Екатерина Мурашова - Забывший имя Луны

– Эк тебя твой Валька подковал-то! Ну да ладно. Мне с такой ученостью и спорить-то страшно. Я тебя, философ ты наш Павел, как нормальная, полноценная хреновинка с автоматом спрашиваю: Что мы с пацаном-то делать будем? Годится он нам на что или не годится?

– Да не годится, конечно! – с сердцем воскликнул Павел Петрович и прихлопнул по столу тяжелой ладонью.

– Ну вот так и понятно, – вздохнул Игорь Владимирович. – Так зови его сюда, как поест, и постарайся объяснить, чтоб он понял, и Корейцу при случае передал. Сам понимаешь, с Виталием нам ссориться совершенно не след…А то развели, понимаешь, философию…

Несмотря на всю философию, а еще точнее, вопреки ей, Павел Петрович был прав – Кешка не годился. Потому что на месте бывшей военной части в глубине карельских лесов отставные военные производили очень специфическую, но тем не менее имеющую устойчивый спрос продукцию. Продукция эта, как и всякий уважающий себя секретный продукт, имела условное наименование «шарашки». За 4 года работы контора Павла Петровича произвела и удачно трудоустроила одиннадцать «шарашек». Рекламаций не было. Заказы имелись до 2005 года. Кое-какие даже с предоплатой в твердой валюте. Так что безработица и инфляция коллективу не грозила. Можно было позволить себе и пофилософствовать. Иногда, в свободное от основной работы время.

– Игорь, но мы ведь его не прогоним? – серьезно спросил Павел Петрович минуту спустя. – Кореец напрасно гнать волну не станет, значит в городе мальчишка – не жилец. А у нас – всяко быть может. И не разболтает он ничего, по своим-то способностям. Не прогоним?

– Как ты мог подумать?! – фальшиво удивился Игорь Владимирович. – Такой смышленый пацан. Может на первое время на кухне пригодиться…

Мужчины взглянули друг на друга и облегченно рассмеялись.

Виталий присоединился к нам прямо на вокзале, в посадочной толкучке. Так и было договорено с самого начала. Электричка шла до Кузнечного и народу, желающего на нее сесть, было много. Среди них уже появились люди с лыжами. Наверное, за городом снега было больше. Я напряженно выглядывала среди людей нашего сенсэя и только поэтому заметила ее.

Сначала не поверила своим глазам. Потом немного подумала и предпочла поверить.

Уже в электричке наклонилась к Олегу, прикрыла синей варежкой свои губы и его ухо и прошептала:

– В первом от двери купе, к нам спиной сидит моя ученица Женечка Сайко. Она следит за нами еще с вокзала, но, должно быть, и раньше. Никаких совпадений быть не может. Что будем делать?

Олег сначала возмущенно вскинулся, хотел вскочить (я его удержала), потом нахмурился и взглянул виновато.

– Поверь, это не имеет никакого отношения к нашим делам, – прошептал он в ответ. – Я сейчас все улажу. Она выйдет на следующей остановке. Объясни Виталию, чтобы он не встревожился и не отменил все.

После этого Олег встал и направился к сидящей Жене. Тронул ее за плечо и сразу же начал что-то говорить. Женя съежилась на скамейке и часто кивала. Ленка и Виталий вопросительно смотрели на меня.

– Это молоденькая девушка – любовница Олега, – невозмутимо сказала я. – Она – моя ученица. Я ее репетирую по истории. Они и познакомились у меня дома. Теперь она за ним повсюду таскается, он уж устал ей объяснять…

Ленка округлила глаза, но невероятным усилием воли заставила себя промолчать. Виталий чуть поднял узкие брови и отвернулся, сразу потеряв интерес к проблеме. Особенности поведения молоденьких влюбленных девушек явно интересовали его в последнюю очередь.

Когда электричка остановилась у платформы Пискаревка, Женя поднялась и вышла. Я видела ее на платформе. Олег вернулся к нам. Его место уже заняла какая-то шустрая старушка. Он остался стоять и смотрел в окно, стараясь не встречаться со мной взглядом. Я была ему за это благодарна.

– Только не говори мне, что ты подписывал с ним контракт! Кен даже прочесть не сумеет ничего, кроме, конечно, следов.

Виталий смотрел мужчине прямо в глаза. Олег лучезарно улыбался улыбкой кинозвезды. Ленка тревожно крутила головой. Я изучала трещины на линолеуме, которым был застелен пол кабинета.

– Кен, чтоб ты знал, умеет и читать, и писать. Причем умел уже тогда, когда у нас появился, – спокойно возразил Игорь Владимирович. – Но контракта мы с ним действительно не подписывали. Не говоря уже о том, что у мальчика нет документов, ему еще не исполнилось восемнадцати лет.

– Простите, а зачем наемным боевикам документы? – невинно поинтересовалась Ленка. – Или у вас все-таки государственная, но глубоко засекреченная структура?

Виталий едва не подскочил на месте. Я невольно втянула голову в плечи, подумав: «вот здесь и сейчас нас и прикопают…»

– «Зачем вам, хамьё, подорожная? Вы же читать не умеете!» – в довершении всего с лучезарной улыбкой процитировал Олег.

На скулах Игоря Владимировича ходили желваки, но Стругацких он, по-видимому, все-таки читал. К нашему счастью.

– Пойми, Кореец, мы не благотворительная контора, – вступил в разговор Павел Петрович (Надо сказать, что с самого начала он понравился мне больше. В младшем военном была какая-то скрытая отмороженность, похожая на психическую трещину, надлом. В старшем – глубоко скрытая и уже пережитая боль.). – Ты прислал нам пацана, утверждая, что в миру ему угрожает какая-то смертельная опасность. Мы, как во Французском Иностранном Легионе, не стали никого ни о чем спрашивать. Поверили тебе и ему, хотя история, согласись, диковатая даже по нашим нынешним, странноватым в целом, временам. Ладно, проехали. Взяли. За полтора года мы вложились в него…

– Я заплачу, – тут же деловито сказал Олег. – Мы понимаем, это коммерция. То, что вы потратили. У меня есть валютный счет, я – гражданин Мексики. Вы скажете, куда перевести деньги, сумму, реквизиты, в какой стране…

– Мексиканец?! – Павел Петрович, не скрывая изумления, обозрел светловолосового, голубоглазого Олега, похожего, скорее, на уроженца Скандинавии. – Вот только этого нам и не хватало! Кореец, кого ты сюда притащил? Что вообще происходит?!

– Видите ли, обстоятельства сложились так, – я решила, что настала моя очередь вступить в разговор, так как остальных прибывших военные уже воспринимали в той или иной степени предвзято. – что Кешка или Кен, как вы его называете, к тому времени, когда к нему вернется память (если это, конечно, вообще когда-нибудь произойдет), должен быть… ну, как бы это поточнее выразиться? – максимально светским человеком. Иначе… возможны всяческие накладки.

– Бред какой-то! – искренне воскликнул Игорь Владимирович. – О чем вы вообще говорите, я лично ничего не могу разобрать! А ты, Павел?