Кристин Гор - Сенатский гламур

Ранним вечером мы отправились в «Мэдисон-сквер-гарден» на крупный сбор средств для кампании. На мероприятии было полно знаменитостей, но, к несчастью, Стива Мартина среди них не оказалось. Я была не нужна и рано вернулась в отель, где наконец впервые за последние две недели позвонила родителям.

— Так ты жива! — воскликнул папа.

Мама сняла вторую трубку.

— Мы везде тебя высматриваем, но по «Си-СПАН» не видим, — сообщила она.

— Да, журналисты уделяют мне мало внимания, — ответила я. — Они предпочитают мужчин, на которых я работаю.

— Они знают, что ты попала в больницу? История о жертвах, которые сотрудники приносят на алтарь кампании, несомненно, вызовет интерес, — серьезно предложила мама. — Политика должна быть человечнее, если мы хотим привлечь в нее молодежь.

Мама читала в колледже курс о разочаровании молодой Америки в политике.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил папа.

— Очень хорошо, — честно ответила я.

— Что ты нутром чуешь насчет гонки? — спросила мама, прежде чем понять, что не стоило упоминать о нутре.

Нутро все еще немного побаливало. Но я поняла, что она имела в виду. Думаю ли я, что Уай и Р.Г. выиграют? Мне хотелось сказать «да». Но правда ли это? Конечно, мы заслуживаем победы. И шансы у нас неплохие. Но, если честно, я не знаю.

— Я не уверена, но все может быть, — ответила я. — Очень надеюсь, что мы справимся.

Я надеялась на это всеми своими органами.

— А как дела у вас? — продолжила я. — Есть что-нибудь новенькое?

— Мы решили все-таки начать пользоваться Интернетом, — ответила мама, — и спутниковой тарелкой. Без них мы смотрим слишком мало новостей, а меня бесит, когда я не в курсе событий. Теперь мы ничего не упустим.

— Она читает все сетевые дневники подряд, — сообщил папа.

Я тоже. Я втайне подозревала, что могла бы вести потрясающий сетевой дневник, хотя с моим именем пришлось бы намучиться. Возможно, я бы его сменила. Мы еще немного поболтали с родителями, и я положила трубку, пообещав звонить чаще. Только я легла, чтобы воспользоваться драгоценными мгновениями отдыха, как в дверях появился Боб.

— Можно к тебе? — спросил он.

Я удивилась, что он не на вечеринке. И обрадовалась. Несмотря на тяжелый день, он выглядел очаровательно. Вскоре я свернулась у него на коленях, а он целовал меня в шею и выслушивал рассказ о прошедшем дне. Он смеялся, когда я изображала Аарона, и согласился, что тот — придурок. И, пока я рассказывала, массировал мне руки. Я не сомневалась, что Бобу приятно быть со мной. Но вдруг он разочарован, что мы не становимся ближе? Он нравился мне, просто время или место всегда казались неподходящими, чтобы выяснить, хорошо ли нам будет вместе.

А вот и подтверждение моих слов. Только мы немного разогрелись, как соседка заскреблась в дверь — пришлось оторваться друг от друга. Мы отправились в комнату Боба, но он получил срочное письмо от Уая. Я почти смеялась над нашими злоключениями. Я встречаюсь с мужчиной тридцати девяти лет, но на нашем пути больше помех, чем в школьные времена. Интересно, его это так же забавляет? Что ж, по крайней мере, он продолжает приходить.

Утром мы временно расстались с Бобом и остальным караваном Уая для самостоятельной поездки по Южной Каролине. Р.Г. продолжал наслаждаться сумасшедшей скоростью. Вот только начал терять голос, пришлось жевать пастилки от кашля. Меня беспокоило, как это скажется на его пищеварении, но я решила держать язык за зубами. К счастью, Дженни присоединилась к нам в Колумбии (ее ждали на ярмарке штата) и взяла дело в свои руки.

Когда мы прибыли на ярмарочную площадь, мой «Блэкберри» запищал и предупредил, что сегодня — семнадцатая годовщина с того дня, как я выучила «Лоракса» доктора Сюса. Когда мы вылезли из машин, чтобы Р.Г. прогулялся среди народа, у меня в голове безостановочно крутилось: «Я — Лоракс, я говорю с деревьями».

На ярмарке было полно фермеров и туристов; все они прибыли сюда ради «Цветущей пищевой и сельскохозяйственной промышленности Южной Каролины». Мы пробирались сквозь толпы людей, которые по-разному реагировали на появление Р.Г. Многие подбегали за рукопожатием или автографом. Из них только несколько человек приняли его за кого-то другого; особенно мне понравился вариант «парень, который снимался в эпизоде «Сайнфилда»[88]». Другие относились с прохладцей — приветствовали Р.Г. кивком или взмахом руки, давая понять, что узнали его, но не считают важной птицей. Обычно это означало противоположные политические взгляды или раздутое самолюбие. Были и те, кто показывал на Р.Г. пальцем, но общаться не пытался, словно он был животным в зоопарке, на которое можно смотреть, обсуждать, но подходить к нему незачем, поскольку представителю другого вида не понять их. Среди посетителей зоопарка была особая группа — те, кто смотрел, но понятия не имел, на кого. Они знали, что Р.Г. — это кто-то, потому и пялились на него, открыв рты, но без малейшего блеска узнавания в глазах. И еще несколько человек вообще его не заметили, поскольку были слишком заняты или слишком равнодушны, чтобы замедлить шаг или хотя бы бросить взгляд в сторону Р.Г.

Я наслаждалась реакцией людей, пока мы пробирались под жгучим солнцем сквозь лабиринт торговых стендов и сомнительных аттракционов. Р.Г. всю дорогу непринужденно улыбался и быстро отвечал на любые вопросы, которых было море. Огромная женщина средних лет в клетчатом комбинезоне попросила его поцеловать на счастье ее поросенка. Семилетний мальчик подбежал похвастаться бицепсами. Тощий подзаборный пес попытался совокупиться с его ногой. Пожилой фермер поинтересовался его мнением о британском премьер-министре. Юная мать похвалила за поддержку закона об отпуске по семейным обстоятельствам. Молодой отец подарил на память плаценту своего малыша. Продавец сахарной ваты спросил, захочет ли он поставить в Белом доме аппарат по производству сахарной ваты, если их с Уаем выберут.

Р.Г. говорил со всеми так, словно каждый вопрос или просьба были самым важным событием дня. Это искусство всегда поражало меня и озадачивало. Я была уверена, что никогда не стану такой невозмутимой и терпеливой. Его выносливость изумляла. И помогала понять, почему у него иногда остается так мало терпения для собственных сотрудников — ему ведь приходится общаться с избирателями и коллегами. В конце концов, безграничных запасов терпения не бывает.

Пройдя мимо выставки, посвященной Чабби Чекеру (видимо, Эндрюс, Южная Каролина, был родным домом знаменитого музыканта и популяризатора твиста[89]), и мимо стенда Гигантских Овощей, Похожих На Известных Людей (осторожно обойдя здоровенную морковку, которая ужасно напоминала Роба Райнера[90]), мы вернулись к машинам. В целом вышло очень неплохое посещение ярмарки. Максимум засветки, минимум синяков.