Вера Ветковская - Любовь под облаками

Когда самолет затрясло, как машину на ухабах, Галя сразу поняла, что они проходят границу циклона.

Несколько минут назад капитан Стратонов распорядился подать экипажу обед. Поднос подскакивал в Галиных руках, и было ясно, что летчикам не до еды.

Но Галя видела беспокойные взгляды пассажиров, устремленные на нее, и, поставь она ненужный сейчас поднос на свободное место и уйди к летчикам без него, в салоне началась бы паника. Поэтому Галя, балансируя подносом, с улыбкой кинозвезды пошла к экипажу.

По лицам летчиков она сразу догадалась: попали в сложняк. И буквально в следующую секунду услышала сирену и увидела мигание красных табло: «Опасная разгерметизация».

Галя поставила поднос между креслами штурмана и второго пилота. Ей казалось, что она теряет сознание. Голос Стратонова, спокойный и громкий, привел ее в чувство:

— Скажи пассажирам, обходим грозовой фронт! Экипаж, всем надеть маски!

Прежде чем закрыть за собой дверь кабины экипажа, Галя услышала голос второго пилота:

— Командир, руль заклинило...

Самолет сбросил скорость и стал проваливаться в пустоту.

«Сейчас отключат реверс, — подумала Галя, стараясь справиться с дрожью, — надо снижаться, но удастся ли вывести машину в горизонт? Скорее всего, пролом в фюзеляже... Может, из-за шаровой молнии...»

Эти мысли промелькнули в ее голове за какие-то доли секунды. Когда же Галя появилась в салоне, казалось, что она испытывала лишь досаду из-за капризов погоды.

— Товарищи, обходим грозу. — Галя успокаивающе подняла руку, призывая вскочивших пассажиров занять свои места. — Немного потрясет, но дело житейское... Ежедневно около сорока четырех тысяч гроз бушует над нашей планетой, представляете?.. Причин для беспокойства, как вы сами понимаете, нет!

Теперь она должна держать улыбку, как хорошая актриса паузу.

Проходя мимо кресел, Галя отчетливо представляла, что сейчас происходит на земле: вызваны командир подразделения и инженер, руководитель полета дает сигнал «скорым» и медперсоналу, поднята по тревоге аварийно-спасательная команда, к полосе выезжают пожарные и санитарные машины.

Пассажиры вели себя по-разному. Одни, с побледневшими лицами, вжавшись в кресла, следили за каждым Галиным движением, боясь обнаружить в ней явные признаки беспокойства.

Другие демонстрировали абсолютное спокойствие и даже подшучивали над своими перепуганными соседями.

С третьими началась истерика. Их как могли успокаивали Люся и Вера, Галина подруга. Но если Вера держалась по обыкновению невозмутимо, то Люся явно нервничала. Галя отправила ее на кухню и тоже занялась пассажирами.

Из кабины вышли свободные члены экипажа.

— У нас небольшие проблемы, — сказал штурман. — Просим всех как следует пристегнуться ремнями.

И вся группа вместе с Верой и Галей двинулась вдоль кресел.

Галя уже не чувствовала страха.

С детства она усвоила одну истину: страх как магнит притягивает беду. Особенно в воздухе, мистическая природа которого не слишком-то поддается изучению. Сколько ни ломают голову физики, химики, биологи, им не понять воздуха так, как понимают его поэты. Их представления о воздушном океане были Гале ближе, чем теоретические выкладки технарей и ученых. Возможно, этой непонятной нежностью к воздуху, стихии, обнимающей Землю со всех сторон, Галя отдавала дань романтизму. Ко всему остальному в жизни она относилась трезво и приземленно.

— Что там? — спросила она, проходя мимо радиста, севшего в свободное кресло.

Он крикнул ей в самое ухо:

— Посадка без закрылков...

Галя поняла, что это означает: заходить на посадку придется на бреющем полете. И это при колоссальной посадочной скорости, при том, что шасси могут не выдержать, а главное — при отсутствии рулей... самолет может потащить на здание вокзала... Но Галя продолжала делать свое дело — ее руки механически проверяли, хорошо ли закрепились пассажиры.

...Самолет подпрыгнул, шасси ударились о землю — и машина понеслась по посадочной полосе...

Подкатил трап. Галя и Вера начали выпускать пассажиров. Краем глаза Галя видела, что к самолету подъехала машина руководителя полета: старый полярный волк лихо соскочил с переднего сиденья и бросился в пилотскую кабину, где, наверное, в промокших от пота рубашках полулежали в креслах измотанные летчики.

Галя и Вера наскоро осматривали пассажиров — не нужна ли кому-нибудь медицинская помощь. Слава богу, обошлось. Несколько ушибов, жалоб на головокружение — таких отправляли в «скорую помощь». Пассажиры, сохранившие во время полета присутствие духа, расспрашивали девушек, что же все-таки произошло с самолетом; некоторые, особенно женщины, со слезами на глазах обнимали бортпроводниц, благодарили их, будто это они, а не летчики спасли их от гибели. На трапе образовался затор, но третья бортпроводница, Люся, так и не вышла из салона им на помощь.

Выпустив последнего пассажира, Галя поспешила в салон.

Люся сидела в кресле и смотрела перед собой остановившимся взглядом.

Галя похлопала ее по щекам — голова девушки мотнулась вправо-влево, — заглянула в ее зрачки и снова выскочила на трап, чтобы задержать последнюю машину «скорой». Вдвоем с Верой они вывели Люсю из самолета, посадили в машину.

Подъехал тягач, чтобы отбуксировать самолет; бортпроводницы подхватили свои сумочки и, не дожидаясь летчиков, с которыми разбирался руководитель полета, пошли через летное поле — к «службе».

Молча переоделись, выпили кофе. Галя закурила и только теперь заметила, что у нее дрожат руки. Перевела взгляд на Веру — та выглядела так, словно ничего не случилось.

С Верой вместе они летали уже три года. Вера была намного старше Гали, замужем. Ей давно предлагали перейти в Шереметьево, но Вера всякий раз отказывалась, и причина ее отказа не была секретом для внуковцев — бортпроводник Валера. Внуковское начальство смотрело на «воздушные семьи» сквозь пальцы, в отличие от шереметьевского, где испокон веков царили пуританские нравы. Валера женат, Вера замужем; о разводе ни он, ни она не помышляли, чему, видимо, были свои причины, о которых скрытная Вера не распространялась. Галя и сама не отличалась особой откровенностью, но Верина сдержанность удивляла ее: никогда ни о чем, что бы ни было у нее на душе, не заговорит первая. Тем не менее Галя позволила себе полюбопытствовать:

— О чем ты подумала, когда поняла, что это не простая болтанка?