Наталья Перфилова - Любовь под горячую руку

Повезло тебе, Андрюха! — Мечтательно протянул со своего места эксперт Миша. — У полковника жена, просто конфетка.

Да иди ты! — буркнул парень. — Ему уж лет шестьдесят, если не больше.

Так то ему. — Усмехнулся Грязнов. — А Зинаиде двадцать четыре на днях стукнуло. Ты смотри, там не опозорься, а то заснешь, как обычно, в самый неподходящий момент.

Так, Шаров, задание поняли? — Перебила я словесную баталию. — Вот адрес. Идите. А мы вернемся к делу. Значит, быстренько высказываем свои соображения. Начнем с Вас, Дима.

Я занимался опросом соседей. — Панков сразу посерьезнел и уткнулся в свои записи. — На этом этапе узнать удалось крайне мало… — Он полистал страницы. — Так. Соседи слева. Всю ночь и даже вечер слышали плач ребенка. Вообще слышимость тут, сами понимаете, не то что в квартирах, участки не больно большие, но все же приличные. Но благодаря тому, что ночь стояла довольно душная, окна у всех практически открыты… Значит, часам к трем девочка, видимо, успокоилась. По крайней мере, у Игошиных тихо стало. Часов в пять слышали, как заводится машина. Все… Теперь соседи справа. Приблизительно то же самое. Утверждают еще, что шум в доме слышали около половины седьмого. Вроде, стекло разбилось. Внимание не очень обратили, собирались на работу. То же подтверждают соседи сзади. Их калитка выходит на другую улицу, но дом задней частью почти касается Игошинского. Они по поводу машины ничего сказать не могут, палисадник от них далеко, а вот по поводу грохота в квартире в районе шести тридцати подтверждают. У меня пока все. Таким образом подводя итог, мы можем с уверенностью утверждать следующее. Из дома потерпевшей с десяти часов вечера то и дело раздавался плач ребенка, около трех все стихло. Свет во всех окнах был погашен, кроме комнаты, именуемой в протоколе гостиной. Далее в пять — пять пятнадцать утра многие слышали шум заводящегося мотора легкового автомобиля. Судя по всему, машина принадлежала потерпевшей. Но это не точно. Сосед слева утверждает, что звук характерный, но это будем проверять. Дальше. В шесть тридцать из дома слышался грохот, звон разбивающегося стекла. Вроде, пока все. Внешне ничего особенного, кроме отсутствия машины, идущие на работу соседи не заметили.

Во время грохота в доме, машины уже не было? — Уточнил Максим.

Похоже на то. Точно в это время никто не проходил, минут через десять начали появляться первые прохожие. Автомобиля не было. Но шума машины в этот промежуток никто не слышал. Да, еще. Когда мы приехали, ворота были заперты на щеколду изнутри. Если бы просто угнали, зачем покидать салон, лезть через забор, или проходить через калитку, что не так уж близко и закрывать замок? Ворота и так плотно прикрываются. Непонятно лично мне.

Ты расспрашивал соседей только о ночи преступления?

Пока да. Времени было маловато, да и фиг знает, чего еще узнавать. Вот определимся немного, опять понесусь по дворам. Только обозначьте мне круг ваших интересов.

Хорошо. — Грязнов сделал какие то пометки в своем блокноте. — Теперь, Тамара Владимировна, хорошо бы эксперта послушать, у меня к нему парочка вопросов назрела.

Давай, Миша, излагай. — Согласилась я.

Так! Что тут у нас вырисовывается? — Радостно произнес эксперт и зашвырялся в своих многочисленных бумажках. — Наше дело, сами знаете — наука точная. Приблизительности не любит. Так что, милые мои, все что сейчас скажу, чисто интуитивно и основываясь на многолетнем опыте. Конкретно поговорим, когда будут результаты экспертизы…

Хватит цену набивать, — довольно беспардонно перебил Максим. — Давай уже! Излагай!

Сначала по дамочке. Ее осмотрел первой, причем мельком… Значит так… Скорая увезла ее с подозрением на сотрясение мозга, с обширной гематомой в височной области черепа. С правой стороны. Судя по всему, удар получен во время падения, об угол серванта. Там имеются следы крови. Так как гражданка Игошина находилась в момент нашего прибытия в состоянии сильнейшего шока, то добиться от нее мы могли только одного слова «Сашенька». По визуальному осмотру… Ногти у дамы новомодные накладные… Так называемые гелевые. Четыре из них сломаны, найдены там же в комнате.

Значит, она сопротивлялась? Возможно, оставила отметины на физиономии нападавшего? — Обрадовался Панков. — Такими ноготками пол хари снести можно…

Можно. — Легко согласился эксперт. — Но вынужден Вас, Дима, разочаровать. Ногти абсолютно чистые, судя по всему, Виктории Павловне не удалось дотянуться до кожи преступника, она сломала ногти при падении или просто задела обо что то во время борьбы…

Так Вы считаете, борьба все же имела место? То есть он не сразу вырубил потерпевшую? — Уточнила я.

Видите ли, Тамара Владимировна, я уже сказал, что при том ранении, которое получила Игошина, она могла долгое время находиться на ногах. Час, два, а то и больше… потом почувствовать себя плохо… На мой взгляд, ее состоянии вообще в основном обусловлено шоком, а не ударом… Могло быть и по-другому. Она сначала потеряла сознание от удара, а потом пришла в себя. На эти вопросы более точно ответят врачи, после обследования пациентки… Что касается борьбы, то она,видимо, все же имела место. Но не так чтобы очень сильная. Книги, вещи, посуда разбросаны… Именно разбросаны. Как если бы что-то искали, например. То есть я имею в виду, что они не просто выпали, а их брали в руки и отбрасывали в сторону. Еще одна странность, которую я заметил. Весь пол в центральной комнате запачкан какой то глиной. Причем глина эта размазана ровным слоем…

Это как? — Удивился Грязнов.

Представь, что ты притащил на ботинках огромные шмотки глины, изгадил пол и решил протереть. Только сделать это пытался сухой тряпкой… Тряпка эта валялась там же…

Значит, отпечатков следов найти не удалось…

Считайте, что нет. Сверху этого растертого слоя есть явственные отпечатки туфель потерпевшей. Это дает возможность предположить, что после ухода похитителя Виктория все же вставала и бродила по комнате, в детскую не заходила, зато выходила в прихожую и на крыльцо. Спускалась ли вниз, не ясно, на гравийной дорожке следов обнаружить не удалось.

Почему же она вернулась в дом? Почему на помощь не позвала сразу же? Ведь нашли ее в комнате? — Задумчиво протянул Максим.

Ну, это дело не мое! — Жизнерадостно развел руками Миша. — Это уж вам выяснять, товарищи сыщики. Дальше… Ну, с отпечатками потом разберемся, тут по картотекам надо пробежаться… В принципе, вроде все. Вопросы есть?

Есть. — Отозвался Грязнов. — Что за таблетки рассыпаны были в детской?

Два вида. Жаропонижающее и обезболивающее. Смею предположить, что ребенок болен. Соседи утверждают, что девочка плакала половину ночи… На спинке кровати несколько рубашечек развешено… Видимо, мать несколько раз переодевала Сашу, так как та сильно потела, что тоже косвенно на температуру намекает…