Наталья Нестерова - Уравнение со всеми известными

— Да ладно тебе, — отмахнулась Татьяна. — Я вам другое скажу. У Игоря есть тетя. Тете двадцать лет, зовут ее Катей. Очень славная девушка. Мой Володька, похоже, в Катю влюбился. Вот, представьте, они поженятся, у них родится ребенок, допустим, девочка. Мне внучку очень хочется. Что тогда получается? Дочь тети Игоря будет ему сестрой, но раз она — дочь моего Володи, то она ему внучка. Соответственно, наш с Игорем ребенок, поскольку он внук его тети, становится Игорю и братом. Для Володи мой будущий ребенок тоже брат, но в то же время и внук, ведь он внук его жены. Для моего младшего сына жена моего старшего сына — бабушка, а ее дочь, соответственно, — тетя.

— Я запуталась, — призналась Вера со смехом.

— Что ж тут непонятного? Хотя конечно, — призналась Татьяна, — я сегодня целый день схемы чертила. Получается, что мой сын для моего мужа дядя, а с рождением нашего ребенка Володя и Катя, которая тетя, становятся дедушкой и бабушкой.

— Мне страшно за ребенка, — покачала головой Анна. — У него отягощенная наследственность и со стороны отца, и со стороны матери, то есть бабушки или тети, не разберешь, кто она там теперь.

— Вечно вы надо мной насмехаетесь. — Татьяна погрозила им пальцем. — Вот и Вера побывала у меня в гостях несколько раз и деликатно намекнула, что, может быть, стоит обстановочку сменить. Представляешь, Нюра? Если Вера, с ее вкусом, и говорит такое — значит, дело швах. А мне так нравится!

— Что ты, Танюша, у тебя прекрасный вкус, просто иногда… — Вера запнулась, подбирая слова.

— Просто иногда, — подхватила Анна, — ты похожа на жену нэпмана, которую он привез из глубокой провинции.

— А я такая и есть, — не обиделась Татьяна, но все-таки ринулась в наступление. — Лучше ты, Аня, скажи, с кем это ты по театрам зачастила? Мы с Верой уж сколько времени прикидываем, а понять не можем. Как ни позвонишь, дети говорят — мама в театр ушла. Знаем мы эти театры, сами театралками были. Ну и кто он? Только не говори, что постовой милиционер, полотер или настройщик пианино. Ты у нас, конечно, известная демократка, но все-таки?

Вера тоже вопросительно посмотрела на Анну, но предупредила:

— Если не хочешь, не говори.

— Да никакого секрета нет, — улыбнулась Анна. — Ученый, микробиолог. Девочки, он знает такое количество анекдотов, что я лопаюсь от смеха. Научил меня играть в преферанс и покер, удивительно азартно.

— Видать, большого ума человек, — заключила Таня, — анекдоты, карты.

— Аня, это серьезно? — спросила Вера.

— Не знаю. И задумываться не хочу. Мне с ним очень хорошо, покойно. Он надежный, ироничный, взрослый, спокойный. После Юры, а потом после Сусликова у меня выработался какой-то страх, иммунитет на общение с мужчинами. Словно внутри все замерзло до окаменелости. А сейчас, кажется, оттаивает. Никаких прогнозов! Но я вас с ним познакомлю. Девочки, у нас ничего не было! Действительно ходим в театры или у него дома в карты играем. Вместе с его дочерью. Она студентка, ждет ребенка. Какой-то подлец соблазнил и бросил.

— Господи! — Татьяна схватилась за голову. — Кругом одни беременные и дети. Мы с вами какие-то умалишенные.

— А, по-моему, это замечательно, — сказала Вера. — Мне даже жалко, что Ника и Ната подросли, снова хочется маленького. Только не смотрите на меня с ужасом, — рассмеялась она, — это я пока теоретически мечтаю.

— Ведь какая речь была у человека, — вздохнула Татьяна, — а теперь она теоретически мечтает и весит на полцентнера больше.

— Осталось лишних всего десять килограммов, — защищалась Вера.

— И муж у нее деспот, — поддержала Анна сестру. — Он мне голову прогрыз со своим детским психотерапевтическим отделением. Открыли, теперь со всей Москвы родители тащат к нам двоечников и хулиганов. Интересно, когда он собственными детьми занимается?

— По выходным и праздникам, — улыбнулась Вера, — Экспериментирует, Ника и Ната еще не говорят, но уже изучают азбуку.

— Опыты на людях запрещены, — фыркнула Татьяна и тут же попросила: — Ты все запоминай, как он делает, потом меня научишь.

— Хорошо, — кивнула Вера.

Она внимательно посмотрела на Анну: кажется, момент подходящий, чтобы заговорить об очень болезненном.

— Костя навещал Ирину в больнице, — сказала Вера.

Анна нервно скомкала бумажную салфетку. Татьяна нахмурилась — зачем бередить раны? Умом Анна понимала, что на убийство Ирину толкнула болезнь, она помнила подругу бескорыстно доброй, самоотверженной и все-таки простить ее не могла. В последнее время их жизнь качественно переменилась — в доме не было старых, больных, инвалидов, не было эмоционально взвинченных или тупо равнодушных людей. Теперь Анне легче дышалось, но цена, которую она заплатила за эту легкость, сделала ее вечным должником. Как офицер, получивший очередное звание раньше положенного срока, потому что старшие погибли в бою, она наслаждалась новым положением и стыдилась его. Олицетворением стыда и облегчения была Ирина.

По словам Веры, Ира хотя и не полностью здорова, но вполне адекватна. Условия в ее больнице-тюрьме чудовищные.

— Если дело только в том, чтобы материально помочь, — сказала Татьяна, — ты бы могла ко мне обратиться.

— А ты, Анна, не хочешь помочь Ирине? — спросила Вера.

— Нет.

Для Веры, конечно же, милосердие — мать всех добродетелей. Но она, Анна, не претендует на звание святой.

— Вам не кажется, что в квартиру подозрительно тихо? — Татьяна прислушалась. — Никаких воплей, а я, кажется, грохот слышала.

— Там Даша, — напомнила Вера.

Даша не замедлила прийти и повиниться:

— Мама, я по телефону разговаривала, а дети играли. Галина Ивановна в магазин пошла. Вы не поможете убрать в гостиной?

Стильная гостиная, Аннина гордость, превратилась в руины после землетрясения. Кирилл погнался за щенком и нечаянно перевернул кадку с пальмой. Ната и Ника, которые до этого занимались тем, что курсировали из комнаты Кирилла в гостиную и переносили игрушки, играли с землей, как с песочком. “Песочка” им не хватило, и, поднатужившись, они свалили еще два фикуса. Этих детей ждет большое будущее, если, годовалые, они сообразили, как опрокинуть тяжелые кадки, соблюдая правила техники безопасности, и не пораниться. Пушистый бежевый ковер на полу, игрушки, дети, щенок — все было в черноземе. Кругом валялись ветки деревцев, диванные подушки, обертки от конфет, темнели щенячьи лужи.

Анна тяжело вздохнула — и это еще не все дети собрались. Надо поменять ковер на более темный. Она отдавала приказания: Вера купает детей, Кирилл моет щенка и игрушки, они с Татьяной водворяют растения на место, Дарье, по вине которой устроен разгром, досталось самое сложное — стирать с помощью моющего пылесоса ковер.