Плохая компания (СИ) - Гетта Юлия

Мужчина оставил Гарыныча в покое, и медленно развернулся к Кариму, буквально уничтожая взглядом.

— Да вы что, шпана, совсем охренели? — зловеще произнёс он, приближаясь к новому объекту своей ярости.

Карим не стал дожидаться нападения, он уже видел, на что способен этот мужик. Сделав короткий взмах палкой, отвлекая внимание противника, он ударил ногой точно между ног, заставляя мужика согнуться пополам. Этому запрещённому приему он научился ещё в детстве, когда приходилось отбиваться от неравных по силам противников, особенно если неудачно забредёшь вечером не в свой район.

— Папа! — бросился к отцу на помощь парнишка.

А Карим молниеносно подлетел к Гарынычу, схватив того за ворот рубашки, и потянул за собой.

— Быстро! Быстро! Уходим!

Мужик орал матом и сыпал угрозами им в спины до тех пор, пока парни не скрылись у него из вида.

Они бежали практически до самого своего района, ни разу не останавливаясь, чтобы перевести дух. И как только из-за деревьев показались знакомые убитые временем постройки, они позволили себе замедлиться и рухнуть на ближайшую скамейку, задыхаясь от долгого бега. Когда дыхание было более или менее восстановлено, Гарыныч с серьёзным видом посмотрел Кариму в глаза и сказал:

— Братан, спасибо, от души! — протянул и пожал ему руку. — Честно, от тебя помощи не ожидал.

Карим в свою очередь впился внимательным взглядом в лицо своего собеседника.

— Оставь в покое меня и моих парней, — безапелляционным тоном потребовал он.

— Ты же понимаешь, что это была форс-мажорная ситуация? — возмутился в ответ Никита, — Обычно все протекает гладко!

— Бля, Гарыныч, не беси меня! — Карим раздраженно передернул плечами. — Вот пробил бы тебе сегодня башку этот мужик, и кому нужны были бы потом твои бабки? Если тебе легкие бабки дороже жизни, ну и хрен с тобой, Но пацанов моих не трогай, понял?

— А ты не слишком разбазарился, а, Карим? — скривив лицо, враждебно посмотрел на него Гарынов. — У твоих пацанов свои головы на плечах, и ты за них не решай!

Он с презрением сплюнул, а затем поднялся с места, и не спеша пошёл в сторону своего дома, даже не попрощавшись.

Карим тихо выругался и уже пожалел, что не оставил Гарыныча на расправу тому мужику. Может, он и не убил бы его, а сдал ментам, и тогда на одну головную боль Карима бы стало меньше.

Добравшись домой, Саша чувствовал себя разбитым и выжатым, как лимон. Устало открыл дверь их с матерью комнаты, одной из многих, заполняющих длинный мрачный коридор старого общежития, прошел внутрь. Изначально комната была довольно просторной, но после рождения Саши его мама приняла решение как-то отделить кухонную зону от спальни, чтобы шум не мешал малышу спать. После разделения обе комнатушки получились довольно тесными, и единственное место, где Карим чувствовал себя привольно, была длинная и просторная лоджия. Готовясь к появлению сына, мама позаботилась и о том, чтобы застеклить ее. Благодаря этому, в тёплое время года лоджия превращалась в ещё одну полноценную комнату, куда Карим перебирался на все лето, превратив её в свою отдельную спальню. Он выносил туда один из диванов, которые загромождали собой все свободное пространство внутри помещения, и, если не было дождя, почти всегда спал с распахнутыми настежь створками рамы.

За окнами ветвилась густая растительность, скрывая импровизированную спальню Карима от посторонних глаз, и даря ему ещё больше свежего воздуха. Каждый вечер, возвращаясь домой с работы, он мечтал лишь об одном — лечь поудобнее на свой мягкий диван, включить какой-нибудь интересный фильм на стареньком ноутбуке, и на время оторваться от реальности. И в этот раз он мечтал о том же, но обстоятельства не позволили насладиться спокойным вечером.

Едва Карим переступил порог, ему в нос ударил резкий характерный запах алкоголя и сигарет, и парень сразу понял — мать опять сорвалась. Пройдя в комнату и увидев на полу пустые бутылки, следы от грязной обуви и не застеленный, со смятыми комьями белья на поверхности, диван, он лишь убедился в своих выводах. Матери в комнате не было, Карим заглянул в ванную, хоть и ванной эту отгороженную от кухни комнатёнку метр на метр назвать было можно лишь с натяжкой. В ней помещались лишь унитаз и небольшая раковина, установленные впритык друг к другу.

Мама спала сидя на полу, положив голову на ободок унитаза. Её волосы спутались, кое-где в них застряли частицы рвотной массы, которая оставила свой след так же и на лице женщины.

Карим попытался разбудить мать, но безуспешно. В ответ на все его попытки, она лишь бессвязно мычала, даже не размыкая век. Обхватив одной рукой её под грудь, парень поднял женщину с пола, и, включив тёплую воду, аккуратно смыл остатки рвоты с её лица и волос. Затем взял её на руки и отнёс в комнату, уложив на диван, предварительно скинув ногой на пол грязное белье. Достал одеяло из массивного советского шкафа, стоящего у противоположной стены, накрыл им маму, и принялся за уборку.

Мать сидела на стакане, сколько он себя помнил. Иногда периоды между запоями сокращались, иногда растягивались, но результат всегда оставался один и тот же — рано или поздно она срывалась, и тогда последствия могли быть самыми разными, доходящими иногда до госпитализации. Парень воспринимал это всё как данность. Он не чувствовал ни обиды на мать, ни злости, лишь досаду, от того, что это произошло именно сейчас, ни раньше и не позже. Когда он был помладше, в их доме часто ошивались местные алкаши, её собутыльники, но как только Карим подрос и немного возмужал, то очень быстро всех отвадил. Однако его мать могла пить и в полном одиночестве, ей, по большому счету, было все равно.

В какой-то момент в их жизни появилась Ника — соседка и мамина школьная подруга, которая переехала жить в их общагу, когда Саше было около пятнадцати лет. Её появление благотворно сказалось на маминых запоях, она стала пить гораздо реже, и когда это происходило, Ника прибегала к парню на помощь, останавливая свою подругу и не давая ей напиться в рога. Она много рассказывала Кариму об их детстве. И, слушая её рассказы, парню даже не верилось, что когда-то его мать была нормальным не пьющим человеком, и даже счастливой женщиной. Впервые она начала выпивать после того, как её родители погибли в автокатастрофе. Ей было тогда около двадцати пяти лет, а Сашке всего лишь два годика. Возможно, пьянство не стало бы такой проблемой, если бы не ещё один удар — через год после аварии, их бросил его отец. Подробностей об отце Ника не рассказывала, да Кариму и не хотелось их знать. Единственное, что он испытывал к своему второму родителю — это ненависть и острое нежелание когда-нибудь в жизни повстречать его, ведь тогда мужику точно несдобровать.

Маму же Карим нисколько не осуждал, скорее наоборот, жалел, и старался, как мог, облегчить её жизнь. Сам поддерживал дома порядок, сам готовил и ходил за продуктами. После появления Ники ему стало ещё проще, она старалась помогать, чем могла. Часто готовила им еду и занималась стиркой, что больше всего не любил делать Карим. Его мать от этой заботы немного ожила, но, все-таки до конца так и не сумела справиться со своим горем, забываясь лишь на время, и заливая доброй порцией алкоголя очередной приступ хандры. По этой же причине она не задерживалась ни на одной работе. Когда-то давно она работала продавцом, но кто будет держать человека, который подводит, пропадает на несколько дней и потом появляется с перегаром? Дошло до того, что уже никто не хотел брать ее на работу. Город маленький, слухи расползаются быстро, и дурная слава о пристрастии матери Карима разлетелась в два счета. Выручила Ника. Пристроила её уборщицей в маленькую компанию своего любовника. И тот, испытывая слабость к своей пассии, а может, опасаясь, что та разоблачит их роман перед его женой, закрывал глаза на периодические запои уборщицы.

Прибравшись на скорую руку, Саша прошёл на свою лоджию, и выглянул в окно, вдохнув полной грудью свежий вечерний воздух. На душе было хреново, и дико хотелось поговорить с кем-то, но не со своими пацанами, а с кем-то другим, и желательно женского пола. Почему-то ему вспомнилась на все готовая Карина, и парня кольнуло лёгкое сожаление от того, что он не воспользовался прилипалой. У него давно никого не было, а женской ласки хотелось. Карина могла помочь усмирить на время инстинкты, но почему-то он дофига придирчивый в плане телок. Эта черта дико бесила парня в самом себе, ему хотелось быть проще, как тот же Сыч, которому насрать, где и кого драть, но Карим так не мог. Если девушка не вставляет, после секса с ней он чувствовал себя паршиво, и ничего не мог с этим поделать.