Наталья Лукьянова - Кто не рискует – не выживает

Она сидела за немудреным столом вместе с довольно странными, но гостеприимными хозяевами. Говорить не хотелось, ее охватило полное безразличие. Жадно проглотила пару вареных картофелин, запила их каким-то травяным настоем и сразу почувствовала небывалую слабость.

В мозгу расслабленно и лениво пульсировало только одно: «спать». Глаза слипались, руки и ноги налились свинцовой тяжестью, способность что-либо соображать или анализировать была утрачена начисто. Через несколько минут она уронила голову на стол, напоследок поймала внимательный взгляд хозяйки. Но не было никаких сил сопротивляться навалившейся усталости и демонстрировать знание манер. Алена крепко уснула.

Юлька с трудом разлепила тяжелые веки. Перед глазами маячил бревенчатый потолок, тело горело, придавленное чем-то горячим и тяжелым. Отовсюду раздавалось довольно стройное пение. Юлька опять закрыла глаза, изо всех сил пытаясь призвать на помощь разум. Где она? Что произошло? Куда подевалась Алена? Сколько времени она здесь находится? Откуда эти голоса? Может быть, она бредит? Песнопения не прекращались. Множество преимущественно женских голосов выводило мелодии, напоминавшие церковные, если бы не визгливые рулады, иногда пробивающиеся сквозь общую канву малопонятных звуков.

Наученная горьким опытом проявлять осторожность, Юлька для верности не стала привлекать к себе внимания. Для начала она легонько ущипнула себя за руку и убедилась, что находится все-таки на этом свете. Потом, не пытаясь сбросить с себя тяжеленное ватное одеяло, которое, казалось, давило на каждую мышцу, она медленно повернула голову набок.

Лучше бы она бредила. Она почему-то лежит на огромной кровати в какой-то непонятной темной и очень душной комнате. Небольшое помещение до отказа набито очень странными людьми. Все они в диковинных одеяниях, которые больше похожи на холщовые длинные ночные рубашки. У женщин распущены волосы, мужики – и молодые и старые – с бородами. Каждый держит в руке толстую зажженную свечу. Все участники этой сумасшедшей вечеринки увлеченно и самозабвенно тянут странную песню-молитву, которая и разбудила Юльку.

Но и это еще не все. Странный и нелепый хор по прихоти невидимого дирижера образовал четко очерченный круг, в центре которого стоит собственной персоной Алена. Она одета в точно такую же хламиду. От остальных ее отличает только отсутствие свечи в руке и веночек из белых бумажных цветов на распущенных волосах. Рядом с ней находится очень странный тип, по-видимому, очень нездоровый физически человек. Он держит Алену за руку, странно скалится и нетерпеливо притоптывает.

Алена похожа на спящую принцессу. Лицо ее абсолютно неподвижно и спокойно, но как-то не по-живому, глаза прикрыты. Очевидно, что она совершенно не реагирует ни на рядом стоящего радостного урода, ни на то, что происходит вокруг.

Юлька опять закрыла глаза. Она должна разобраться, что здесь происходит. Опасность словно выбрала их своими жертвами, мучает и мучает без конца и не собирается выпускать из своих лап. Когда же весь этот бред закончится? А может быть, у тебя шалят нервы, Савельева? Чего ты так переполошилась? Ведь пока ничего страшного не происходит. Может, у местного народа это обряд исцеления от болезни? Почему же тогда так тревожно на душе, она просто чует угрозу, непонятную и оттого еще более страшную.

Хор все тянул и тянул свою заунывную песню, слов было практически не разобрать. Но скоро Юлька обратила внимание: очень часто стали повторяться слова «лебедь белый» и «лебедушка верная». Люди все ходили и ходили по кругу, потом пение прерывалось, на секунду все замирали, затем начинали двигаться в другую сторону.

Казалось, действо будет продолжаться бесконечно. Наконец пение оборвалось. В круг выступил старец с длинной неопрятной бородой, подошел к парочке и стал что-то быстро бормотать, истово размахивая во все стороны зажженной свечой. Алена по-прежнему сохраняла вид сомнамбулы. Странный человек отпустил Аленину руку и рухнул на колени перед невнятно бурчащим старцем.

Вдруг старец оборвал свое бормотание и воздел руки к потолку. В то же мгновение остальные разом дунули на свои свечи, погасили пламя и пали ниц. Стало темно, продолжала гореть единственная свеча, которая находилась в руках старика. Поэтому Юлька не увидела, откуда в руках странного Алениного спутника появился огромный нож. В одну секунду она поняла, что сейчас произойдет нечто ужасное и непоправимое. Забыв об опасности, она закричала с отчаянием обреченного человека.

Ужасающий ритуал был нарушен ее внезапным вмешательством. Люди стали подниматься с колен, круг распался, и взгляды всех присутствующих обратились к ослабшей и беззащитной больной. После некоторого замешательства вся толпа двинулась к Юлькиному ложу, вокруг раздавался гул недовольных голосов.

«Мамочка! – пронеслось в Юлькиной голове. – Я не хочу умирать!»

Она забилась в угол, абсолютно потеряв голову от страха. Глаза ее были закрыты, рот перекошен. Толпа все приближалась, протягивала к ней руки. Намерения сектантов были очевидны. Какой страшный конец!

Вдруг раздался громкий, властный голос, который ворвался словно из иного мира:

– Всем оставаться на своих местах! Не двигаться! Дом окружен! Приказываю сдать оружие и выходить по одному!

Юлька открыла глаза и остолбенела. В избушке кроме юродивых, непонятно откуда, как в сказке, появилась целая куча вооруженных людей. Повсюду виднелись милицейские фуражки, фигуры в ненавистном камуфляже и масках. Все были вооружены. Ничего не понимая, совершенно потерявшись от мгновенно сменяющих друг друга событий, она вдруг увидела в дверном проеме своего мужа. Испугавшись, что бредит перед кончиной, Юлька упала в обморок.

Когда она, наконец, пришла в себя, первое, что увидела, было огромное звездное небо, звезды необыкновенной величины и яркости; она никогда в жизни не видела таких звезд.

«Странно, – несколько заторможенно подумала Юлька, – небо чистое, откуда дождик?»

Она чуть повернула голову и вдруг с пронзительной ясностью поняла, что покоится на Мишкиных руках. Муж увидел, что Юлька открыла глаза, и начал осыпать ее лицо, шею, руки мелкими, торопливыми поцелуями. По его щекам катились настоящие слезы, которые Юлька поначалу приняла за капли дождя.

Она с усилием приподняла слабую руку и ласково погладила его по щеке.

– Юлечка, девочка моя, настрадавшаяся моя девочка, – горячо зашептал Миша, – все будет хорошо, солнышко. Все будет прекрасно, весь кошмар позади. Мы снова вместе. Я теперь никогда и никуда тебя не отпущу. Ни за что на свете! Ты слышишь меня, радость моя?