(Не)учебный роман - Юлия Бонд

— Ариевский? — Выдавила из себя, а затем меня передернуло, будто на голову вылили ведро холодной воды.

— Да. За всем этим стоит он и не только он. Есть люди повыше него и они тоже — менты. Сейчас мусора покруче бандитов из девяностых, понимаешь?

— Ты врешь, Ваня! Вы все врете! У каждого из вас своя история, приготовленная для моих ушей. Вы меня все обманываете, каждый по-своему, — на ноги подскочила, пытаясь увернуться от крепких объятий брата. Но он только сильнее сжал пальцы на моих плечах.

— Тогда пойди и спроси у своего майора, почему он тебя бросил? Почему на свадьбу твою припёрся? Почему похитил тебя из дома, если ты была не причастна ко всему этому дерьму. Я вот, что тебе скажу, Алеся. Помнишь, ты говорила, что я — единственный мужчина, которому ты веришь. Так вот поверь мне, родному и близкому человеку. Твой Ариевский и люди, стоящие за его спиной, объявили войну "Трейд карго" за то, что тот отказался участвовать в их махинациях. Поскольку контейнеры до сих пор арестованы и серьезные люди на этом потеряли кучу бабок, Вольского не оставят в покое. С него три шкуры сдерут за это. Либо просто убьют, либо за решётку засадят, но потерянные бабки не простят!

Ванька ушел, оставив меня один на один со своими мыслями. А мысли, как раз таки, вихрем кружили в голове, заставляя испытывать разные эмоции. Сначала я плакала, потом проклинала весь мир за то, что люди могут быть такими многоликими, а потом к бару подошла. Выудила бутылку какого-то коньяка, отыскала бокал, и, наполнив его до краёв, залпом выпила.

— Какая же ты дура, Леся! — Вслух начала говорить, становясь похожей на психически больного человека. — Он же играл с тобой всю дорогу. Леся — моя, люблю тебя. Нет, Леся уйди, я плохой человек, не нужен тебе. Нет, Леся, прости. Был злой на тебя. Леся, вернись. Леся, поверь.

Так и кинула с размаху бутылку коньяка о стену, только легче не стало, ещё больше гнев появился.

Деталь за деталью врывались в память события. С первой встречи Ариевский невзлюбил меня. Стебался, не подбирая выражений, затем внезапно чувства вспыхнули. Крутил, вертел мной, зная, что Вольский с ума сходит. Похоже, ждал, что тот заявление о простреленном плече заберёт и на должности в полиции восстановят. Дождался, и я стала не интересной. И была таковой до дня свадьбы. Он же тогда прямо говорил, что не любит, что просто хороший секс был. А затем я узнала, что его дочь больная. И он снова стал мучеником в моих глазах. Что тогда мешало быть со мной? Я же умоляла быть вместе, говорила, что все выдержим, любые трудности преодолеем вместе. А он и на этот раз старую пластинку затеял. Думала, что просто врал, чтобы забыла его. Чтобы не знала, что такое больной ребенок и не несла тяготы заботы о нём. Получилось совсем по-другому. Замуж позволил выйти. Поэтому и на свадьбу пришел, чтобы Вольского напугать взрывом. Чтобы тот одумался и согласился играть по его правилам. Не нужна была Ариевскому. С самого начала была не нужна. Тогда, что было в том домике возле моря? Почему сначала говорил одно, а потом в любви признался? Зачем к сексу пытался склонить?

— Господи, как всё же это сложно! — За голову двумя руками взялась. — Ненавижу, как же я тебя ненавижу сволочь, — крикнула в тишину, а за спиной шаги послышались.

На месте замерла, обернувшись. Взгляд обратила на мужской силуэт, что стоял возле двери санузла. Тимур на меня смотрел сверху вниз, скрестив руки на груди:

— Опять напилась, счастье моё? Мне кажется, тебя уже нужно кодировать, Леся. — На его лице играла улыбка, а в глазах светился некий блеск.

— И давно ты тут стоишь? — Неуверенно протянула я, поднимаясь с пола.

— Нет, но достаточно услышал, чтобы сделать выводы.