Моя маленькая слабость - Юлия Гетта

Макс стоит у порога с огромным букетом лилий в руках. Как-то я упоминала при нём, что люблю эти цветы. И, наверное, была бы в полнейшем восторге, принеси он мне такой подарок до того, как я узнала о слитом в сеть видео.

Но сейчас я совершенно не понимаю, что происходит. На мгновение решаю даже, что всё-таки, наверное, уснула, и мне снится какой-то совершенно идиотский сон.

Вот только происходящее вполне реально. Дома всё так же холодно, а от Макса несет знакомыми приторными духами, которые раньше даже нравились мне, а теперь вызывают лишь приступ тошноты.

– Таечка, прости меня… – вдруг начинает мямлить мой бывший парень с виноватым видом, а я окончательно теряю дар речи.

Так и стою истуканом, не в силах вымолвить ни слова.

– Я козёл, мудак и последняя тварь, – вновь звучит его гнусавый голос. – Я поступил с тобой, как свинья. Прости меня, пожалуйста.

И только сейчас я замечаю припухший синяк на носу Макса. И нездоровые отеки под глазами. Его что, избили?

Да какая мне разница. Плевать.

– Пошёл вон. – Это всё, что мне удаётся выдавить из себя.

– Тая, выслушай меня хотя бы. Я ведь попросить прощения пришел.

Плотно закрываю дверь в комнату, чтобы мама не услышала наш разговор, и перехожу на шёпот:

– Ты серьезно думаешь, после того, что ты сделал, я смогу тебя простить? Я неделю назад на коленях умоляла тебя удалить то видео, что ты мне ответил?!

– Я удалил! Клянусь, можешь проверить, я всё удалил! – с выпученными глазами заверяет меня он, вгоняя в ещё больший ступор. – Я вообще везде удалил, даже с телефона стёр, клянусь тебе! Можешь проверить, ты его нигде не найдешь!

– Да? – с сомнением переспрашиваю я. – С чего вдруг такие перемены?

– Просто прости меня за то, что я сделал. Вот, возьми, это тебе, – протягивает он мне цветы, но я выхватываю их и яростно швыряю обратно ему в лицо.

– Да никогда я тебя не прощу! Пошел вон отсюда, я тебя ненавижу за твою выходку, понятно?!

Меня начинает трясти. Понимаю, что должна контролировать себя. Понимаю, что наверняка эта сволочь не удалила на самом деле видео отовсюду и, разозлившись, может с легкостью вернуть его обратно, а может сделать ещё хуже и отправить его моим друзьям, например… Я понимаю это, только ничего не могу поделать со своей жгучей обидой, с ненавистью, которая говорит сейчас за меня.

Но на удивление Макс совсем не злится. Наоборот, он выглядит каким-то потерянным, испуганным, на миг мне кажется даже, будто он побледнел.

– Тая, они убьют меня, если ты не простишь, – произносит он приглушённо, будто сообщает какую-то страшную тайну. – Хочешь, я на колени встану? Только скажи им, что простила меня, пожалуйста!

И он правда встаёт на колени.

Я окончательно перестаю что-то понимать. Но потом меня осеняет.

– Ты под кайфом, что ли?!

Макс опускается на четвереньки, подползает к моим ногам и вцепляется в них мертвой хваткой, утыкаясь лбом в колени. Всхлипывает, будто собрался рыдать.

А я только беспомощно вскидываю вверх ладони, не понимая, что делать.

– Да под каким кайфом, ты же знаешь, я никогда не употреблял, – жалко гнусавит он. – Прости меня, пожалуйста, Тай. Я сволочь и свинья, я каюсь, честное слово, каюсь! Если бы можно было вернуть всё назад, я бы ни за что, слышишь, ни за что! Прости, пожалуйста, Тая! Или не прощай, хотя бы просто скажи им, что простила!

Я кое-как освобождаюсь из его хватки, брезгливо отступая назад.

– Кому им?!

– Только не надо делать вид, будто ты ничего не знаешь! Тем, кого ты ко мне подослала! Почему ты мне сразу не сказала, что у тебя есть такой покровитель? Я бы сразу все стёр! Зачем было устраивать это всё?!

– Так… – Я делаю судорожный вздох, подбираю букет с пола, открываю входную дверь и вышвыриваю цветы в подъезд. – Поднимайся давай и вали отсюда, – указываю ему направление движением головы.

– Ты скажешь им, что простила? – с тупым упрямством спрашивает Макс, глядя на меня исподлобья.

– Если ты сейчас же не свалишь, я возьму что-нибудь тяжелое и сама тебя убью.

– Ты же добрая девушка, Тай. Я всё везде удалил. Нигде больше нет ни одного ролика с тобой, клянусь. Ну прости. Прости. Вот… – Он вдруг лезет в карман куртки и достает оттуда пачку неаккуратно свернутых купюр. – Возьми. Это за моральный ущерб. Всё, что у меня есть… Если мало, я найду ещё. Только прости.

– Ты свихнулся совсем?

– Ты не понимаешь, такие люди словами не разбрасываются. Они ведь правда меня убьют. Я поступил, как свинья, но ты правда хочешь, чтобы меня за это убили?

– Тебе что, серьёзно кто-то угрожал?

– А ты думаешь, я шучу, что ли?

– Но кто?

– Я не видел их лиц. Шел вечером по улице, меня в машину кинули, привезли куда-то, я не знаю, куда, избили. Сказали, чтобы всё удалил и молил тебя о прощении. А если ты меня не простишь, то всё, конец мне.

– Чудеса какие-то… – выдыхаю я, глядя на Макса в полном неверии.

– Так ты скажешь, что простила меня, или нет?

– Если ты действительно всё удалил, – рассеянно произношу я. – Если это видео никогда нигде не всплывёт…

– Удалил, клянусь, Тая. Никогда нигде не всплывёт.

– Тогда живи.

Макс поднимается с колен, кладёт деньги, которые я так и не взяла из его рук, на полочку у входа.

– Да забери, не надо мне! – нервно рявкаю я, обхватив себя руками.

Макс оборачивается, смотрит на меня затравленно.

– Возьми. Только скажи им, что простила.

– Я и так скажу, забери свои поганые деньги!

С минуту бывший парень мнётся на месте, потом всё-таки сгребает мятые купюры с полки и запихивает обратно себе в карман.

– Ладно. Тогда я пойду?

– Вали уже, – сквозь зубы цежу я.

Он наконец уходит. Я запираю за ним дверь на все замки и чувствую, как меня трясёт.

В прихожую выглядывает мама.

– Тая, что там случилось? – взволнованно спрашивает она.

– Ничего не случилось, мам, всё хорошо, иди, – легонько подталкиваю я её обратно в комнату.

– А чего кричала тогда на весь дом?

– Да это просто Макс придурок, бесит меня, ничего особенного, правда, мам.

– А он выпивает? – настороженно спрашивает мама.

– Хуже. Но всё уже кончено, не переживай. Я рассталась с ним. Лучше буду больше времени работе уделять.

– Лучше бы ты себе приличного кого-нибудь нашла, работящего, непьющего. Да замуж бы вышла.

– Мам, не начинай.

Она тяжело вздыхает,