Сердце Зверя - Анна Луна

Наконец детей распределили по отрядам, молодые вожатые забрали их, и Инна могла пойти к себе. Дорога от ворот вела на небольшую площадь перед столовой. Слева от нее располагались друг за другом детские корпуса, рядом с которыми была спортивная площадка, а справа находился длинный деревянный корпус для сотрудников. Часть коридора этого корпуса отделили дощатой стеной и сделали за ней медпункт и изолятор для больных детей. Это и была вотчина Инны и врача Марины Дмитриевны, которая являлась таким же старожилом лагеря, как и Инна.

В медпункт вел отдельный вход с другой стороны корпуса, но в него легко можно было попасть и из блока сотрудников. Правда, по нормативам, дверь, разделяющая корпус, должна была быть всегда закрыта, но кто соблюдает эти правила, когда нет больных детей?

Инна зашла в изолятор, осмотрела обитые рейками стены, погладила свою кровать, открыла тумбочку: там обнаружила одну палочку бигуди из колючек. Обрадовалась, будто встретила старого друга. А она весь год удивлялась, почему в наборе не хватает одной штучки.

– Господи, спасибо тебе за еще одно лето счастья! – закружилась Инна, сжимая бигуди. Остренькие мохнатые ворсинки впивались в ладонь, и жизнь казалась прекрасной.

– Ты чего, Инна? Молишься?

В комнату заглянула Марина Дмитриевна, потом затащила две большие сумки. Вот еще один странный сотрудник лагеря. Почему берут с собой именно этого доктора, никто не понимал, но каждый год она выгружалась из автобусов с солидным багажом и обставляла свой лагерный быт с максимальным комфортом в отличие от Инны. Врач вообще не напрягалась работой: она могла целый день просидеть в столовой, беседуя по душам с поварами, посудомойками и уборщицами. Больных детей принимала Инна, и вызывала М.Д., как звали доктора в лагере, только если сама не могла справиться с ситуацией. В остальных случаях Марина не трогалась с места.

– Инна, бросай свои шмотки и в медпункт. Нужно привести его в порядок. Через час придет первая партия детей на осмотр, – приказала Марина Дмитриевна.

– Хорошо, а вы куда? – спросила Инна, увидев, что доктор уже готова сбежать.

– Мне надо проверить столовую.

– Но я одна не справлюсь с потоком детей.

– Хорошо. Ты пока разбирай лекарства и наводи порядок, а я сбегаю, и приду тебе помогать.

М.Д. исчезла.

– Ну, что за наказание, а не человек! – в сердцах буркнула Инна.

Она понимала, что вытащить из столовой М.Д. будет трудно, но выбора у нее не было. Она знала, на что подписывалась. Инна осмотрела медпункт: коробки, коробки, пакеты. Везде пыль и запустение. Она вытащила ведро и швабру. Слава богу, хоть эти вещи на месте.

– Вам помочь?

Инна оглянулась: в дверях стоял юноша, почти мальчишка и с любопытством разглядывал ее.

– А ты кто?

– Я вожатый. Первый раз приехал работать в лагерь вот и осматриваюсь. Это медпункт?

– Думаю, да. Над входом висит табличка.

– Я видел. Просто так спросил.

– Если ты вожатый, значит должен быть с отрядом.

– Да, я помощник.

– А-а-а, – протянула Инна, – школьник, значит.

– Ну, да. Перешел в одиннадцатый класс.

В лагере каждый год работали такие мальчишки и девчонки. Они слабо помогали воспитателям, но были с детьми на одной волне, за это их и брали с собой.

– Давайте, я вам лучше помогу. Я хочу стать врачом, мне здесь все интересно. А в отряде пока только мешаю.

– Как тебя зовут, помощничек?

– Женя.

– Набери, Женя, воду.

Инна сунула ему в руки ведро. Он кинулся к раковине, которая была в кабинете. Инна наблюдала, как он пытался подставить под кран ведро, а у него не получалось.

– На улице есть колонка. Набери там. Здесь пока вода ржавая идет. Видишь? – она открыла кран, и тут же во все стороны брызнули рыжие капли. – Воду пропустить сначала надо.

Они вдвоем с трудом справились со всем объемом работы. Марина Дмитриевна, как и предполагалось, не появилась. Первый осмотр детей не требовал присутствия врача: измерить рост, вес, посмотреть голову на вшивость и занести все это в лагерную карту могла и медсестра, только вот вдвоем это было намного быстрее сделать.

Наконец первичный осмотр был закончен. Врач появилась только через два часа, когда услышала в столовой разговор недовольных вожатых. Девушки жаловались, что пора уже накрывать столы для обеда, а дети все еще стоят в очереди в медпункте. Марина Дмитриевна прибежала, уселась за стол, как скала, и стала записывать данные. Дело пошло быстрее. Увы, каждый год приезжали дети с проблемными головами. Вот и сейчас Инна записала три человека на обработку. После обеда ей придется заниматься еще и этим, кроме того, что нужно было осмотреть корпуса.

Мишка, сидевший на кушетке, познакомился с Женей, который был помощником как раз в его отряде. Он безропотно прошел медосмотр и ушел с вожатым, даже не оглянувшись на мать. Да и ей, честно говоря, пока было не до сына: вечером проверит, как он устроился. Дочь Алена старательно делала вид, что они не знакомы. Ей хотелось быть взрослой и самостоятельной, а при маме она стеснялась. Все, как всегда, ничего нового.

Они с Мариной быстро пообедали, Инна намазала головы девочкам специальным раствором и оставила на полчаса отмокать, затем тщательно промыла им волосы, высушила своим феном и отправила на тихий час. Наконец-то наступила минута передышки. Она пошла в изолятор, где так и стояла ее нераспакованная сумка, и с удивлением увидела, что доктор спит.

Инна только покачала головой! Когда? В какой момент эта женщина разобрала свои вещи, постелила белье и успела заснуть? У медсестры не было ни минуты свободного времени, а Марина Дмитриевна о себе позаботилась славно.

Не успела она расстегнуть замок на сумке, как в дверь приемной комнаты задрожала от яростного стука.

– Помогите! Спасите!

Глава 2. Июнь

Марина открыла глаза. Обвела изолятор мутным взглядом и остановилась на медсестре.

– Посмотри, кто там?

Но Инне не нужны были приказы доктора. Она выскочила в коридор и увидела лагерного сторожа с мальчиком, перемазанным кровью, на руках. Быстро открыв дверь, она помогла положить ребенка на кушетку. Дед трясся от горя и слез. Правая нога мальчишки была перемотана полотенцем, красным от крови.

– Что случилось? – спросила Инна, пока готовила перевязочный материал. Ее руки тряслись. Она не переносила вида крови и каждый раз очень нервничала, когда сталкивалась и такими проблемами. Она боялась раскрыть полотенце и взглянуть на рану, молча проклиная Марину Дмитриевну, которая всегда укладывалась на дневной сон