Владимир Ераносян - Суфлёр

Я же потянул за ручку дубовой двери и вошел в «святая святых» - в приемную Эрнста Фридмана.

Секретарша телебосса – «синий чулок» не успела меня остановить. Она лишь прокричала вдогонку:

- Эрнст Палыч занят!

Я ответил, что тоже не веду праздный образ жизни и ворвался в кабинет своего формального начальника.

Босс находился в окружении «голубого дуэта» из сиквелла про вампиров «Полнолуние». Вся троица смачно грызла фисташки, глядя на кондово смонтированные кадры очередного «блокбастера», пост-продакшен которого был обеспечен каналом, а окупаемость первыми двумя уикендами. Этим ребятам-травести стоило позавидовать, они получили карт-бланш от самого могущественного человека отечественного телевидения, который мог слепить звезду даже из лошадиного помета. Правда, такая звезда не способна одарить людей светом. И очень часто она исторгает неприятные запахи. Настоящая звезда – это ведь не прохиндей, способный пропукать футбольный гимн или симитировать половой акт на сцене. Звезда должна греть, по крайней мере - освещать!

Я подошел к столу Фридмана, взял со стола пульт и выключил огромный LCD-телевизор. Моя наглость была неожиданнее моего визита. К тому же, вместо «Здрасьте» я напомнил:

- Мы же виделись вчера. Почему Вы не сказали, что поставили на мне крест?

- А кто ты такой, чтобы мне указывать, что, когда и кому мне говорить?! – зыпыхтел как бронепоезд Фридман. – Ну, если ты так настаиваешь, то да! Я ставлю на тебе крест. А мое мнение еще кое-что значит!

- Возможно для твоих пидоров, да! – не сдержался я, заодно смекнув, что изначальная цель моего визита как-то сразу трансформировалась в заурядную вспышку гнева. Благо, гнев был обоснованным. Меня здесь не уважали, с чего мне церемониться. Когда не работают компромиссы, их место занимают скандалы.

- Да, для них, и для многомиллионной аудитории моего канала! – гордо заявил Фридман.

- Не того ли, что когда-то был первым, и который было интересно смотреть?

- У нас и сейчас наивысший рейтинг во всех сегментах от развлекаловки до информации! – позволил себе оправдываться перед ничтожеством большой, но очень ранимый «джин».

- Это потому, что тебе дали правильную кнопку, ты не поднимался с нуля, ты сел на готовенькое… Но мир меняется. Молодого зрителя ты уже потерял. Думающего тоже. Первые ушли на ТНТ за реальным дерьмом, а не, как у тебя, за его запахом, и на сайт знакомств – там можно найти шлюх и педиков, они там не скрываются, как здесь, за фиктивными женами. А вторые, те, что думают, вообще не вылазят из Рунета. Из-за него ты уже потерял процентов тридцать своих зрителей. Там интереснее.

- Все?... Максимов, ты выдохся. И ты пустой. В твоем контенте мы больше не нуждаемся. В нем никто не нуждается! Он слишком дорого обходится. А сам ты денег найти не можешь! Значит, ты ноль, пустое место, шоуменишка, а не какая ни звезда. Может так, малюсенькая звездочка на «Одноклассниках». Надо будет позвонить хозяину сайта, чтоб он удалил твой профайл. У нас с ним рекламный бартер. Тебя никто не вспомнит через годок! Хотя нет, тебя, конечно же, подберет какой-нибудь заштатный канальчик, дециметровый, и ты будешь, как «культовый» Диблов слоняться по клубам и передачам, чтоб тебя окончательно не забыли! И ты приползешь ко мне. Как приполз Диблов, чтобы я опять сделал его доступным… Так уж и быть, когда ты смиришься со своим никчемным статусом, я подкину тебе передачку хронометражом в пять минут в утреннем эфире, в воскресенье, когда не спят только пограничные дозоры!

- Какая необъяснимая тяга ко всевозможным дозорам! У тех, кто отдал родине долг, прослужив положенное в армии, аллергия на дозоры и патрули. О'k, а что в то время, когда мне наступит окончательный капут, будете делать вы, Эрнст Палыч? – поинтересовался я.

- Я буду делать телевидение! – закинув челку набок почти театрально продекларировал Фридман: - Телевидение будущего, в котором нет места выскочкам!

- Телевидение без прямого эфира – это сериал, реалити-шоу с ненастоящими героями, это жалкое зрелище. Поэтому Интернет и побеждает - там люди говорят сейчас, в режиме он-лайн. Их не причесывают, дают высказаться, дают ошибаться и исправлять ошибки. Веб-пространство должно стать приоритетом ТВ. В конце концов, у них должен быть выбор, что смотреть. Уже есть. И ты должен показывать им то, что они желают видеть, лавируя в этих волнах.

- Это быдло не знает, чего хочет!

- Они опять хотят перемен. Люди всегда их хотят. Ты – временщик и приспособленец, Фридман.

- Я патриот! А ты проповедуешь хаос.

- О, с каких это пор патриот – это тот, кто уменьшает своими действиями доверие к национальному каналу, купирует его аудиторию. Истина рождается в споре. Не слышал?

- Диссидент! Ты диссидент!

- На выборах я голосовал за действующего президента.

- Значит, мы в одной лодке, Максимов, и ты ничем не лучше меня. Ты тоже боишься.

- Я всегда голосую осознанно. Боятся должен тот, кто неискренен – это твоя прерогатива.

- Вон! Пошел вон из моего кабинета! - заорал на меня дядюшка Эрнст.

Я зачерпнул ладонью горсть фисташек и захлопнул за собой дверь. Секретарша неодобрительно посмотрела на меня в приемной, и я отдал орехи ей, чтоб она догрызла их на досуге и не обижалась.

…Похоже, я остался наедине со своими проблемами. Их можно было оценить деньгами – ровно триста десять тысяч евро. Именно столько украл Зеленгольц. За эти деньги, как ни странно, должен был отчитываться я, а у меня не было сбережений. С этих не имеющихся в наличии средств я должен был выплатить зарплату, довести производство до конца и запустить программу в эфир. Владелец шоколадных фабрик уже звонил на мой сотовый. Но я не брал трубку. Мне было стыдно, ведь я наврал ему про лобби в совете директоров и про бреши в вещательной сетке Национального канала. Никакого лобби не наблюдалось, а сетка была заполнена по блату и под завязку. Кем?

Свято место пусто не бывает. Звезды новые и реанимированные. Они появляются на небосклоне. Их есть кому зажечь. Находятся и те, кто в состоянии их потушить. А есть и такие, кто чувствует в себе силы их назначать. Протеже Всемогущей Администрации, вскормленный политтехнологом Глебом Махновским, писатель-прозаик Минай Сергеев появился в эфире со своей новой программой «Взлеты и падения», а обладатель белого билета – индульгенции от армии - Сеньор Гордон с передачей «Лузер».

Я, мягко говоря, не считал Миная афористичным, не смотря на его эрудицию. Мало того, первые семьдесят страниц его книги все же удостоились моего беглого чтения. Лишь после этого произведение полетело с десятого этажа, едва не приземлившись на голове таджикского гастарбайтера. Слава Богу, на бедного таджика не упал более толстый «Код да Винчи» Дэна Брауна, фаната неканонических апокрифов, десантировавшийся с моего же балкона неделей раньше. Из новомодных писателей я увлекался только женщинами. Робски мне нравилась так сильно, что я ее хотел, а Собчак я хотел, хоть она мне и не нравилась.