Марк Еленин - Семь смертных грехов. Роман-хроника. Соль чужбины. Книга третья

— Между прочим, господа генералы, есть и американская версия, — подал реплику подтянутый генерал Абрамов и смущенно улыбнулся. — Среди многих таинственных, так сказать, незнакомок, появляющихся на страницах газет в связи с этим делом. Помнится, один продажный листок утверждал, что Александр Павлович с некоей блондинкой, прихватив крупные суммы РОВСа, улетел в Южную Америку.

— И что? Вы верите этому? — голос возмущенного Миллера срывается на визг.

— Я? Как это возможно, ваше превосходительство, — Абрамов одним из первых назвал Миллера «ваше превосходительство» во всеуслышанье — признал его главенствующее положение в Воинском союзе. — Я не верю. И ни секунды не верил.

— Пятьдесят тысяч долларов на счету Кутепова до сих пор не тронуты. Это для всеобщего сведения, господа! — отчеканил Миллер. Разговор о деньгах почему-то особенно сильно задел нового начальника, и он никак не мог успокоиться. — Речь о святой борьбе, о жизни и смерти. И тут у нас опять деньги!.. Простите, господа. Прошу продолжать высказывания.

— Разрешите мне, ваше превосходительство? — встал Шатилов и достал из сафьяновой папки бумагу, напечатанную на машинке. — У нас, штабных, первостепенное значение имеют не слухи, не эмоции, — он снисходительно обвел взглядом собравшихся. — Мы преклоняемся перед документом, перед фактами прежде всего. Далее — анализ и направленное действие. Посему прошу дать мне возможность процитировать. Это принадлежащий мне документ. Авторство его я позволю себе пока скрыть: не имеет значения. Итак, я читаю и прошу общего внимания: «В начале января к Кутепову явились генералы Дьяков и Корганов и заявили, что состоят в связи с контрреволюционной организацией в Красной Армии и что от ее имени предлагают Кутепову встретиться в Берлине с ее представителем для связи действий. Кутепов не отказался, но в Берлин ехать не захотел, а послал туда полковника Зайцева. 16 января полковник Зайцев встретился с прибывшими из России. К удивлению, в одном из них он узнал полковника де Роберти, в другом — полковника Попова. Они заявили, что не уполномочены говорить с кем-либо, кроме генерала Кутепова, и Зайцев послал телеграмму. Кутепов выехал в Берлин. Первая встреча произошла в гостинице, где жили Роберти и Попов. В соседней комнате явно находился кто-то, кто мог слышать весь их разговор, — легкий шум выдавал его присутствие... Вторая встреча была в другом месте. У Кутепова возникло подозрение, что приехавшие — агенты ГПУ, что никакой контрреволюционной организации в Красной Армии не существует. После этого Кутепов уехал в Париж». А вот дополнение — вследствие неполноты материала и в целях восстановления истины: «Непосредственной связи у Кутепова с генералом Дьяковым не было, а встреча с двумя представителями Красной Армии была установлена письменно осенью 1929 года. Вся корреспонденция по этому делу производилась только через Корганова, рекомендованного ему Поповым — одним из тех лиц, с которыми Кутепов встретился в Берлине. С Поповым Кутепов встречался и в Париже еще в 1928 году. Тот лишь передавал письма Кутепова в Берлин, содержание которых ему неизвестно...» И вот свежие известия: «Уже после исчезновения Александра Павловича генерал Антонов сам явился в полицию, чтобы присягнуть: ни Николай де Роберти, ни Александр Попов не являются большевиками. В подтверждение он рассказывает биографии своих друзей. Биографии не очень-то привлекательные...» С авантюрным душком. И, наконец, самые свежие факты последней берлинской встречи. Цитирую еще документ: «Кутепов уехал девятнадцатого, а я приехал двадцать первого и остался до тридцать первого января. Там же были Попов и Роберти, мы встречались три раза. Они очень испугались: если пресса узнает об их свидании с Кутеповым в отеле Рейхгорн и назовут их фамилии, они будут «провалены». В начале февраля оба вернулись в Россию. По поим сведениям, они расстреляны — газета «Возрождение» писала о них». Однако директор сыскной полиции Перрье и комиссар Фо Па Биде возражают: встречи с Кутеповым проводились открыто; а когда полковник Зайцев предупредил всех о необходимости конспирации, Попов ответил, что в Москве их деятельность вне подозрений. А вот дублирующее событие — сообщение из Берлина. Кутепов-де получил известие, что с ним хотят увидеться прибывшие из России эмиссары тайной антибольшевистской организации. Место встречи — Берлин или Копенгаген. Не доверяя эмиссарам, Кутепов — как нам уже известно, одиннадцатого января выслал вперед Зайцева. До шестнадцатого января свидание не состоялось — так как не явились ни Попов, ни Роберти. Семнадцатого по телеграмме Зайцева приехал Кутепов. Это точно. Остановился в отеле Штадтхольн. Разговоры носили политический характер. Эмиссары просили прислать в Россию пятьдесят офицеров для организации крестьянских восстаний. Осведомитель донес, что эмиссары — агенты большевиков. Кутепов тут же прервал переговоры и вернулся в Париж. Вопрос к собравшимся. Почему Зайцев, предполагая, что Кутепов едет на встречу с провокаторами, ничего не сделал? Не предупредил ни самого генерала, ни кого-либо другого из штаба РОВС? Подозрительно. Я занимаюсь Зайцевым. У меня все, господа генералы, — он развел руками с видом победителя.

— Благодарю вас, Павел Николаевич. В вашей — назовем ее «берлинской» — версии мне видится наибольшее количество узелков и темных мест, за которые такой опытный человек, как вы, наверняка сможет с пользой для дела зацепиться. Благодарю вас.

— Спасибо, ваше превосходительство. Приложу все силы для того, чтоб в самом скором времени «отыскался след Тарасов», — Шатилов вновь улыбается снисходительно.

— Ни минуты не сомневаюсь. Слово вам, генерал Экк.

— Почту за честь, ваше превосходительство. Хотя мое сообщение, признаюсь, может шокировать кое-кого. Дело в том, что я исхожу из того, что наш любимый вождь — увы! — уже убит. Да-с, господа офицеры, убит. И, вероятней всего, большевиками: он им мешал, был словно кость в горле. Простите за грубое сравнение. Генерал Шатилов любит факты. Я — тоже. Итак, я исследую факт первый. Таинственный человек в пальто и мягкой шляпе идет (или едет) на свидание с элегантной дамой в бежевом манто. Свидание происходит на конспиративной квартире в двенадцатом округе Парижа, где Кутепов неоднократно встречался с нужными ему людьми. Я с трудом узнаю фамилию дамы. Это Людмила Ивановна Победоносцева-Чабан, жена бывшего начальника личного конвоя генерала Шкуро. К удивлению моему — работающего ныне шофером и буквально сорящего деньгами. Сама Людмила Ивановна — кельнерша русского ресторана. Политическая ориентация мужа и жены неизвестна. За несколько дней до исчезновения генерала она, бросив все, неожиданно покинула «Виадук отель», где они жили, и скрылась. Ее видели на парижских улицах лишь в день печального события. Из квартиры в Двенадцатом городском округе она вернулась в отель одна, в расстроенных чувствах — ее хорошо запомнил русский водитель такси. Муж встретил Людмилу Ивановну в дверях и, подвергнув оскорблениям, побил, отнял сумочку и сбежал. Его задержала французская полиция. Сама Людмила Ивановна сумела скрыться и исчезла столь же загадочно, как и наш руководитель. Ее не обнаружили до сих пор. Вероятней всего, убита. У мужа — и это весьма характерно! — нашли извещение, что его ходатайство о зачислении в советское гражданство пока отклонено. Что он, агент Коминтерна?.. Можно лишь гадать, господа, ибо Чабан покончил в камере самоубийством. Возможно, это и убийство, чья-то месть. Мое предположение о смерти Кутепова повело меня на поиски трупа, господа. Я обследовал Македонский лес и один из гаражей парижского предместья, побывал в Марселе и Ницце, в окрестностях Лиона. У меня в досье собраны приметы нескольких предполагаемых похитителей. Тут два блондина немецкого вида, плюс опасный чекист Габслюк — огромного роста и страшной силы, недавно прибывший во Францию...

— Не об этом ли Габслюке высказывался ясновидящий из Польши? «Человек по типу кронштадтского матроса похитил Кутепова, ударив его по голове»?

— Именно, господин Штейфон. Но это не он. Я напал на следы шантажиста Селезнева, бывшего офицера гвардии, выдававшего себя одно время за агента ОГПУ, и некоего безымянного полицейского с бородкой «под Кутепова», которые достаточно «наследили» в этом происшествии.

— Да, если мне не изменяет память, последний оказался сотрудником «Пти журналь», взявшимся доказать, что в Париже, под прикрытием полицейской формы, можно сделать все, что угодно, — Штейфон неожиданно рассмеялся.

— Rira bien qui rira le dernier![62] — заметил сурово Экк. — Я буду и дальше идти своим путем.

Раздались жидкие аплодисменты.

«Каждый избрал свой путь, — пришел к неожиданному выводу Монкевиц. — И не хочет ни сопровождающих, ни их помощи. Почему? Да потому, что они меньше всего думают о своем исчезнувшем комбатанте и начальнике: каждый из них хочет заработать свой миллион. Вот в чем причина!» Он оглядел собрание словно новыми глазами...