою сверкающую поверхность, как это случилось с матерью. Ее двоюродные братья, догадавшись, что она боится озера, безжалостно терзали ее, и как-то – Оливия никогда не забудет этот день! – столкнули ее в воду. И вот сейчас, после стольких лет, когда она, казалось, почти забыла об этом, страх, похоже, опять поднимает голову, опять терзает ее. Даже один взгляд в сторону озера вызывает в ней панический ужас.

Убегай прочь. Беги!

Оливия попыталась освободиться от этих мыслей. Она уже не ребенок, чтобы пугаться озерной глади, даже если под нею грезятся пучины, изрыгающие загадочные голоса. В конце концов, ей уже двадцать шесть – она мать, единственная опора для себя самой и для дочери, после развода прошло вот уже почти семь лет. Взрослый человек.

– После смерти твоей мамы ты жила с отчимом, пока он не умер, правда? А потом о тебе заботилась его семья. Пока ты не вышла замуж за папу, да?

Сара прекрасно выучила эту историю. Тщательно отредактированная и романтизированная версия о жизни матери стала ее любимой вечерней сказкой. Последние годы, что они провели в Хьюстоне, обе – и Сара, и, надо быть честной, сама Оливия – нуждались в какой-то опоре, в мечте о лучших местах и лучших днях.

– Да, – подтвердила Оливия, судорожно отыскивая среди осколков и обрывков информации, сохраненной усталым сознанием, ту, что помогла бы любыми средствами сменить предмет разговора. Этой ночью, пока она пробиралась по тропе сквозь кипарисовую рощу, кольцом сомкнувшуюся вокруг озера, столь удачно прозванного озером Призраков, к Большому дому и воссоединению с Арчера-ми – воссоединению, которого она одновременно и жаждала, и боялась все эти годы, – ее прошлое перестало быть просто волшебной сказкой, которой убаюкивают на ночь малышку-дочь. В одно мгновение оно стало реальностью.

– Что это? – голосок дочери зазвенел от удивления.

Они настороженно замерли, обменявшись удивленными взглядами, и простояли так какое-то мгновение, крепко держась за руки. К ночным хорам голосов присоединился новый, странный и совершенно непонятный звук.

– По-моему, это «Твист энд шаут», – неуверенно сказала Оливия после того, как постепенно начало ослабевать напряжение, расслабляя скованные страхом мускулы.

Она с облегчением заметила, что грохочущие звуки оркестра помогают отвлечься от призрачной атмосферы окружающего. Уже через пару секунд на губах ее мелькнула едва заметная улыбка. Должно быть, в доме какая-то вечеринка. Ну, точно, поэтому никто и не ответил на ее звонок с автобусной станции. Арчеры это любят. Летом, обычно в августе, они устраивают пикник с танцами на открытом воздухе, на который приглашают весь город. И все приходят.

Арчеры всегда отличались жизнелюбием и были ярче и интереснее многих, кого она знала. С тех пор, как она их покинула, призналась себе Оливия, ее жизнь стала бесцветной, словно выжженная земля. И вот теперь, стоило ей только вновь ступить на родные просторы, как жизнь стала приобретать яркие краски.

Как же ей их не хватало!

– Это вечеринка. Поспешим, мы пропускаем самое интересное. – Она попыталась внести веселые нотки в свои слова и с облегчением заметила на губах дочери ответную улыбку. Взявшись за руки, они с новой энергией зашагали вперед, в такт заразительным музыкальным ритмам, которые с каждым шагом становились все громче.