Наталия Володина - Мираж цвета индиго

Тамара поднесла к глазам старый снимок Вадима. Добродушное лицо, ласковый взгляд, мягкая, нерешительная улыбка. Она смотрела на него долго, вспоминая, узнавая, ощущая. Потом изображение дрогнуло и расплылось в ее слезах. Уголки смеющихся глаз Вадима вдруг опустились, губы сложились в страдальческую гримасу, линия лба трагически надломилась. Тамара быстро отложила снимок и прижала обе руки к разболевшемуся сердцу. Но уже невозможно было унять ни эту боль, ни острую мучительную жалость, ни беспощадную работу собственного мозга. Больше не было ни воспоминаний, ни живого, безмятежного лица мужа. Она отчетливо видела лишь страшное, изуродованное тело. Тамара встала, походила по квартире, затем попила холодной воды из-под крана на кухне, положила капсулу нитроглицерина под язык. Все бесполезно. Чувство безысходности заставляло сердце биться с трудом, с острой болью, вытесняло воздух из легких, уничтожало всякий смысл Тамариной жизни. Дело даже не в потере близкого человека. Дело в том, что осталось ей. Труп, изувеченный убийцей. Мысли о женщине, которая наверняка была там с ним. Кто и за что мог его так ненавидеть? На что он был способен на самом деле? Завтра приедут из Брянска вызванные Тамарой родители Вадима. Ей нужно стоять рядом с ними и смотреть, как они читают акт экспертизы? Количество ножевых ударов, количество половых актов перед смертью, количество спермы… Количество их нерожденных детей… Мысли стали путаться. Не хватало еще сойти с ума. Одна, сумасшедшая, посреди горя и позора. Тамара вдруг поняла, что так просто дожить до утра она не сможет. Она открыла кухонный шкафчик и стала рассматривать коробочки с приправами, пузырьки со специями, не отдавая себе отчета в том, что ищет. Взгляд упал на бутылку с уксусной эссенцией, которая стоит тут неизвестно зачем лет сто. Тамара механически протянула к ней руку, взяла и сразу решила, что это и есть то, что нужно. Физическая боль, бессознательность, что угодно, только не эта мука. Тамара налила полный стакан бесцветной жидкости и выпила его залпом. Все зажглось мгновенно: горло, пищевод, желудок. Но лицо Вадима не исчезло, сознание осталось ясным, оно даже обострилось, и Тамара испугалась не смерти, а своего страшного предательства. Она бросает мужа именно сейчас, когда он так беспомощен и никому, кроме нее, не нужен. Тамара собрала все свои силы и встала на колени. Она только сейчас поняла, что упала на пол. Дотянулась до телефона, номер вспомнила сразу.

— Сергей, — прохрипела она, когда ей ответил сонный голос. — Простите. Я совершила большую глупость. Помогите мне. Если не смогу открыть дверь, взломайте ее. У нас не очень крепкий зам…

Дина проснулась от веселой возни двух теплых, пушистых собак. Действие происходило практически на ее подушке, но собаки деликатно не произносили ни звука, чтобы ее не разбудить. Но стоило ей открыть глаза, как они набросились на нее с поцелуями. Дина любовно притянула к себе две лохматые головы, посмотрела в четыре блестящих глаза. Сейчас погуляем, потом покормимся, потом… А потом возьмем — и еще поспим. Рань-то вообще несусветная. Дина приняла душ, приготовила себе кофе, когда позвонил телефон. Так рано может позвонить только Сергей. Неужели очередное дело? Это бесчеловечно.

— Дина, ты проснулась? В смысле, уже ориентируешься в пространстве?

— Начало хорошее. Объясняю: я не собиралась так рано просыпаться и ориентироваться. Я встала на автопилоте, чтобы погулять с собаками и опять лечь спать.

— Я так и думал. Соберись, пожалуйста. У меня чудовищный случай. Моя клиентка, мужа которой зверски убили, ночью пыталась покончить с собой. Выпила стакан уксусной эссенции. Сейчас она в больнице. Жить будет, но самочувствие ужасное, к тому же тяжелая депрессия. И главное, у нее никого нет. Даже друзей. Она — единственный источник информации о муже. Без нее — никак. Стало быть, без тебя не обойтись. Я на тебя рассчитываю.

— А я просто удивляюсь. Хоть бы раз ты позвонил и сказал: какой день прекрасный. Никого не убили, никто не пил уксусную эссенцию, ни к кому не нужно ездить в больницу. И вообще я забыл о твоем прошлом сиделки.

— Моя дорогая…

— Ладно. Говори быстро, куда ехать, что ей нужно и как ее фамилия. И звони мне через каждый час, иначе я все брошу и спать лягу.

— Люблю. Скорее обожаю. Да, там опять колдунья одна нарисовалась. Она, собственно, и навела меня на убийство. Я говорил с ней только по телефону, но мне кажется, это Ирина Оболенская.

— Серьезно? Она что, убийство предсказала?

— Нет. Просто сообщила, где труп лежит. Клиентка к ней ходила мужа искать.

— Уже интересно. Хотя лично я предпочла бы дожить свою жизнь без Ирины Оболенской и воспоминаний о ней.

Дина, недопив кофе, нервно походила по комнатам. Нашла в одном шкафу небольшую дорожную сумку. Когда речь шла о расследованиях Сергея, она времени не теряла. Она давно привыкла к мысли о том, что их с Сергеем поиски истины и справедливости и есть то самое важное дело, ради которого можно даже менять свою жизнь. Свою странную, яркую и в то же время уединенную жизнь, которую она очень последовательно охраняла от посторонних внедрений. Дина познакомилась с Сергеем, когда он работал следователем Генеральной прокуратуры, а она вела журналистские расследования для одного известного издания. Она тогда жила с бабушкой и маленьким сыном. Родители погибли в автокатастрофе, когда Дина была ребенком, муж очень рано умер. Сергей был женат на телеведущей. Был плодотворный период, когда им все удавалось. Они работали как один человек — профессиональный, как Сергей, и эмоциональный, чуткий, как Дина. Они не сразу позволили себе уступить взаимной страсти. Ее оборвала трагедия. Бандиты, делом которых занимались Дина и Сергей, похитили из санатория ее сына, страдающего пороком сердца. Он умер от сердечной недостаточности до того, как подонки успели предъявить свои требования. С этого момента Дина не мешала своей жизни превращаться в кошмар. Она оставила работу, похоронила бабушку и просто заточила себя в маленькой бабушкиной квартире. Лишь щенок золотого цвета, которого она забрала у алкоголички во дворе и назвала Топазом, разделил ее одиночество. Сергей ушел из прокуратуры, стал частным детективом, развелся с женой, подрабатывал как фотохудожник. Однажды его снимок «Девушка у реки» — то есть Дина — был опубликован в престижном зарубежном издании. Его увидел известный финансист Ричард Штайн, навел справки о модели и узнал, что это его единственная кровная родственница по линии деда, эмигрировавшего в Америку из Харькова. В это время Дина зарабатывала на жизнь, ухаживая за тяжелыми больными. Ричард приехал в Москву, купил Дине роскошный пентхаус на Соколе, она стала лицом сети его салонов «Черный бриллиант», у нее появилась помощница по хозяйству — Анна Ивановна, секретарь — Алена, поверенный в делах — Филипп Нуаре. Она ездила по миру, выполняя условия контракта, принимала участие в показах, презентациях. Но настоящей своей жизнью по-прежнему считала часы и дни уединения, воспоминаний и раздумий. И конечно, общение с собаками, которых теперь было уже две. Второго пса, похожего на мягкую игрушку-чернобурку, она купила у бомжа по кличке Вовка-Кабанчик. Так он ей представился, объясняя, что с ним щенок погибнет или с голоду умрет. Новый член семьи стал откликаться на имя Чарли. Когда он прибился к бомжу, на нем был ошейник с непонятными цифрами, не являющимися номером телефона. Дина время от времени напоминала Сергею, что надо бы с этими цифрами разобраться, но Сергей все время был занят, а Дина все больше привязывалась к Чарли. Мягко говоря. На самом деле она на «эту лохматень», как называет его Анна Ивановна, насмотреться не могла, заласкала вконец. Вот и сейчас он сидит и смотрит на нее большими, вечно удивленными карими глазами. Дина бросается его тискать, гладит Топика, надевает ошейники, и они выходят гулять.