Татьяна Лисицына - Подсказка из прошлого (СИ)

— К тому, что Степан существует, и что вы с ним связаны. Ваш приезд не случаен. Я почти уверен, что дедуля хочет что-то сказать.

— Да что ты несешь?

— Поверь мне, Лиза. Просто поверь.

Вид у Андрея был несчастный, но он не сдавался, хотел меня убедить.

— Послушайте, Андрей. Мне кажется, что мы не должны затрагивать эту тему. Если вы хотите, чтобы мы общались.

Внезапно я поняла, что именно сейчас была копией своего отца. Точно таким же холодным тоном, он запрещал мне говорить о матери. Именно поэтому я тоже стала обращаться к Андрею на «вы». Хотела поставить его на место.

Андрей с удивлением смотрел на меня.

— Знаете, Лиза, я никак не пойму: какая же вы настоящая. Впадаете из искренности в надменность так легко, словно в вас борются два человека. Будьте сама собой.

— Держите при себе ваши дурацкие советы! — холодно заметила я.

— Ладно. Я вам надоел?

Я сразу пришла в себя: он выглядел обиженным.

— Господи, конечно, нет, — на моих глазах выступили слезы. Кажется, в этом городе я превращаюсь в истеричку. — Я просто не могу сейчас думать об этом. Я материалистка. Я тело. Я не верю, что душа существует. Есть только эта жизнь, а после — ничего. А ты вгоняешь меня в разлад с самой собой.

— Прости, — Андрей достал из кармана платок и протянул мне. А потом сделал именно то, что я хотела: он обнял меня. — Я не буду говорить об этом, пока ты сама не захочешь. Пойдем, посидим на скамейке на Патриках. Я люблю Пруды по утрам — в это время там почти никого не бывает.

Я сидели у самой воды, наблюдая за парочкой белых лебедей, окруженных свитой рыжих уток. Я спросила его, почему, если все-таки дом достанется ему, он не будет его продавать.

Андрей улыбнулся.

— Меня не интересуют деньги.

— Не интересуют деньги? — удивилась я. — Ты хотя бы представляешь, сколько может стоить этот особняк в центре Москвы? Ты мог бы обеспечить себя на всю жизнь.

— Зачем мне это? У меня нет семьи, а мне самому вполне хватает того, что я зарабатываю.

— Но ведь когда-нибудь ты захочешь иметь семью, детей. Ты нравишься женщинам. Я видела, как они на тебя смотрят. — от вылетевшего помимо моей воли комплимента пришлось прикусить язык. Веду себя так, словно имею на него какие-то права. Да что он может подумать?!

— У меня была когда-то семья. Но моя жена не захотела жить в коммуналке.

— Это ерунда. С тобой можно жить где угодно.

Я сказала это так горячо, что Андрей недоверчиво покосился на меня, подумав, не издеваюсь ли я над ним.

— И все-таки единственная женщина, которую я любил, не смогла. Она стала настаивать на размене, а я не мог это сделать из-за соседей.

— Они были против разъезда?

— Я не стал и никогда не стану их спрашивать. Я считаю их своей семьей. К тому же они уже старенькие и скоро за ними понадобится уход.

— То есть ты хочешь, чтобы потом после их смерти тебе досталась вся квартира? Ну что ж, это разумно.

Андрей посмотрел на меня с таким презрением, что я опять пожалела о своих словах.

— Да как ты могла такое подумать?! Я же сказал, что они моя семья.

— Прости. Ты связался не с тем человеком, я слишком эгоистична.

Он взял в ладони мое лицо и долго смотрел на него. В этом жесте не было ничего сексуального. Скорее он хотел заглянуть внутрь меня. Понять меня. Понять, почему я стала такой.

— Ты хорошая, — сказал он, наконец, отпуская меня. — Просто не знаешь себя. А потом, извини меня, прожить всю жизнь с таким чудовищем, как твой отец и не перенять что-то у него невозможно.

Я хотела бы обидеться на его слова, но не могла: знала, что он прав. Именно поэтому и ушла из жизни моя мать. Она не смогла найти в себе сил, чтобы жить. Даже ради меня. И я ее не обвиняю.

— И все же, Андрей, неужели ты не смог найти какой-нибудь компромисс с женой? Объяснил бы ей, как тебе дороги эти люди.

Андрей грустно улыбнулся.

— Ты разве не знаешь, что творится с женщинами? То, что происходит сейчас, совершенно неправильно. Женщины потеряли самое ценное, что у них было.

— И что это?

— Желание быть матерью.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь.

— Нисколько. Как правило, каждая хочет выгодно выйти замуж, проводить время в салонах красоты, тусоваться среди себе подобных и путешествовать. Речь о детях даже не встает. А если они и рожают детей, то нанимают гувернанток и нянь. Современным женщинам некогда воспитывать детей: у них фитнес, массаж и прочая ерунда. Ах да, совсем забыл, некоторые из них пытаются каким-то образом сделать карьеру, а точнее научиться делать деньги.

— Но что в этом плохого?

— А что хорошего? Женщины обрастают вещами, квартирами, дачами, драгоценностями и сами становятся подобием вещи. От них нет тепла, они не могут его отдавать, внутри них пусто. Вот, Лиза, скажи, почему ты не родила ребенка?

— Я… Не знаю. У меня не было мужа.

— Ну и что? Насколько, я знаю, у тебя нет финансовых проблем. Ты можешь позволить себе не работать. Во всяком случае какое-то время. Может, дело в том, что ты не хотела себя связывать?

Какое-то время я молчала, раздумывая над его словами. Действительно, почему всю жизнь я принимала противозачаточные таблетки, опасаясь беременности, как огня?

— Знаешь, наверно, ты прав. Я не хотела детей.

Андрей горячо продолжил:

— Когда Люба забеременела, я просил ее оставить ребенка. К тому времени, мы уже оба поняли, что не сможем жить вместе. Я умолял ее не совершать поступка, о котором она пожалеет. Я бы вырастил малыша и один. Она могла оставить за собой право появляться, когда захочет или забыть о нашем существовании. Я готов был на все. Но Люба сказала, что не хочет, чтобы нашего малыша воспитывал такой сумасшедший, как я. Мужчины в этом случае бесправны.

Он посмотрел на меня с такой грустью, что у меня заныло сердце. Я сжала его руку.

— Мне жаль.

— Ничего, — он отвернулся, вытащил сигарету из пачки. Молча курил, думая о прошлом. Казалось, он почти забыл о моем существовании, а я не находила слов, чтобы его утешить.

Я обрадовалась, когда у Андрея зазвонил мобильный, и он, разговаривая с кем-то, отвлекся от своих мыслей.

После разговора он повернулся ко мне с улыбкой, его лицо вновь стало светлым и безмятежным:

— Есть хорошее предложение. Баба Настя, — у меня же бабушек не было, вот я ее так и прозвал, — испекла блинов и приглашает нас позавтракать. Пойдем?

Я молча кивнула. Честно говоря, я сгорала от желания увидеть ту самую коммуналку, где он жил. Да и, вообще, была готова идти с Андреем куда угодно.

— Видишь, они тоже заботятся обо мне. Как я могу поднять вопрос о размене?

— А у тебя много соседей?

— Одного ты уже видела — сторож музея, дядя Саша, баба Настя его жена. У них нет своих детей, поэтому они и приняли меня, как родного с самого первого дня. Хотя, конечно, как рассказывал отец, я частенько не давал им спать по ночам — такой вот был беспокойный ребенок.

Баба Настя оказалась приятной женщиной с круглым розовощеким лицом и дородным телом, придававшем ей солидность. Андрей нас познакомил, и они оба сразу начала хлопотать у стола, пока я, предоставленная самой себе, разглядывала обстановку: отмытая до блеска маленькая кухонька, на бежевых крашеных стенах дешевые шкафчики для посуды, в углу старенький шумный холодильник. Развернуться негде, все свободное место занимает квадратный стол, вокруг которого уютно расположен мягкий угловой диванчик, на который меня посадили.

Сначала баба Настя посматривала в мою сторону с опаской, пока Андрей не перехватил ее взгляда и не пояснил.

— Баба Настя, не смотрите на Лизу, как на врага. Она вовсе не думает претендовать на меня. В тех кругах, где она вращается в Париже, совершенно другие мужчины. Я по сравнению с ними выгляжу похожим на конюха. — он рассмеялся своей шутке.

Пожилая женщина вытерла руки об фартук и недовольно покачала головой, с любовью оглядывая Андрея.

— Говорила тебе, что надо другую рубашку одеть. А ты не стал ждать. Я бы погладила.

— Баба Настя, причем здесь рубашка? Какую ни надевай, все равно рядом с Лизой я нищий.

— Ты не нищий, а очень приличный жених. — баба Настя посмотрела на мой кремовый костюм с неодобрением. — Может вам, полотенечко постелить, а то не ровен час, испортите. Костюмчик-то небось сотню баксов стоит.

Костюмчик стоил порядка трех тысяч евро, но я не стала об этом говорить. На самом деле мне он не очень-то нравился, сама бы я его не купила. Моим имиджем занималась одна из папиных знакомых, дизайнер, в этой области отец был непреклонен. «Ты должна выглядеть сообразно своему статусу и положению», — твердил он и я, в конце концов, смирилась.

— Успокойся, баба Настя, лучше садись с нами, — услышала я спокойный голос Андрея. — А то ты все суетишься. — он посмотрел на меня с легкой извиняющей улыбкой.