Галимов Брячеслав - Мария Стюарт, соперница Елизаветы

– Запишите это слово в слово, господин секретарь, – громко прошептал сэр Уильям. – Ваше величество, – продолжал он, – мы разделяем ваши чувства, мы глубоко ценим ваше стремление всегда и во всём придерживаться принципов справедливости, мы восхищаемся вашим благородством. Но, ваше величество, мы должны, тем не менее, принять, руководствуясь вашими указаниями, какое-то определенное решение сегодня. Считаете ли вы, что Мария Шотландская заслуживает смерти? Ваше величество, народ, потрясенный её злодеяниями, благодарит Господа за ваше чудесное спасение и ждёт справедливого возмездия для преступницы.

– Я также смиренно благодарю Бога, ниспославшего мне чудесное спасение, – ответила королева. – Однако хоть жизнь моя и подверглась жестокой опасности, больше всего, признаюсь, меня огорчило, что особа моего пола, равная мне по сану и рождению, к тому же близкая мне родственница, виновна в столь тяжких преступлениях.

– О, как мы понимаем вас, ваше величество! – воскликнул сэр Уильям.

– Я ещё не закончила, милорд… Но даже и теперь, когда дело зашло так далеко, я охотно простила бы Марию Стюарт, если бы она принесла полную повинность и никто бы от ее имени не стал больше предъявлять ко мне никаких претензий; от этого зависит не только моя жизнь, но безопасность и благополучие моего государства. Ибо только ради моего народа я дорожу ещё жизнью.

– Немедленно запишите это, господин секретарь, – вновь прошептал сэр Уильям. – Однако, ваше величество, – продолжил он, – разве не справедливо вынести приговор преступнице, покушавшейся на самое святое, что есть в Англии, – на вашу жизнь? Милорды, – обратился он к членам Совета, – выскажите своё мнение по этому поводу.

– Смерть! Смерть! Смертный приговор! – раздались крики. – Приговорить к смерти!

– Есть ли среди нас такие, кто не согласен с этим? – спросил сэр Уильям.

– Нет, – ответили ему, – это общее мнение.

– Ваше величество, – обратился он к Елизавете, – Королевский Совет нижайше просит вас направить дело в Верховный суд для вынесения смертного приговора Марии Шотландской. Если вы не сделаете этого, нельзя поручиться за вашу жизнь и безопасность ваших подданных.

Королева молчала. В зале установилась гробовая тишина.

– Вы удивляетесь, что я молчу? – произнесла Елизавета после очень долгой паузы. – Я сегодня в большем затруднении, чем когда-либо. Говорить и жаловаться было бы с моей стороны лицемерием, молчать – значило бы не отдать должного вашему рвению. Вас, разумеется, удивит мое недовольство, но, признаться, я лелеяла надежду, что будет найден какой-то иной выход для того, чтобы обеспечить вашу безопасность и мое благополучие. Поскольку же установлено, что мою безопасность нельзя обеспечить иначе, как ценой жизни Марии Стюарт, мне бесконечно грустно, ибо я, оказавшая милость стольким мятежникам, молчаливо прошедшая мимо стольких предательств, должна выказать жестокость в отношении моей собственной кузины.

– Мы восхищены вашим благородство, ваше величество, – повторил сэр Уильям, – мы знаем, что вы добры и милостивы, но опасность, исходящая от Марии Шотландской, именно потому так велика, что Мария ваша родственница.

– Увы, вы правы, милорд, – вздохнула Елизавета. – И всё же, я хочу дать Марии Стюарт последнюю возможность спастись. Как я уже сказала, если Мария принесёт мне полную повинность, если напишет покаянное письмо, я пощажу её. Такова моя воля! – повысила голос королева, перекрывая шум. – Я не оспариваю вашего мнения, мне понятны ваши доводы, я только прошу вас, милорды: примите мою благодарность, простите мне мои сомнения и не обижайтесь на этот мой ответ без ответа.

Елизавета подняла и пошла к выходу. Когда она покинула зал, шум поднялся с новой силой; сэр Уильям поманил к себе сэра Френсиса и прошептал ему:

– Что же это такое? Неужели опять сорвалось? Что же дальше?

– Нет, с Марией Шотландской покончено, она не покается, – ответил сэр Френсис, жутковато улыбаясь. – Считайте, что Марии больше нет, – дело сделано.

– Дженни, прочти мне описание казни Марии, – попросила Елизавета. – Боюсь, что при первом чтении я упустила некоторые подробности.

Джейн развернула свиток, поднесла его к свечам и принялась читать:

– «Прежде всего, Мария Шотландская написала письмо её величеству королеве Елизавете»…

– Да, вот это письмо, – перебила её Елизавета и, в свою очередь, прочитала: – «Мадам, я от всего сердца благодарю Создателя за то, что он с помощью ваших происков соблаговолил избавить меня от тягот томительного странствия, каким стала для меня жизнь. А потому я и не молю вас продлить её, достаточно я вкусила её горечь. Я только прошу (вас, а не кого иного, так как знаю, что от ваших министров, людей, занимающих самые высокие посты в Англии, мне нечего ждать милости) исполнить следующие мои просьбы: прежде всего я прошу, чтобы это тело, когда враги вдосталь упьются моей невинной кровью, было доставлено преданными слугами куда-нибудь на клочок освящённой земли и там погребено – лучше всего во Францию, где покоятся останки возлюбленной моей матери, королевы; там это бедное тело, нигде не знавшее покоя, доколе нерасторжимые узы связывали его с душой, освободившись, найдет успокоение… И наконец, прошу, чтобы слугам, верой и правдой служившим мне среди стольких испытаний и невзгод, было дозволено удалиться куда им вздумается и там беспрепятственно существовать на те крохи, какими сможет вознаградить их моя бедность. Ваша сестра Мария, королева»… Она будет похоронена в Англии, – сказала Елизавета. – Незачем вести её останки на континент, – не хватало ещё, чтобы там им поклонялись как святым мощам… Продолжай, Дженни.

Джейн читала дальше:

– «Исходя из просьбы королевы Марии, её фрейлина по имени Бесс была с ней до самого конца. Фрейлина плакала и молила королеву о прощении за какую-то страшную вину перед ней; Мария утешала её, как могла.

Следует отметить, что королева вела себя с большим достоинством. Накануне своего последнего дня она платье за платьем перебрала весь свой гардероб, изволив шутить при этом: «Что сейчас одевают на собственную казнь? Что предписывает нам мода в этом случае?». Королева выбрала платье из темно-коричневого бархата, отделанное куньим мехом, со стоячим белым воротником и пышно ниспадающими рукавами.

Утром перед казнью королева Мария одевалась особенно тщательно. Поверх выбранного накануне платья она накинула чёрный шелковый плащ, а голову закрыла снежно-белым покрывалом; такими же, белоснежными, были её сафьяновые башмачки. В предвидении последней кровавой минуты королева надела исподнее платье пунцового шелка и длинные, по локоть, огненного цвета перчатки, чтобы кровь, брызнувшая из-под топора, не так резко выделялась на её наряде.