Сьюзен Филлипс - Любовь тебя настигнет

— Ты правда так думаешь?

— Определенно. Как только сдашь школьные экзамены, сможешь выбрать почти любую работу.

К тому времени как Шауна ушла, Люси сумела решить по крайней мере одну из ее проблем. Казалось бы, такая мелочь, но для бездомного ребенка она вырастала в высочайшую преграду. А ведь у Шауны даже будильника не было.

Люси оглядела пустой кабинет с потертым удобным диваном, уютным креслом и фреской на стене, навеянной рисунками граффити. Именно для такой работы она и была создана.

Она ушла из центра позже обычного. Направляясь к машине, раскрыла зонтик, прячась от холодной вечерней мороси и подумала, сколько ей еще надо написать, прежде чем она рухнет в постель. Больше никакого обивания порогов в конгрессе, стука в двери важных шишек, которые соглашались встречаться с ней только для того, чтобы потом сказать: они знакомы с дочерью президента Джорик. Нет, писать было намного приятнее.

Она обогнула лужу. Свет фонаря падал на ее машину — одну из двух последних на парковке. Она почти закончила составлять для рассылки синопсис книги, и уже полдюжины издательств попросили с ним ознакомиться. Учитывая тот факт, сколько писателей мечтали о том, чтобы их опубликовали, быть может, она должна была бы испытывать чувство вины, но не испытывала. Издатели знали, что ее фамилия на книге гарантирует хорошие продажи и массу рецензий.

В книге она решила рассказать о жизни бездомных подростков их собственными устами, объяснить, почему они сбежали от родителей и как живут, поведать об их мечтах и надеждах. Причем не только об обездоленных детях вроде Шауны, но и о подростках из богатых семей из пригородов, которые тоже пустились в бега, тем более что о таких детях писали редко и мало.

Когда сосредоточивалась на работе, она ощущала прилив сил, но как только расслаблялась, гнев снова охватывал ее. Она отказывалась расставаться с ним. Когда изнемогала от усталости, желудок отказывался принимать еду, а на глаза без причины наворачивались слезы… Только гнев помогал ей жить дальше.

Она почти дошла до машины, когда услышала, как сзади кто-то бежит. Она повернулась.

Паренек возник из ниоткуда. Жилистый, с пустым взглядом, в рваных джинсах и промокшей под дождем толстовке с капюшоном. Он выхватил сумочку и толкнул ее на землю.

Зонт отлетел, тело пронзила боль, и ярость, которую она сдерживала, наконец нашла выход. Люси прокричала что-то нечленораздельное, оторвалась от мокрого асфальта и погналась за грабителем.

Он добежал до тротуара, миновал светофор и оглянулся. Он не рассчитывал, что жертва погонится за ним, но явно бегал быстрее.

— Брось ее! — прокричала она, подстегиваемая адреналином.

Он продолжал бежать, она тоже.

Он был мал и проворен. Ей было все равно. Она жаждала отмщения. Она помчалась по тротуару, стуча ботинками по асфальту. Он свернул в закоулок между центром помощи и офисным зданием. Люси не отставала.

Деревянный забор и мусорный контейнер перегораживали выход, но она не отступила, не подумав о том, что будет делать, если у него есть пистолет.

— Верни сумку!

С громким ворчанием он полез на мусорный контейнер. Ее сумка зацепилась за острый угол. Грабитель уронил ее и, подтянувшись, перемахнул забор. Она так бушевала от ярости, что попыталась залезть на контейнер вслед за ним. Поскользнувшись на мокром металле, оцарапала ногу.

Постепенно благоразумие возвращалось к ней. Люси глотнула воздуха, наконец ей удалось выплеснуть гнев.

Глупо. Глупо. Глупо.

Она забрала сумку и спрыгнула обратно на тротуар. Кожаная юбка немного защитила ее при падении, но она порвала розовые колготки, поцарапала ногу, ободрала колени и ладони. И все же, несмотря на звон в ушах, ей казалось, что она ничего не сломала.

Она шагала по тротуару. Глупо. Если бы Панда увидел, как она побежала в этот закоулок, он пришел бы в ярость. Но если бы Панда был рядом, этот парень и близко к ней бы не подошел.

Потому что Панда защищает людей.

У нее страшно закружилась голова.

Панда защищает людей.

Она успела добраться до бордюра, прежде чем у нее подкосились ноги. Ботинки провалились в мокрую грязь, желудок сжался, в ушах звенели слова, которые он ей сказал: «Но ни с того ни с сего он швырнул ее об стену, сломал ключицу. Хочешь, чтобы такое же случилось с тобой?»

Она обхватила лоб руками.

«Я не люблю тебя, Люси… Я не люблю тебя».

Ложь. Дело было не в том, что он не любил ее. Дело в том, что он любил ее слишком сильно.

Загремел гром, и небеса разверзлись. Проливной дождь бил ее по плечам, капли стучали по голове, как мелкий гравий. Солдат, который пытался задушить жену… Мужчина, избивший подругу… Панда считал, что может представлять для нее опасность, как и они… Ему казалось, что он очередной враг, от которого ее нужно защитить. И именно это и собирался сделать.

У нее застучали зубы. Люси подумала, что, быть может, ей все померещилось, но ее сердце знало правду. Если бы не злость, которую она так лелеяла, она разобралась бы в этом гораздо раньше.

Рядом с ней остановился белый микроавтобус. Она подняла голову, когда стекло со стороны водителя опустилось и из автобуса высунулся седоволосый мужчина средних лет.

— Все в порядке, леди?

— У меня… все хорошо. — Она с трудом поднялась. Микроавтобус уехал.

Вспышка молнии осветила ночное небо, и в этой вспышке она увидела муку в глазах Панды, услышала фальшь в голосе. Панда не доверял себе и не мог быть уверен, что не причинит ей вреда.

Она обратила лицо к мрачному мокрому небу. Он был готов рискнуть жизнью, чтобы защитить ее, пусть даже от самого себя. Как она могла сломить его железную волю? Она видела лишь один способ. Только своей железной волей.

И при помощи одного плана…

Когда съемки закончились, Панда вернулся на остров, будто это могло приблизить его к Люси. В тишине темного ноябрьского вечера дом стоял мокрый и одинокий. Листья набились в сточную канаву, паутина залепила окна, земля после недавнего урагана была усыпана ветвями деревьев. Он включил плиту и отправился бродить по тихим комнатам.

Он так и не нашел другого человека, который бы следил за домом, и мебель покрылась слоем пыли, но присутствие Люси чувствовалось во всем: в композиции на кофейном столике на застекленной веранде, в правильно расставленной мебели, в освобожденных от хлама полках и столах. Больше не казалось, будто дом ждет возвращения Ремингтонов, но и своим Патрик не мог его считать. Это был ее дом. Он перешел к ней, как только она переступила порог.

Дождь прекратился. Он достал старую стремянку и почистил водостоки и едва не упал, поскользнувшись на перекладине. Он бросил один из отвратительных готовых замороженных ужинов Темпл в микроволновую печь, открыл банку колы и решил помучить себя, отправившись в бывшую спальню Люси, которая раньше принадлежала ему. На следующий день он съел холодный завтрак, выпил две кружки кофе и отправился через лес к соседям.