Татьяна Исмайлова - Три дня на расплату

— Они перекрыли дорогу, нам не проскочить, — тихо сказала Анна. — Я торможу.

Навстречу им бежал выскочивший из «Вольво» крепкий парень.

— Вы Анна? — крикнул издалека. — Не бойтесь! Говорю, не бойтесь! — добавил уже тише, подходя. — Ваш джип надо отогнать подальше от трассы, на него охотников нынче много. Перебирайтесь в наши машины. И поскорее! Через два часа будем в Москве. Алексей Петрович ждет вас.

Он действительно ждал ее. Поднялся затемно. Стоя у большого открытого окна, думал о том, что седьмой час уже, а все еще сумеречно, видно, день предстоит пасмурный, тучи обложили небо. Лето в этом году какое-то мокрое, всего несколько дней в июне без дождя. Вот и сегодня, похоже, зарядит на целый день. Поморщившись, потер локоть: будто грызет кто-то кость изнутри.

Ольгу Аристову он разрешил высадить у вокзала, знакомство с этой дамочкой уже ни к чему, по всей видимости, она выходит из игры. И правильно делает, не женские это штучки — крутиться в политике. Одинцова с Анной доставят через несколько минут. Хмыкнул, скребя в затылке: ишь, не захотел хирург расставаться с Анютой, хоть и было предложено завезти его домой в Чистый переулок.

Он прикрыл ставни — прохладно. Сел в жесткое кресло, удобное для побаливающей спины, включил телевизор. Передавали сводку погоды: не ошибся его собственный барометр-локоть, весь день обещают дожди.

Таким, по-домашнему расслабленным, и застала его Анна. С Одинцовым ее разделили, как только они вышли из машины, улыбчиво успокоили: «Ваш друг пока немного отдохнет».

— С возвращением! — приветствовал ее Алексей Петрович. — Утолила душеньку? Всем сестрам раздала по серьгам? Садись, садись, рассказывать не надо, все знаю, доложили уже. — Вздохнул протяжно. — Наворотила дел, не ожидал, Мамаем прошлась. Бедный городок! Долго ему еще отряхиваться придется. Но нос не задирай, мои ребятки тоже при деле были. Ведь так?

Она кивнула: уж больно разговорчив старик, что-то непохоже на него.

— Спасибо за помощь. Без нее нам было бы худо. Может, объяснишь, — она ближе придвинулась к нему, — какой твой-то интерес в этом деле? Ты ведь ничего не делаешь просто так.

Он засмеялся:

— Просто так — не буду. А интерес… Ну вот взять хотя бы чеки, что были у Ращинского, они ведь теперь у тебя?

— А что ж сам не отнял, вон какие у тебя ребятки резвые.

Он выпрямился в кресле:

— Резвей не бывает. Но ты дорогу перешла. А я в память о Насте мешать не стал. Даже помог кое в чем. Жизнь, Анюта, дороже трех миллионов.

— Двух.

— Прожрал, значит, Коля миллиончик… Ну да ладно, другим возместил.

— Вот как… А Киря, Бессараб, Клава… — Она запнулась, обожженная догадкой. — Они что же, тоже тебе все это время возмещали?

Он кивнул. Подумал, что правда эта горька для Анны, девочка максималистка и верит в идеалы. Да и он не прочь поверить во что-то, даже сейчас, когда жизнь пошла на закат! Но приходится считаться с далеко не идеальной действительностью и принимать существующие правила. Или устанавливать эти правила самому.

Маслов и Бессарабов, конечно, ребята не сахар. Он не простил им, что своей жестокостью они спровоцировали гибель Насти, хотя в душе не считал, что так уж и не правы были ребята — долги надо возвращать, а если их не отдают — выбивать. Таковы жесткие правила игры. Потеряли эти четверо по милости Насти около трех миллионов долларов, деньги немаленькие. А он потерял Настю. Они свои миллионы уже давно вернули, и не без его помощи — он расплатился за Настины долги сполна. Им же еще предстояло держать ответ. Всем! Он просто оттянул срок. Не с кем было в том городке работать, а нужно было наводить порядок, брать все под контроль. Тех двоих, как их там звали, да, Воронок и Веселый, вот этих пришлось сразу убрать, звериного в них было больше человеческого. А с Кирей и Бессарабом можно было сработаться, сговориться. Он им дело помог раскрутить, но и они обязанности свои хорошо знали: в городе прекратились бандитские разборки, а получаемой прибылью ребята делились, как им было приказано.

Он потому и выбрал этих двоих, чтобы знать о них все, что нужно. И никуда они от него не делись бы — стоило только проколоться в малом, тут же пришлось бы ответить за все. И Коля Ращинский пока был при месте, и тоже хорошо понимал Николай Семенович свои обязанности. И на губернатора знали, как влиять. Еще бы годик-два, а там он бы сам разобрался с кем надо, без этой народной мстительницы. Но отговаривать Анну, когда звонила из Парижа и передавала кучу поручений, когда примчалась сюда с француженкой Люсьен, не стал: упрямая девка, все равно бы сунулась туда, только б все разворошила без толку. И он решил: пусть лезет в пекло, раз приспичило, раз спокойной и сытой жизни за бугром недостаточно для забвения. В конце концов она имеет на это право. Только она и он. Но проколов быть не должно, хоть и несвоевременно все это затеялось. Ну что ж, где не справится девчонка, дело доведут до конца его ребята. А если б случилось с Анной что — не его вина, сама напросилась.

Он вздохнул: не чужая ему Анна, нет, не чужая. Но своей так и не стала. Он знал почему: пигалицу эту Настя, как оказалось, любила больше, чем собственную жизнь…

Анна курила, молча уставившись в окно, около которого он недавно стоял.

— Так я поняла, ты с ними дружил, Алексей Петрович?

Он хмыкнул:

— Дружил! С ними у меня, голубушка, дела были.

— Да какие ж дела с бандитами и убийцами?

— Большие дела, Аня. А когда дела большие, то требуется, чтобы ими занимались серьезно. Заметь, ни у Маслова, ни у Бессарабова плохих предприятий не было. Из злых голодных волчат, которые все крушили и уничтожали на своем пути, выросли прекрасные бизнесмены.

— Ой уж…

— А ты не ойкай. Мне лучше знать. Тебя долго в России не было, но ты должна помнить, что тут было, когда начались эти так называемые реформы. Плодились злые волчата, как кролики, по всей стране. Ни авторитетов для них не существовало, ни прежних правил — подай все сразу! Не останови мы это, бандитский террор охватил бы всю страну. В Свердловске, помню, самые толковые, головастые, энергичные ребята за две недели перестреляли друг друга, только и осталась от них аллея мраморных памятников! Кто стал на их место? Мелюзга — нахальная, безграмотная, с куриными мозгами, таких учи не учи, помогай не помогай — один черт. Все равно под себя грести будут и пушками размахивать. Ненавижу!

Анна плеснула в бокал коньяк, отломила кусок шоколада: ее знобило и болела голова, видно, опять снизилось давление.

— Значит, ты, Алексей Петрович, теперь как бы главный защитник Отечества, да? А в подручных у тебя такие, как Бессараб? Потому и порядок у вас тут на кулаке да на крови держится.