Джулия Кеннер - Никто, кроме тебя

Трудно, ох как трудно было потерять Джейси сейчас, когда она только-только стала принадлежать ему. Эта мысль была невыносима.

Он пробежал пальцами по волосам, подыскивая слова, чтобы убедить ее в том, что, если она будет и дальше цепляться за свои мелкие ценности, это может обернуться для них обоих утратой целого мира. Черт побери, он не хотел терять Джейси из-за ее упрямства.

— Ради Христа, Джес! Забудь о своем плане. Идем со мной. Будешь рисовать на улицах Парижа. Будешь продавать свои картины в галереях Ниццы. Чего ты боишься, черт побери?

— Для тебя это легко, правда? — хрипло спросила она.

— Джейси…

— Правда?

Он кивнул. А что еще ему оставалось делать?

— Да. Легко. Быть собой вообще легко.

— Удачи тебе. Для меня это труднее всего на свете.

Глаза Джейси наполнились слезами, одна слезинка перелилась через край. Внутри у Дэвида все сжалось. Он вцепился в спинку кресла, удерживая себя от того, чтобы подойти к ней и смахнуть слезы.

На ее губах заиграла слабая улыбка.

— Когда мы только встретились, я подумала, что ты псих. Я ошиблась. Ты замечательный.

Голова у него пошла кругом; он впитывал ее слова, точно нектар, хотя и понимал, что в принципе они ничего не изменят.

— Если я такой замечательный, то в чем проблема?

— Ты — это ты, а я — это я. И я не хочу жить той жизнью, какой хочешь ты. Не могу. Больше не могу.

— Ты просто боишься, — возразил Дэвид.

Он не подначивал Джейси. Он хотел, чтобы она поняла. Хотел убедить ее.

— Да, боюсь, — сказала она. — Мне почти тридцать, а я даже не начала обустраивать свою жизнь так, как хочу. Или, может, ты готов истратить часть аванса на то, чтобы купить вместе со мной дом?

Он покачал головой.

— Ну вот мы и пришли. — Она скрестила на груди руки. — Ты хочешь, чтобы я собрала вещички и таскалась за тобой по всему миру, а сам не готов пойти ни на какой компромисс ради меня, да?

— Потому что это не ты.

— О чем ты? — спросила она ледяным тоном.

— Черт возьми, Джейси! Ты же художница. Так и будь художницей.

Ее губы сжались в тонкую ниточку.

— Прекрасно. Буду. Мы купим дом и переделаем гараж в студию. А одну спальню — в твой кабинет. И четыре раза в год будем ездить в какие-нибудь экзотические места вроде Тосканы: ты — с пишущей машинкой, я — с альбомом. — Она уперла руки в бедра. — Разумно звучит? Потому что если нет, значит, не тебе меня осуждать.

Он молчал. Она права. Черт ее побери, она абсолютно права.

— Что? — воскликнула она. — Не готов ухватиться за эту возможность? По-моему, нет.

— Джейси…

Она вскинула руку.

— Нет, не говори ничего. Мне очень жаль. Я начала этот разговор, но у меня не было намерения устраивать сцену. Еще не открыв рот, я знала, чем все кончится. — Слезы снова побежали по ее щекам, и она смахнула их. — Когда мы завтра вернемся в Лос-Анджелес, поможешь мне установить сигнализацию?

Он кивнул, прекрасно понимая, что стоит за ее словами. Нужно сделать так, чтобы Джейси могла находиться в безопасности у себя дома. Когда она покинет его квартиру.

Черт, когда она покинет его.

— Как вы узнали? — спросила Мэллори.

— Все встало на свои места, когда я вспомнил голос вашего отца-пингвина, который чертовски хорошо владеет пистолетом.

Тут я все им и выложил. Синяк на лице Сары, репутация Кенни как отнюдь не джентльмена, смерть Большого Сола. И утверждение полковника Стампа, что его дочери в состоянии сами о себе позаботиться.

Сара и в самом деле пропала, но, когда Мэллори наняла меня, Кенни буквально озверел. Он убил Большого Сола и избил Сару. Она опасалась за свою жизнь — и в какой-то момент вышла из себя. К тому времени, когда я встретился с полковником, он знал, что его младшая дочурка вернулась, но также знал, что она в бегах.

— Вы молодец, мистер Монрой, — сказала Мэллори. — Но вообще-то я и раньше знала, насколько вы хороши.

От ее слов все внутри у меня вспыхнуло. Впрочем, я и сам мог напомнить ей пару моментов, когда она тоже была чертовски хороша.

— Почему вы решили отказаться от моих услуг? — спросил я, решив выяснить все до конца.

— Если бы вы продолжали искать Сару, папочка позаботился бы о том, чтобы отправить вас на тот свет. Он знал: рано или поздно вы поймете, что Кенни убила она.

Я закурил «честерфилд», глубоко затянулся и выдохнул в задымленный воздух комнаты.

— Значит, это сделала она.

— Что теперь со мной будет? — спросила Сара.

Я покачал головой.

— Ничего. Я больше не занимаюсь этим расследованием, вы не забыли?

Проклятье, эта девушка оказала миру любезность, освободив его от Кенни Таунсенда.

Я посмотрел на Мэллори.

— Вы так старались, чтобы я не совал нос не в свои дела. К чему все эти хлопоты? Почему было просто не дать папочке позаботиться обо мне?

— Что за проблема, милый? Вы так хорошо разобрались в этом деле, но все еще ничего не поняли насчет меня? Насчет нас?

Эти слова прозвучали музыкой для моих ушей.

— Дорогая, — я обнял ее и притянул к себе, — некоторые вещи слишком хороши, чтобы быть правдой.

Пальцы Дэвида замерли над клавиатурой. Ему нужно было записывать историю Эла, а он почему-то все время возвращался к Мэллори и Монрою, стремясь привести их к счастливому концу, которого не сумел обеспечить себе.

Из-за двери ванной доносился шум льющейся воды, и он представил себе, как Джейси стоит под душем, как блестит ее гладкая мокрая кожа. Ему ужасно хотелось пойти к ней, прижать к себе и рассказать, как сильно он ее любит.

Но он не мог. Она прямо сказала, что раз он не может быть с ней навсегда, то на этом все.

А навсегда… это было выше его сил. По крайней мере, на ее условиях, когда «навсегда» означало, что он должен принести в жертву то, кем был и чего хотел.

Он правильно повел себя с Джейси, исправив ошибку, которую допустил со Сьюзен. Джейси он все выложил по-честному: к какой жизни стремится, какая жизнь ему нужна. Никаких двусмысленностей, только чистая правда.

И она сказала «нет». Как должна была бы поступить и Сьюзен много лет назад. Как Сьюзен и поступила, когда предложила развестись.

Однако тогда, со Сьюзен, боли не было. С Джейси Дэвид чувствовал себя так, словно его сердце разбито. И эта боль рвала душу, в особенности потому, что он понимал: Джейси совершает ошибку. Она художница, а не бухгалтер. Она должна увидеть Париж. Должна рисовать испанские степи. Должна изображать краски восходящего солнца, отражающегося от утесов Дувра.