Аленка, Настя и математик - SilverVolf

— Сними трусики, — пробормотала математичка.

Девочка, будучи на грани оргазма, послушно их стянула. «Надо же, какие милые штанишки носит под платьем этот ангел-анангел! Ну совсем как у меня в детстве!» Сняв эту пародию на порточки с тела милой девочки, Труффальдино не удержалась, задрала юбку и стала на всяческие лады ласкать клитор.

— Вы дрочите, Валентина Владимировна, — заметила Настя, — а мама мне говорила, что этим занимаются только плохие девочки.

— Неужели тебе никогда не хотелось этого? — пальчики Труффалдино раздвигали губки вульвы, ласкали их, не забывая клитор. Ее очень возбуждало то обстоятельство, что невинная девочка, наблюдающая за онанистическими действиями, не стесняется и уже почти готова последовать ее примеру.

Настя подобрала голые ножки.

— Мне так стыдно, Валентина Владимировна! Но ведь вы даже не представляете, как мне хочется сделать это перед вами… Мне стыдно, — повторила она. И медленно раздвинула ноги. Показалась маленькая прелестная розовая дырочка ануса.

Нежная девчачья писька, смешной по размерам курок — не то, что у Труффальдино, надроченный — работа над ним быстро приводила учительницу к оргазму.

— Как же мне спустить? — задумалась Настя.

— Да очень просто, милая. Расслабь жопку, а я тебя в нее поебу.

Первая сосиска вошла в попу девочки даже легче, чем ожидали обе — учительница и ученица. Труффальдинке-то было легко: она дрочила всегда и везде. Ни дня без оргазма! — таков был ее девиз.

Да и вторая вошла почти полностью.

— Неужели, — Настя забеспокоилась, — все это войдет в меня? Блин, фантастика. Никогда не думала, что у меня такой длинный кишечник.

Вошло больше половины. Девочка задергалась. Труффальдино продолжала медленно вводить связку, дразня девчонку: время от времени она вынимала инструмент из ануса отважной ученицы и мягко вставляла вновь. «До чего же я гадка́, — думала Настя. — Всего лишь третьеклассница, а вот ебусь тут со своей училкой. О! Кайф! Да я просто сучка, такая же сучка, как Алена, да и как наша классная!»

Труффальдино коварно не стала вводить связку сосисок до конца, а приласкала голые ножки ученицы своими пухлыми губками (особенно ей понравились пальчики, она вспомнила, как в детстве на них дрочила), затем стала их гладить. Математичка, как было не трудно догадаться, являлась отъявленной фетишисткой. Ее крайне возбуждали голенькие ножки малюток. Неоднократно она, любуясь полуголыми детишками на пляже, ложилась на живот, запускала руку под трусики купальника и доводила себя до оргазма. Подобные действия редко находили сочувствие; напротив, Труффальдино зачастую подвергалась остракизму. Вот, например, как-то она мастурбировала, любуясь девочкой лет четырнадцати; на ней был узкий купальник из двух частей в крупный красный горошек. «А что это вы делаете? — задумалась вслух мать той самой девочки. — Уж не ебете ли вы ее мысленно?»

«Таки да, — созналась Труффальдино, поелику не умела да и не любила лгать, — я знаете ли, представляю себе, как ваша ненаглядная дочь засовывает свою изящную ступню мне между половых губок. Они уже вполне влажны, и нога умещается в вульве до лодыжки. Кайф, чмоки-чмоки! Она массирует мне ножкой в… влагалище. О-о-о!.. Как говорит моя коллега, дас ист фантастиш!»

Это были, однако, довольно простенькие прикольчики училки. Иной раз она отрывалась куда круче. Скажем, на даче она умудрялась разуть, снять шлепанцы либо босоножки как с автохтонок, так и с приезжих девчонок, и, любуясь пальчиками босых ног, начинала дрочить и бурно кончала. «И не стыдно Вам заниматься таким развратом? — укоряла ее так называемая деревенщина. — Как-то, знаете ли, неинтеллигентно!» — Труффальдино знай себе дрочила. До полного исступления ее доводили ножки совсем маленьких, купающихся голышом девочек. Да, Т. знала толк в извращениях.

Валентина Владимировна рывком притянула Настенку к себе и стала лизать ее голую девчачью письку. Настя застонала от наслаждения. Эдакая штука в попе, да еще и стройная сисястая классная дама бесстыдно ее лижет. Как ни сдерживайся, а оргазм сам по себе придет. Настена, выгибаясь мостиком, имела своей бесстыжей голой манденкой лицо наставницы; губы, губоньки, сливаясь в экстазе, пели гимн эротики. Наконец Настю затрясло, и она кончила.