Не могу без тебя (СИ) - Танна

— Что мне делать? Господи, как мне быть? — стонала я, увидев на тесте две полоски. От волнения дрожали руки и быстро колотилось сердце. Я не готова… До последнего момента надеялась на отрицательный результат. Лелеяла надежду, что все признаки окажутся ложными. Хотя утренняя тошнота давала понять, что это никакое не расстройство желудка. Ага, ежедневное. Это чем таким болеть надо, чтоб тебя тошнило каждый день. Но все же, надеялась, что это не беременность. Как можно было так глупо поступить? Даже не заметила, что презерватив порвался. Поверила этому козлу, влюбленная идиотка!

Я ведь только поступила в институт, у меня впереди пять лет обучения! Ранняя беременность перечеркивала все планы, и что теперь делать, не знаю. Мне страшно. Не хочу верить в то, что это правда. Нужно было пить таблетки, как советовал гинеколог, а не надеяться на партнера. Но он казался таким надежным… Сильным, взрослым и уверенным в себе. А я…

И как можно было быть такой дурой? Я вела себя так, словно ничего не вижу и не слышу. Есть только он и я. Думала, что он только мой. Мой мужчина. Первый и единственный. Повелась на красивую внешность, галантные ухаживания, а он оказался женат! И не просто женат — у него трое детей! Никогда не думала, что такое может произойти со мной. Всегда думала, что нужно быть конченной дурой, чтоб встречаться с женатым мужиком. Осуждала тех, кто ходит налево. А женщин считала недалекими. А сама…

Меня даже не оправдывает то, что я не знала, что он женат. Нужно было выяснить правду о нем, а не кидаться в омут с головой. Тем более, с такими связями моего отца и службой безопасности. Что мне стоило попросить разузнать информацию? Ничего. Теперь я это понимаю. А тогда все казалось неважным. И я даже чувствовала себя предательницей, едва меня посещала эта мысль. Наивная… Он просто воспользовался мной. Я ведь сама себя принесла едва ли на блюдечке.

Бессильно застонав, опустилась на пол. Какой кошмар! Родители если узнают, то мне конец. Особенно от отца. Про брата вообще молчу, он скор на расправу. Даже слушать ничего не будет. Просто найдёт моего любовника и прибьет его. Насмерть вряд ли, но покалечит изрядно. Мама… Она же просто начнет методично выносить мне мозг. Ах, как ты могла! Кого мы воспитали! В кого ты такая безалаберная дура уродилась. Жуть. Даже представлять все это тошно. Сама знаю, что ступила. Но остановить поток родительских упреков вряд ли смогу.

Слезы отчаянья покатились по щекам. Тихонько всхлипывала, сдерживая рвущуюся наружу истерику. Сама виновата. Думать нужно было головой, а не тем что ниже. Но в тот момент, я не думала вообще ни о чем. Я просто была счастлива. Влюблена. Идеальный мужчина, покоривший меня с первого взгляда. До того, как узнала всю правду о нем, он был для меня всем. Моей вселенной, где я порхала на крыльях любви и смеялась от счастья. А теперь только пепел и горечь от воспоминаний. Видеть его не хочу никогда. Стерла бы из памяти, если бы это было возможно.

Тихий стук в дверь прервал мое самобичевание. Я настолько была поглощена собой, что даже не услышала шагов. Испуганно вскочив на ноги, открыла воду и умылась. Холодная вода морозила лицо, но так должно стать хоть чуточку лучше. Пусть хоть покраснение и отеки снимет. Уставилась на свое отражение в зеркале: широко распахнутые заплаканные глаза, покрытые красной сеточкой капилляров. Сразу видно, что ревела. Вода вообще ни капли не помогла. Теперь вопросов не избежать. Руки затряслись и сердце стало испуганно колотиться. Открывать было страшно, но сидеть здесь вечно я не смогу. Сделала глубокий вдох, подавляя рвущиеся рыдания.

Стук раздался вновь и из за двери раздался голос:

— Анют, все хорошо? — встревожено спросили за дверью. Я облегченно выдохнула, узнав, что там Юрий. Мне повезло, что за дверью был не брат, а его друг. Он всегда каким — то шестым чувством угадывал, что мне плохо. Перед ним можно выйти и в таком виде, он не осудит.

Открыв дверь, хотела выйти, но мужские руки сомкнулись на плечах, а потом он приподнял мой подбородок, заглядывая в глаза:

— Что случилось, солнце? Почему слезы?

От ласкового голоса я расклеилась совсем: расплакалась, уткнувшись в мужскую грудь. Он подхватил меня на руки и занес в мою комнату, закрыв дверь на ключ. Сел на кровать и, не выпуская из рук, продолжил обнимать, качая как ребенка.

Я обнимала его, стараясь успокоиться. От него приятно пахло мужским парфюмом. И объятия были такие нежные и заботливые, что вскоре я перестала мочить слезами его рубашку. Хорошо хоть тушь смылась, а то сидел бы в пятнах и разводах от моих слез. А ему ведь еще домой ехать. Если кто из моих увидел бы, расспросов было бы не избежать.

Когда поток слез иссяк, он аккуратно пересадил меня на кровать и вышел, не говоря ни слова. Я растерянно смотрела на дверь. Вернулся он через несколько минут, принеся стакан с горячим чаем. Поставив его на тумбочку, снова вышел. Вернулся с полотенцем в руках. Осторожно протер моё лицо, стирая дорожки слёз. Поцеловал в лоб и вручил стакан. Сев рядом, попросил:

— Расскажи мне. Уверен, мы найдем выход — Юрий пытливо смотрит мне в глаза. Не торопит. Ждет, когда я сама начну рассказывать.

Я пила чай мелкими глотками и собиралась с духом, решая для себя: рассказать или нет. Он единственный, кому я доверяю на сто процентов, возможно, действительно поможет. Ну, или хотя бы даст совет. Сейчас мне просто необходима помощь близкого человека. И Юрию я могу рассказать, не боясь, что об этом кто-то узнает.

— Я беременна — прошептала тихо, не поднимая глаз от чашки. Всё-таки, сложно рассказывать о своей ошибке. И тем более страшно увидеть в его глазах осуждение. Именно осуждения от него я боялась больше всего. Стало так страшно поднять на него глаза и увидеть там разочарование. Не знаю даже, как смогу это перенести.

После моего признания тишина стала настолько осязаемой, что казалось, ее можно потрогать руками. Я нервно сжала чашку, ожидая от него хоть какой-то реакции. Ну почему он так долго молчит? Пусть уже говорит всё что он обо мне думает, иначе мои нервы просто не выдержат. Юрий шумно вздохнул и сел ближе.

— Кто он? Он знает? Поэтому отказался от ребенка? — голос мужчины звучал глухо и отрывисто, будто вопросы задавал через силу, не желая принимать правду. Я его понимала и не осуждала, ведь сама только узнала и теперь не знаю, что мне с этим знанием делать.

— Не знает. И не узнает. И ты никому не говори — я поставила стакан на тумбочку и умоляюще посмотрела на него. Он удивленно уставился в ответ и немного нахмурил брови, давая понять, что мой ответ ему не понравился. Ничего, это — то я уж точно переживу.

— Почему не узнает? Мне кажется, он как отец ребенка, имеет право знать правду — немного возмущенно проговорил он, глядя мне прямо в глаза. Что? Ему не нравится то, что я решила не сообщать отцу ребенка о его существовании? Ну это бред. Я не собираюсь ничего рассказывать этому мудаку, у него своих детей хватает. Мой ребенок ему нафиг не нужен, так же как и я не нужна. Побегал налево, развел наивную дурочку и вернулся назад, в семью, чтоб быть любящим отцом и примерным семьянином. А тут появляюсь я: беременная любовница, которая разрушит их семью. Нет уж, спасибо, такого мне не надо.

— Не имеет! — вспылила я, повышая тон — Он не имеет никакого права! — выкрикнула я, но, вспомнив о других обитателях дома, продолжила уже шепотом — Он женат.

Но даже мой шепот прозвучал слишком громко: фраза, будто выстрел. Она зависла в воздухе, накаляя и без того не простую, атмосферу.

Юрий ошарашено моргнул. Смотрел так, будто видел меня впервые.

Что, не ожидал такой дурости от меня? Я от себя тоже не ожидала. Но теперь уж слушай до конца и разочаровывайся во мне полностью.