Кэтрин Уэбб - Незримое, или Тайная жизнь Кэт Морли

— Я точно знаю, что это за вещи. И для чего, — проговорила Лия негромко.

Эстер сжимает руки в кулаки, чтобы скрыть кровяные пятна. Она не в силах взглянуть на них, не в силах ощущать их на своей коже, однако в комнате нет ничего, чтобы вытереть руки, ничего такого, на чем не осталось бы предательских следов. Она стоит столбом и пытается думать, пытается восстановить дыхание. Она думает и думает, но не находит ответов. Тех ответов, которые имели бы смысл. В коридоре за дверью полицейский. Другой, постарше. Он то и дело зовет ее громким осипшим голосом. Чувствуя дурноту, Эстер быстро выходит в коридор. Закрывает за собой дверь библиотеки.

— А, миссис Кэннинг! Простите, что без приглашения. Дверь открыта, а я так и не дождался никого из прислуги… — произносит он, потом до него, видимо, доходит смысл сказанных слов, и он слегка краснеет. Эстер чувствует, как слезы, горячие и неудержимые, наворачиваются на глаза. — Прошу прощения, — снова бормочет полицейский.

— Боюсь, викария нет дома. — Голос у Эстер тонкий и едва слышный. — И мистера Робина, нашего гостя, тоже нет. В это время они часто гуляют по лугам в сторону Тэтчема, занимаются своими…

— О, местонахождение Робина Дюррана нам точно известно, не беспокойтесь. Он под стражей, его охраняют три человека.

— Что вы имеете в виду? Почему он под стражей?

— Может быть, вам лучше сесть, миссис Кэннинг? Я вижу, последние события потрясли всех в вашем доме…

Снизу доносятся очередные жалобные рыдания Софи Белл.

— Я не хочу садиться! Почему Робина Дюррана охраняет полиция?

— Дело в том, миссис Кэннинг, что убийство совершил Робин Дюрран. После этого его видели два человека, когда он пытался спустить тело девушки в канал. Он даже не пытался бежать и был весь в ее крови. А теперь он хранит молчание, не сказал никому ни слова, даже не пытается отрицать свою вину. Самый верный признак того, что он виноват. Это я знаю по опыту. Ужасное дело, по-настоящему ужасное.

Полицейский качает головой. В ушах у Эстер шум. Боковым зрением она видит серые тени.

— Должно быть, тут какая-то ошибка, — шепчет она, прислоняясь к стене, чтобы не упасть.

— Позвольте помочь вам, мадам. Присядьте. Я попрошу кого-нибудь принести вам воды…

— Нет, не беспокойте Софи. Она слишком расстроена, — произносит Эстер, но так тихо, что полицейский, кажется, не слышит ее.

— Констебль Пирс! Пожалуйста, принесите воды миссис Кэннинг! — оглушительно кричит он вниз, и его голос проносится в сознании Эстер штормовыми волнами. — Миссис Кэннинг, не подскажете ли, где найти викария? Нам очень нужно с ним поговорить.

Полицейский наклоняется над Эстер, отчего у нее кружится голова. Она не знает, что ответить.

— В церкви. Посмотрите в церкви, — произносит она в итоге.

— Ну конечно. Как же я сам не догадался!

Он уходит.

Эстер не знает, сколько она уже сидит на жестком деревянном стуле перед стаканом воды, к которому так и не прикоснулась. Горло пересохло настолько, что ей больно глотать, однако Эстер не смеет разжать руку, чтобы коснуться стакана. Тогда она снова увидит, в чем у нее рука. В панике она смотрит на стену, к которой дотрагивалась недавно, но краска чистая. Кровь успела подсохнуть. Она пристально смотрит на поверхность воды в стакане, такую прозрачную и чистую, сверкающую в дневном свете, который льется из парадной двери, до сих пор открытой, позабытой всеми, время от времени поскрипывающей на ветру. Внимание Эстер притягивает дверь библиотеки в конце коридора. Дверь нагоняет страх: темная, безмолвная, наблюдающая. Эстер так и подмывает вскочить, выбежать на солнечный свет и никогда больше не возвращаться. «Он был весь в ее крови…» Слова эхом звучат в голове. «О Кэт!» Эстер со стоном поднимается и стремительным шагом входит в дверь библиотеки, пока решимость ее не покинула. При свете, который проникает в щель между занавесками, она осматривает пол. Находит бинокль Альберта, спешно засунутый в футляр, который не закрыт. Внимательно осматривает бинокль, видит на нем что-то темное и блестящее. Осторожно, трясущимися руками она вынимает бинокль и поворачивает к свету. Линзы разбиты, осколки стекла прилипли к металлу, склеенные какой-то запекшейся массой. Стекло и короткие черные волоски. Эстер смотрит на них с ужасом. Что-то выпадает из одного окуляра, падает на ковер с негромким стуком. Эстер завороженно наклоняется и поднимает предмет. На ощупь он твердый, одновременно гладкий и угловатый, как осколок камня, и весь в крови. Эстер хмурится, катает его в пальцах, чтобы немного отчистить. Снова всматривается и тут понимает, что это такое. Зуб. Человеческий зуб с острым сколом наверху. Эстер вскрикивает. Она роняет бинокль, и он падает с грохотом, от которого содрогается пол.

Эстер прерывисто дышит, быстро и неровно. Она ждет, что полиция войдет и обнаружит ее, ворвется в библиотеку в поисках того, кто кричал, спросит, что здесь упало, и все увидят, что она в крови и взгляд у нее безумный. В отчаянии она снова помышляет о бегстве: выбраться из окна и бежать прочь с той быстротой, на какую только способны ослабевшие ноги, но она понятия не имеет, куда бежать. Зато знает, что если сдвинется с места, то потеряет сознание. Проходят долгие минуты, прежде чем Эстер немного успокаивается, спустя какое-то время она понимает, что ее крика никто не слышал. Ничьи шаги не приближаются к библиотеке. Она закрывает глаза и так и стоит, пока не проходит боль в груди и не проясняется голова. Присев на корточки, Эстер откидывает крышку сумки Робина и достает оттуда светлый парик с серебристыми волосами, прозрачное белое платье. Все в крови и разорванное. Она немедленно узнает эти вещи, потому что не раз рассматривала фотографии Робина. И тут наконец Эстер понимает, что элементалем была Кэт. О боже, боже, боже… Эстер не знает, произнесла ли эти слова вслух или же только мысленно вознесла кроткую и отчаянную молитву. Если Робин арестован, пойман с телом Кэт и отправлен в участок сразу после убийства, тогда принести все это обратно в дом мог только один-единственный человек, который вымыл окровавленные руки в кухонной раковине и бросил там окровавленное полотенце. «Мой дорогой Берти, что же здесь произошло?»

У Эстер в голове ни единой мысли, кроме одной: защитить Альберта. Она осторожно убирает платье обратно в сумку Робина, кладет поверх пачки писем, которые быстро покрываются пятнами и становятся нечитаемыми. Ткань платья такая тонкая и мягкая на ощупь. Парик скользкий, живой. Эстер вздрагивает, к горлу подступает легкая тошнота, как будто это действительно волосы Кэт, как будто это часть мертвого тела девушки. Она стискивает зубы, с усилием держа себя в руках. Затем кладет в сумку бинокль, теперь уже заливаясь слезами, чувствуя исходящий от футляра запах запекшейся крови. Назойливый, острый запах мясной лавки. Подняв голову, она замечает дневник Альберта, где он писал совсем недавно и потом оставил на столе. Эстер не раскрывает его, не читает записей. Она не желает ничего знать, ничего больше знать. Она хотела бы знать меньше, гораздо меньше. Последним она кладет в сумку дневник, застегивает пряжки и запихивает в нишу под столом, подальше от взглядов, туда, где его никто не увидит, если не станут искать специально. Все это она проделывает, не испачкав платья, зато руки у нее красно-коричневые. «Кровь Кэт. Кэт умерла». В животе у Эстер все переворачивается. Она с трудом выходит из библиотеки, закрывает дверь и едва успевает дойти до уборной, где ее рвет.

Позже она спускается в кухню к Софи Белл. Экономка безутешна, сидит, расползшаяся за столом, а чайные листья в заварочном чайнике превратились в горькое месиво, и мухи безнаказанно устроились на кромке молочного кувшина.

— За что кому-то ее убивать? Зачем кто-то сделал такое с нашей Кэт? Такая малышка, от нее никому не было вреда… — бормочет она снова и снова, кажется почти не замечая Эстер, которая некоторое время стоит у нее за плечом, смущенная и молчаливая.

Когда она разворачивается, чтобы уйти, то замечает в углу ведро с водой, где отмокает заляпанное полотенце. Желудок сводит судорогой, отчего в горле снова стоит вкус желчи. Не раздумывая, она опускается на колени, отжимает полотенце и швыряет в топку. Железная дверца с грохотом закрывается, и Эстер поднимается, боясь снова поворачиваться к миссис Белл. Однако Софи по-прежнему смотрит перед собой, ничего не замечая. Эстер снова и снова моет руки, однако, как и леди Макбет, знает, что пятна останутся. Потом еще много дней она ощущает запах крови.

Собственные собаки-ищейки главного констебля, Панчер и Ходд, вскоре отыскали место убийства. На речном берегу, где трава была притоптана, а отцветшие летние цветы роняли пушинки с семенами на пятно запекшейся крови; над ним кружили мухи и садились, чтобы попировать. Здесь же стояла сумка Кэт со всеми ее небогатыми пожитками и рабочим платьем, край которого торчал сбоку. Все это Эстер узнаёт во время досудебного разбирательства, которое ведет в здании приходского совета Тэтчема коронер из Западного Беркшира мистер Джеймс Ангус Седжкрофт. Миссис Белл сидит рядом с Эстер, лицо ее горит ненавистью, сверкающие глаза то и дело обращаются на Робина Дюррана. Орудие убийства не найдено, однако на берегу лежит множество больших и острых камней, и предположительно один из них был использован, с тем чтобы разбить девушке голову, а потом выброшен в воду. Только профессор Палмер, специальный медицинский советник из Министерства внутренних дел, направленный Скотленд-Ярдом, чтобы изучить тело и оказать помощь суперинтенданту Хольту, остался неудовлетворен этим объяснением. Он особенно отмечает жестокость удара, направленного девушке прямо в лицо, будто кто-то хотел буквально изничтожить ее образ. Профессор нашел фрагменты стекла в некоторых из глубоких ран Кэт Морли, и их наличие ничем не объяснено. Когда Эстер слышит эти слова, у нее леденеет кровь. Она вспоминает о разбитом бинокле, и эта мысль уже не отпускает ее. Бинокль Альберта. Тот самый, без которого он никогда не выходил.