Татьяна Лисицына - Вопреки предсказанию (СИ)

— Замолчи! — Нина натянула одеяло до подбородка. — Сама не знаю, что со мной происходит. Думала, это сон. Как я теперь Коле в глаза посмотрю?

Опомнившись, что они все еще лежат в постели, девушка поспешно встала и накинула халат. Последовав ее примеру, Василий натянул одежду. Сердце его разрывалось от боли. После стольких лет мечтаний и ожиданий он получил ее, но близость не принесла радости. Нина все равно его не любит, несмотря на заговор. Словно прочитав его мысли, девушка спросила:

— Скажи мне правду. Я должна знать, иначе места себе не найду. Улита что-то сделала со мной?

Василий кивнул, опустив на мгновение голову, но тут же вскинул ее и заговорил с горячностью, еле сдерживаясь, чтобы не упасть к ее ногам.

— Пойми же, я больше не мог без тебя! После того, как увидел, как ты целуешься с другим.

— Зачем вы это сделали? Вы же забрали меня! Меня больше нет, моей воли больше нет. Я не принадлежу себе. Мое тело больше не мое, оно не повинуется мне, оно повинуется тебе. И тебе нужна эта кукла, которой я стала? — У Нины начиналась истерика. — Ну, возьми меня еще раз. Ты же хотел этого? — она сдернула с себя халат и стояла перед ним обнаженная в неярком свете лампы.

— Прости меня. Я спрошу мать, как можно снять приворот. Я не знал, что тебе будет так плохо. Думал, все станет, как раньше. Ведь когда-то ты любила меня.

— Да кто вы такие, чтобы распоряжаться чужими душами? — выкрикнула Нина, вовсе не желая отдаваться воспоминаниям. — Что мне теперь делать? Ведь я не смогу забыть, что принадлежала тебе. Думаешь, Николай мне поверит, если ему рассказать, что твоя мать приворожила меня, и я, думая, что это сон, отдалась другому?

— Если любит, поверит, — мрачно заметил Василий. — Я бы тебя простил, если бы ты не во сне, а на самом деле изменила. Я все бы тебе простил, если бы ты согласилась выйти за меня. Николая этого и кого угодно.

— Убирайся вон! И не смей мне говорить о любви! Если бы ты меня любил, ты бы никогда не сделал это со мной насильно. — Нина отвернулась от него, пытаясь справиться с нахлынувшей дрожью. Заметив это, Василий непроизвольно шагнул ей навстречу и протянул руки. Ужас охватил Нину, как только она поняла, что хочет его объятий. Нет! Это не ее желание, это действие приворота. Схватив халат, она выбежала на веранду, чтобы избежать искушения.

Василий вышел следом, надел брошенные у двери кроссовки. Нина стояла у окна, повернувшись к нему спиной, и смотрела в темноту. Он потоптался на месте, хотел еще что-то сказать, но слова не шли, боль сердца заглушала даже жалость к ее обиженной одинокой фигурке. Она не любит его! Он молча вышел. На улице оглянулся: во всех окнах горел свет. И от этих ярких пятен, Василий почувствовал себя еще хуже: она хотела избавиться от темноты, от того, что произошло с ними под покровом ночи. То, что для него было бесконечной нежностью и любовью, для нее оказалось позором.

Сатанов лежал на пляже, глядя на набегающие волны. И кто это говорил, что шум моря успокаивает? Монотонное шуршание воды об гальку наводило тоску. Палящее солнце раздражало. Иван устал от жары, от постоянно влажного тела и липнущих к нему вещей, духоты и оголенных тел на пляже. Нескончаемый курортный праздник сводил с ума. Сатанов приятно задремал, устроившись в тени пляжного зонтика. Из сладкого сна вырвал звонкий голосок.

— Мама, можно я пойду купаться?

Опять эти дети! Какого черта их здесь так много? Верещат, брызгаются, капризничают. Сатанов терпеть не мог этих вечно орущих созданий. Казалось, что тебе надо? Радуйся, что привезли на море. Когда он был маленьким, родители никогда не брали его с собой. Оставляли на даче. В отместку мальчик издевался над бабушкой, пока та не отказалась от него. Лагерь он ненавидел еще больше, поэтому придумал развлечение. Вычислял какого-нибудь слабого пацана и подговаривал ребят устроить травлю. Дело обычно заканчивалось тем, что беднягу, которому не было прохода от дразнящих, забирали домой. Сатанов всю жизнь ненавидел слабых. Когда мать лежала в больнице, ни разу не пришел ее навестить. К отцу не явился даже на похороны. Никчемные людишки, которые не смогли дать ни тепла, ни любви. Зачем они ему?

— Мама, ну, когда мы пойдем купаться? — зазвенел рядом голосок.

Иван, подняв голову, увидел девочку лет пяти в розовых трусиках с оборочками, нетерпеливо выплясывающую вокруг мамаши, развалившей свое пышное тело на шезлонге.

— Мама, но уже прошло полчаса после обеда, — не унималась девочка.

Сатанов раздраженно сел на лежаке и уставился на малышку. С каким бы удовольствием сжал бы тоненькую шейку, чтобы капризный цыпленок замолчал. И толстуха тоже хороша. С такой фигурой на пляже делать нечего, а эта еще бикини надела. От женщин одно зло! Не зря их на Востоке держат закутанными с ног до головы. Сатанов отвернулся к морю и увидел кокетливо идущую вдоль берега блондинку. Девушка высоко поднимала стройные ножки, ловя восхищенные взгляды разморенных от жары мужчин. На ум опять пришла легенда об Иване и Марье. Суть любой женщины в соблазнении. В тот момент, когда мужчиной овладевает зов плоти, она побеждает.

Эх, попадись ты мне, сучонка! Сатанов почувствовал злость. Взял бы ее грубо, чтобы она кричала и просила пощады. Оставил бы синяки на загорелом теле. Одним разом отбил бы желание соблазнять. Сатанов чувствовал в себе непреодолимую потребность наказывать весь женский пол за его существование. Ему казалось, что он рожден именно для этой миссии. Да что они себе позволяют? Женское тело — инструмент для удовлетворения мужских потребностей. И уж ни в коем случае не средство для управления мужчинами. А что сейчас пишут в модных журналах? Это же позор! Он скосил глаза: так и есть, толстуха читала «Космополитен». Журнал лежал на полотенце.

— Мама… — канючила девчушка.

— Лена, отстань! — женщина перевернулась на бок.

Иван снова посмотрел в сторону моря.

Загорелый молодой человек подошел к блондинке. Девушка передернула плечиками и, еще больше вихляя бедрами, направилась дальше. Парень застыл, глядя ей в след.

Может, стоит назначить свидание и показать, что миром правят мужчины? В конце концов, ему надоели проститутки. Маленькая девочка, воспользовавшись тем, что мама увлеклась «Космо», побежала одна к морю. Сатанов с интересом наблюдал, что будет дальше. Через некоторое время женщина, лениво перевернувшись, отложила журнал и сняла бретельки бюстгальтера. Прошло несколько минут, прежде чем исчезновение дочери было замечено.

— Лена! Лена! — заорала женщина, — вскакивая с шезлонга и озираясь по сторонам.

— Она пошла купаться, — ехидно заметил Сатанов.

Женщина округлила глаза и, подпрыгивая на раскаленных камнях, побежала к морю, завязывая на ходу бретельки.

Провинившаяся дочь была вытащена из воды и с диким ревом приведена обратно. В ярости мамаша сорвала с нее нарукавники и нашлепала по попе.

— Ты плохая, плохая! — захлебываясь слезами, Лена топала ножками. — Я хочу купаться. Купаться!

Это было слишком. Сатанов хорошо знал силу своего взгляда. Он уставился на девочку, внушая ей, чтобы она замолчала. Убедившись, что противное создание и не думает смотреть в его сторону, Иван встал с лежака. Присел возле нее на корточки и заглянул в мокрое от слез личико.

— Нельзя плакать, иначе я тебя удушу, — последние слова он произнес шепотом, чтобы не слышала мать. — Вот так! — он быстро сомкнул руки на шее малышки, чувствуя пульсацию. Одно движение, всего одно движение, и глупышка обмякнет в его руках и никогда не вырастет во взрослую женщину, не научится проклятому искусству соблазнения. На краткий миг почувствовал себя богом: жизнь этого цыпленка оказалась в его руках: она вполне могла умереть невинной. Иван быстро огляделся. Пляж был полупустым.

— Что вы делаете? Отпустите ее! — испуганно закричала женщина.

Иван с сожалением отпустил нежную детскую шейку и усмехнулся.

— Научись ребенка воспитывать, чтобы он никому не мешал. Ты же не будешь больше плакать, Леночка? — он потрепал девочку по голове и, как ни в чем не бывало, направился к морю. Когда вернулся, ни Леночки, ни ее мамаши не было. Сатанов удовлетворенно улыбнулся. Сбежали! Жалкие трусливые создания! Как же он их ненавидит!

Когда Дарья Дмитриевна сошла с автобуса, было уже совсем темно. Завернув на улицу Некрасова, она быстрым шагом приближалась к дому. Высокая мужская фигура выскользнула из их ворот и исчезла в соседней калитке. «Это же Василий. Зачем он приходил так поздно?» — подумала с тревогой Дарья Дмитриевна, ускоряя шаг. Во всем доме горел свет, и это еще больше испугало ее. Как правило, Нина к ее возвращению уже спала. Дверь на веранду оказалась незапертой. Дочь с распущенными волосами стояла босиком на полу, обняв себя за плечи. Из-под кое-как застегнутого халата виднелось голое тела.