Айрис Джоансен - От судьбы не убежать

– Но кто-то нашел эту точку, – мрачно заметил Крейн. – Почему меня не проинформировали?

– После того как Конгресс связал его по рукам, ваш предшественник Джим Фостер надеялся, что все рассосется. У Марво было несколько прикормленных сенаторов, и он манипулировал лоббистами, когда надо было убедить других членов Палаты представителей обрушиться на нас, как тонна кирпичей, – объяснял Норт, пока они шли от аэропорта к автостоянке. – Фостер не склонен проявлять инициативу, – бесстрастно прибавил он. – Уверен, что вы не стали бы спускать дело на тормозах.

– Ты прав, черт возьми. Я бы не отступил и предал бы дело огласке. Сами болтают, а обвиняют агентство. Есть только один способ защитить наши задницы от этих политиканов. – Он уселся на пассажирское сиденье «Бьюика», на который указал Норт. – Я свято верю в закон Мерфи. Если ситуация не разрешена, что-то обязательно случится. – Крейн достал из портфеля досье, которое помощник принес ему из архива. – Мы должны склонить Арчер к сотрудничеству, не оставив ей выбора.

– Легко сказать. Но как это сделать?

– Пригрозим, что перестанем ее охранять.

– И лишимся последней надежды на помощь с ее стороны. Она уже многого лишилась и была очень несговорчива.

– Ты не поверишь, как быстро исчезает несговорчивость, когда на кону оказывается жизнь.

Вот сукин сын, подумал Норт.

– Должен ли я напомнить вам, Крейн, что она работала на нас?

– Судя по ее досье, тут есть некоторые сомнения. Ее отец был двойным агентом, а Грейс работала в тесном контакте с ним. – Он принялся листать досье. – Родилась в Калифорнии, в Лос-Анджелесе, у Джин Дэнкел и Мартина Стиллера. Мать умерла, когда девочке исполнилось три года, отец снялся с насиженного места, перебрался в Европу и взял ребенка с собой. Участвовал в нескольких незаконных сделках и здорово запачкал руки. Разъезжал по Европе и Африке, занимаясь торговлей оружием и другими сомнительными делами. – Крейн покачал головой. – Всюду таскал ребенка с собой, и просто чудо, что она осталась жива. Однажды в Руанде повстанцы подстрелили ее и бросили, посчитав мертвой. Работник Красного Креста, который ее подобрал, пытался забрать девочку у отца, но Грейс не захотела с ним расстаться и при первой же возможности сбежала.

Норт кивнул.

– Мартин Стиллер мог очаровать кого угодно; он явно любил дочь и желал ей добра. Но не настолько, – саркастически прибавил Норт, – чтобы отказаться от нее и отправить в Австралию, в Мельбурн, к деду по матери. Лето Грейс проводила там, на коневодческой ферме, но осенью являлся Стиллер, забирал ее и увозил в очередную дыру, в которой на тот момент жил.

– А как он попал в поле нашего зрения?

– Сам пришел к нам и продал некую информацию о Хусейне. Она оказалась достоверной, и мы использовали Стиллера в течение нескольких лет. Подозревали его в двойной игре, но доказать не могли. Поэтому просто дозировали информацию, которую ему предоставляли.

– А эта женщина?

– В то время она была еще маленькой. Агент Рейдер, который поддерживал связь с Мартином Стиллером, сообщал, что его дочка – довольно милый ребенок. Она училась заочно, причем достаточно хорошо, чтобы поступить в Сорбонну.

Крейн все еще просматривал досье.

– За ней никакого криминала. Мы взяли ее на курсы агентов, когда ей исполнилось двадцать три. – Он поднял голову. – Какого черта мы ее наняли – с такой биографией?

– Тут был особый случай. Она свободно говорила на восьми языках, была умна, психологически устойчива и производила впечатление настоящей патриотки. Кроме того, обладала одним ценным качеством, которое нам в то время требовалось. Она очень хорошо умеет управляться с лошадьми – благодаря годам, проведенным на ферме деда. Арчер была нужна нам для одной конкретной работы, и мы считали, что потом сможем избавиться от нее, если она не справится. – Норт помолчал. – Но она справилась. Ее отметки на начальном этапе обучения были одними из лучших в истории курсов. Но для той работы ей требовался опыт. И мы отправили ее к Килмеру.

– Мой помощник не смог найти досье на Килмера. – Крейн нахмурился. – Но я разыскал в конторе одного из старых маразматиков, который о нем слышал. Тот высказался очень туманно.

Старый маразматик? Господи. Норту всего пятьдесят, и в его шевелюре почти нет седых волос. Но в глазах тридцатилетнего Крейна, стройного, загорелого любителя тенниса, он, вероятно, тоже выглядит старым маразматиком. Норт попытался скрыть раздражение.

– Килмер считался очень ценным объектом ЦРУ, и все его операции имели гриф «совершенно секретно». Некоторые задания показались бы администрации сомнительными, и Фостер решил, что, если личного дела не будет, не будет и утечек. Тот, кому положено, знал, кто такой Килмер и как с ним связаться.

– Абсурд. Должно быть, Фостер идиот. Неудивительно, что до реорганизации в агентстве творился такой бардак. Подобные методы могут привести к полной неразберихе.

– Не сомневаюсь, что нам удавалось удерживать неразбериху на минимальном уровне, – возразил Норт и прибавил: – И Килмер не потерялся.

– Кто такой Килмер? Агент, который о нем знал, считал его чем-то вроде легенды, черт возьми.

– Легенды? – повторил Норт, выезжая со стоянки. – Да, полагаю, такое определение не хуже других.

– Легенда – это выдумка. Расскажи толком.

Норт пожал плечами.

– Расскажу, что знаю. Родился в Германии, в Мюнхене. Отец – полковник армии США, мать – переводчица. Родители развелись, когда Килмеру исполнилось десять, и мальчик остался с отцом. Тот был сторонником «железной руки» и воспитывал ребенка в соответствующем духе. Килмер поступил в Уэст-Пойнт[3] и делал успехи, но на третьем курсе бросил учебу. Он был отличным стратегом, и преподаватели жалели о его уходе. Некоторое время болтался по миру и в конце концов оказался в каком-то партизанском отряде. Потом сколотил собственную команду и нанимался для выполнения специальных заданий. Заработал блестящую репутацию. Через несколько лет после появления его отряда мы приглашали его для выполнения сложных операций, и он оказывал нам неоценимые услуги.

– До дела Марво.

Норт кивнул:

– Да, до дела Марво.

– Просыпайся, малыш. – Грейс осторожно тормошила Фрэнки. – Пора вставать.

– Еще рано, – пробормотала Фрэнки сонным голосом. – Десять минуточек, мама. Я успею… – Ее глаза широко раскрылись. – Чарли! – наполнились слезами. – Чарли…

Грейс кивнула.

– Это правда. И мы с тобой ничего не можем изменить. – Она вытерла набежавшие слезы. – Мне очень жаль. Но нужно жить дальше, Фрэнки. – Грейс откинула одеяло. – Иди умываться и чистить зубы. Одежду возьмешь у меня в рюкзаке. Пора идти.

Фрэнки посмотрела на нее ошеломленно.

– Куда мы пойдем?

– Вернемся на ферму. Нужно накормить и напоить животных. Чарли бы не понравилось, что они страдают, правда?

– Я совсем о них забыла. – Фрэнки покачала головой.

– А Чарли всегда о них помнил. Мы должны делать то, что он посчитал бы правильным. – Она чмокнула Фрэнки в нос. – Знаю, ты хочешь задать мне много вопросов, поговорить, и мы обязательно поговорим. Но сначала дела.

Фрэнки кивнула.

– Дела. Дарлинг. – Девочка направилась в ванную, и в ее движениях сквозила решимость. – Я быстро, мама.

– Знаю. Купим булочек в кофейне внизу и поедем.

Дверь за Фрэнки захлопнулась, и Грейс с облегчением вздохнула. Пока все хорошо. Если Фрэнки будет все время занята, это облегчит боль и отвлечет от воспоминаний. Такое же лекарство следует прописать и самой себе. В том, что свободного времени у нее не будет, сомнений не было. Ее вновь затягивает в тот ужас, от которого она избавилась девять лет назад, – по крайней мере так ей тогда казалось. Хотя Грейс так до конца и не поверила, что все уже в прошлом. Зачем тогда она готовилась, собирала рюкзак, разведывала лес? Она чувствовала, что ничего не закончилось.

Грейс села на стул и стала ждать, пока Фрэнки выйдет из ванной.

– Так… странно. – Взгляд Фрэнки был прикован к конюшне. – Я все ждала, когда из амбара появится Чарли и станет подшучивать над тем, что я проспала.

– Я тоже. – Грейс вышла из машины. – Этого уже никогда не будет. Мы должны привыкать. Беги, принимайся за дела. Мне нужно кое-что сделать в доме.

Фрэнки посмотрела ей прямо в глаза.

– Что сделать? Это связано с Чарли?

– Отчасти. Я должна забрать все важные документы и отослать адвокату.

– А еще?

– Собрать наши вещи.

Фрэнки помолчала.

– Понятно. Мы больше не сможем тут жить. Дом принадлежал Чарли. Я буду по нему скучать.

– Мы обязательно вернемся. Чарли очень хотел, чтобы мы вернулись.