Гарольд Роббинс - Плоть и кровь

— Почему не возвращаются Хамид с Джабиром?

Бен Эзра встал и вперил взор в очертания спящего лагеря. Все было спокойно.

Однако в то же самое мгновение послышался шорох, и они появились.

— Почему задержались? — строго спросил генерал.

— Приходилось постоянно избегать встреч с охраной. Они так и ползают по всему лагерю, как мухи. Кажется, мои предварительные подсчеты сильно занижены. Их там примерно полторы сотни.

— Это не меняет дела. Держитесь ко мне поближе, когда войдем в лагерь. Как только в ход пойдут ракетные установки, израильтяне бросятся на выручку к заложникам.

— Да, сэр, — Хамид оглянулся, чтобы убедиться, что Бейдр находится вне пределов слышимости. — Я видел его дочь. Она в штабе, с ней двое мужчин. В одном я узнал Али Ясфира. Другого не знаю.

Бен Эзра скорчил гримасу. Нравится, не нравится, а она тоже его внучка.

— Передайте нашим, чтобы не трогали девушку.

— Да, сэр, — Хамид скрылся в лесной чаще.

Осталось десять минут. Бен Эзра запустил руку в складки своей джеллабы и, вытащив старинную кривую саблю, быстро закрепил ее на поясе. Потом выхватил саблю из ножен. Грациозно изогнутая сталь блеснула в лунном свете. Бен Эзра вновь почувствовал себя молодым. С ним его любимое оружие, без которого он никогда не ходил в атаку. Все встало на свои места.

Лейла открыла новую бутылку кока-колы и вернулась к столу.

— Когда ты уезжаешь? — спросила она Али Ясфира.

— На рассвете.

— Я хотела бы отправиться с тобой. Здесь я с ума сойду от безделья.

— Единственная девушка на сто сорок мужчин — и еще скучаешь?

— Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать.

— Скоро все это кончится. И ты сможешь вернуться домой.

— Что с ними будет?

Ясфир пожал плечами. Лейла замялась.

— Разве это так уж необходимо? Даже если отец выполнит ваши требования?

— Их слишком много. Они смогут нас опознать.

— Но дети — они-то почему должны умереть?

— Что это на тебя нашло? Ты же их ненавидишь. Они украли твое богатство.

— Дети ни при чем. Джордана и отец — да. Только не дети.

— Они тоже смогут опознать нас.

Лейла немного помолчала, а потом поднялась из-за стола.

— Пойду подышу свежим воздухом.

После ее ухода Ясфир обратился к Рамадану:

— Если я вовремя не вернусь, ты знаешь, что делать.

— Да.

— Ее первую. Она знает больше всех и запросто сможет отправить нас на виселицу.

Чистый, прохладный воздух остудил ей лицо. Лейла медленно побрела к своему вагончику. Случилось слишком много такого, чего она не предвидела. Куда только девались упоение и восторг битвы? Скука, смертная скука и опустошенность. И больше ничего.

Это меньше всего напоминало борьбу за освобождение Палестины. Все бойцы оказались высокооплачиваемыми наемниками, ни одному не было дела до их священной борьбы. Их интересовали только деньги. Ничего общего с тем, о чем шептались мальчишки и девчонки в школе. Слово «свобода» вообще отсутствовало в их лексиконе.

Лейла вспомнила, как однажды Хамид пытался объяснить ей нечто похожее. Но она не захотела слушать. С тех пор прошла, казалось, целая вечность. Почему тогда она чувствовала себя такой молодой, а теперь — старой?

Перед тем, как войти в вагончик, она помедлила и напоследок обвела взглядом весь лагерь. Стояла тишь. Девушку что-то беспокоило, но она не могла понять, что. Вдруг ей померещилось какое-то движение в темноте. Один из пулеметчиков на стене выпрямился и потянулся. Она увидела его руки на фоне ночного неба. Внезапно он мотнул головой. Послышался хлопок. Лейла изумленно застыла на месте. В следующее мгновение разверзлись небеса, и земля превратилась в ад.

Лейла бежала по лагерю, и в голове у нее билась одна и та же мысль. Она наконец поняла, что заставило ее встревожиться.

В лагере было слишком тихо.

Проснулись дети и заверещали от страха. Тесный вагончик ходил ходуном, сотрясаемый идущими со всех сторон взрывными волнами. Джордана вскочила с постели, подбежала к мальчикам и крепко прижала их к себе.

В соседней комнате раздался женский крик, Джордана не могла разобрать, чей именно. Сквозь щели в заколоченном окне были видны багровые и оранжевые вспышки. Взрывы следовали один за другим, разрывая тишину на части.

Как ни странно, ей совсем не было страшно. В первый раз после угона она вдруг почувствовала, что опасность миновала.

— Что случилось, мамочка? — сквозь слезы спросил Мухаммед.

— Это папа пришел за нами, родной. Не бойся.

— Где папа? — захныкал маленький. — Я хочу его видеть!

— Увидишь. Теперь уже скоро.

В дверях показалась Анна.

— У вас все в порядке, мадам?

— Просто замечательно! — крикнула Джордана, перекрывая шум. — А у вас?

— Магде вонзился в руку кусок дерева. Но в общем все хорошо. — Еще один яростный взрыв потряс вагончик. — Вам ничего не нужно?

— Нет-нет, — ответила Джордана. Ей вдруг припомнилась сцена из военного фильма. — Передайте женщинам, чтобы легли на пол и закрыли голову руками. Так менее опасно.

— Хорошо, мадам, — нянька исчезла.

— А ну-ка, мальчики, быстро на пол, — приказала Джордана и сама легла рядом с ними, укрыв дорогие головки собственными плечами.

Взрывы начали стихать, зато теперь чаще слышались выстрелы и чьи-то вопли. Джордана замерла в ожидании, крепко прижав к себе сыновей.

Лейла бежала через весь лагерь. Вокруг нее беспорядочно метались обезумевшие солдаты. Шквал огня обрушился на них сразу со всех сторон.

И только один человек, казалось, имел определенную цель. Это был Рамадан, бежавший с автоматом в сторону вагончика.

Девушка вспомнила о пистолете у себя за поясом и молниеносным движением выхватила его. Холодная сталь мигом успокоила ее. Она больше не была одинока!

— Рамадан! — крикнула Лейла, но он не услышал и вскоре скрылся за углом. Она пустилась вдогонку — сама не зная, зачем.

Дверь вагончика оказалась открытой. Лейла вбежала туда и остолбенела. У противоположной стены застыли Джордана с детьми, к ним жались остальные женщины. Рамадан остановился в проходе, спиной к Лейле, и теперь выбирал удобную позицию для стрельбы.

— Лейла! — крикнула Джордана. — Это твои братья!

Рамадан крутнулся и наставил на девушку дуло своего автомата. Его лицо ничего не выражало, но Лейла молниеносно угадала правду. «Аль Иквах» больше не нуждался в ее услугах. Хотя сама она не признавала кровных уз, связывавших ее с заложниками, для палестинских экстремистов эти узы играли решающее значение. Она была лишь орудием в их руках, и теперь ее ликвидирут за ненадобностью.