Татьяна Полякова - Неутолимая жажда

Боль разлилась по всему телу, выкручивая вены, казалось, они разбухали, вытягивались и вот-вот лопнут. От нестерпимой боли мутился рассудок, реальность ускользала, меня засасывало в черную дыру. «Держись, не теряй сознания, держись…» Я отчаянно кричала, не слыша собственного голоса.

— Не беда, скоро будет легче, — кивнула она, опять наклонилась ко мне, погладила лоб. Потом села рядом, я чувствовала ее руки у себя на запястье, она шевелила губами, считала пульс. — Ты крепкая девчонка, выдержишь. Подождем немного…

Казалось, тысячи иголок впились в тело, ноги наливались теплом, я хоть и с трудом, но смогла пошевелить пальцами.

— Давай выбираться отсюда, — удовлетворенно кивнула Серафима, понаблюдав за мной. — Не хочу, чтобы Мартин увидел отца. Бедный мальчик, надо его подготовить. Идем. — Она подхватила меня под мышки, потянула, пытаясь поднять на ноги. Ноги и руки свисали плетьми, голова у меня запрокинулась. — Ничего, я тебе помогу.

«Откуда столько силы в ее худом теле?» — подумала я. А она уже волокла меня к лестнице.

— Давай, давай, девочка, надо идти… — Пятки скользнули по ступеням, она половчее перехватила меня. — Да ты словно перышко… Еще немного…

Мы выбрались из подвала. Обнимая за плечи, Серафима довела меня до дивана, помогла лечь, сунув под голову подушку.

— Потерпи еще чуть-чуть…

Я сделала глубокий вдох, закашлялась, а потом стало легче дышать, точно с груди сняли тяжелый камень. Язык казался чудовищно огромным и не помещался во рту, я попробовала заговорить. Получилось что-то неразборчивое. Но Серафима поняла.

— Почему спасла тебя? А куда было деваться? Тут либо ты, либо он. Ты нужна моему мальчику, хоть и заставила его страдать, мерзавка. Он, конечно, молчал, но я-то знала, каково ему… Помню, как я увидела его впервые много лет назад. Ему тогда едва исполнилось пятнадцать. Такой красивый… Ангел господень… Он стал мне сыном, которого у меня никогда не было. А как я любила его отца… — покачала она головой, села рядом, сложив руки на коленях.

Вторая попытка задать вопрос была куда успешней.

— Вы знали…

— О том, что он убивает за деньги? Знала, конечно. И что жену свою убил — тоже. Что мне его жена… Об остальном — нет, — тут она вдруг засмеялась и тряхнула головой. — Вру. Знала. Догадывалась. Да и как не догадаться, когда почти двадцать лет живешь рядом. Вот и сегодня заметила этот дурной блеск в его глазах, оттого и отправилась за ним следом. Не зря, как видишь… — Она вновь засмеялась, а потом сказала, вроде бы беседуя сама с собой или думая вслух: — Ты встречаешь мужчину и теряешь голову от любви к нему, а потом проходит двадцать лет, и однажды понимаешь: ты его, конечно, все еще любишь, но есть вещи поважнее… мой мальчик. Я хочу, чтобы он был счастлив.

— Он у-бий-ца… он го-ло-ву… мо-е-му… дру-гу…

— Что за чушь ты болтаешь? — нахмурилась Серафима. — Мартин отрезал кому-то голову? С какой стати? Мой мальчик брезгливый, не любит крови. Это отец.

— Он у-бий-ца… — повторила я.

— Ну, это совсем другое, — отмахнулась Серафима. — Да и немудрено, с таким-то отцом. Но с мозгами у моего сыночка все в порядке. Пора ему звонить. Конечно, узнав про отца, он расстроится, но, когда я растолкую, в чем дело, скажет мне спасибо. Папашу он хорошо знает, когда тот войдет в раж, его не остановишь. Коли задумал чего, значит, сделает. Не сегодня, так при первом удобном случае. Да и не послушал бы он меня, когда в глазах этот блеск. Полоснул бы мне ножом по горлу и к тебе вернулся. Не было у меня выбора, не было… Полежи тут немного, я позвоню Мартину и тебе воды принесу, минут через десять можно будет сделать пару глотков. — Она похлопала меня по руке и вышла в прихожую, говорила так тихо, что понять ее слова было невозможно. Мартин придет сюда… Сколько у меня времени? Час? Меньше?

Разговор по телефону Серафима закончила, направилась в кухню, откуда вернулась со стаканом воды. Поставила его на тумбочку рядом со мной.

— Еще пять минут, и дам тебе напиться. — Она с неудовольствием взглянула на мое лицо. — Дайка я тебя умою, да и переодеться тебе надо. Есть что в доме?

Я уже могла ответить, покачать головой точно могла, но не стала этого делать. Пусть думает, что я абсолютно беспомощна. Промычала что-то невнятное.

— Нет? Ну и ладно. Дам тебе свою кофту.

Изрезанная рубашка полетела в сторону. Серафима сняла с себя кофточку, оставшись в одной блузке, и, бормоча какие-то глупости, точно я малый ребенок, напялила ее на меня. Из ванной принесла мокрое полотенце. Вытерла мне лицо. Достала расческу из сумки, кокетливой, с розочками на застежке, и аккуратно расчесала мои волосы.

— Вот ты опять красавица, просто куколка. Мальчик будет доволен. — Задрав кофту, коснулась раны и вытерла кровь на моем животе, удовлетворенно кивнула. — Теперь можно воды попить. Не спеши, глотай осторожно…

Я собиралась с силами, понимая, что это мой шанс, может быть, единственный. «Господи, помоги мне», — мысленно взмолилась я.

Серафима подала мне стакан, я ударила по нему запястьем, целясь ей в лицо, удар пришелся в нос, она вскрикнула то ли от боли, то ли от неожиданности. Я отпихнула ее ногой.

— Ах ты, дрянь! — закричала она. — Никуда ты не денешься!..

Я понимала, что силы неравные, мне не справиться с ней… она чуть пригнулась, на мгновение потеряв равновесие и пытаясь устоять на ногах, а я смогла схватить фигурку медведя с тумбочки, бронзовую, тяжелую, и ударила Серафиму в висок, вложив в этот удар все свои силы. Она дернулась и начала заваливаться вправо, инстинктивно прижав руки к виску. А я бросилась к двери, петляя, точно заяц, ноги не слушались, разъезжались, и в первое мгновение я была уверена, что упаду, не добравшись до двери, но каким-то чудом выскочила на крыльцо.

— Никуда ты не денешься! — орала Серафима. — Ты принадлежишь ему!..

Говорят, люди в минуты опасности способны сделать невероятное, наверное, так и было со мной. Я добежала до калитки, распахнула ее, а потом смогла преодолеть еще метров сто, прежде чем повалилась в траву, жадно хватая воздух. Попыталась встать, но на это сил уже не было, и я поползла, извиваясь всем телом, в отчаянии надеясь достичь какого-нибудь укрытия. В темноте я практически ничего не различала и про то, что впереди спуск к реке, даже не вспомнила, кубарем покатилась вниз. Упала на бок, разодрав руки о ветки ивняка, росшего здесь. Кусты не позволили свалиться в воду. Немного отдышавшись, поползла в сторону, мне не подняться по склону, значит, надо двигаться вдоль реки. Тихо, пожалуйста, тихо… Увидела светящиеся в темноте окна второго этажа и едва не взвыла от отчаянья. Я все еще слишком близко к дому. Серафима отправится меня искать… в прихожей есть фонарь, с фонарем обнаружить меня будет нетрудно… Я не слышу ее… Она все еще в доме? Не может она двигаться бесшумно. Я, к сожалению, тоже не могу.