Бенедиту Барбоза - Роковое наследство

— А я считаю, что вы просто хотели отвести подозрения от сына! — заявил прокурор, тут же получив замечание от судьи.

Валфриду счел необходимым переломить ситуацию и представить Лейю в глазах присяжных не как любящую мать, стремящуюся любой ценой защитить сына, а как безответственную женщину, доставшую немало страданий своим близким.

— Действительно ли вы содержали Ралфа Гомеса на средства вашего мужа? — задал он первый нелицеприятный вопрос.

— У меня был свой счет… — несколько растерялась Лейя.

— Но ведь вы никогда не работали, насколько мне известно, — продолжал гнуть свое Валфриду.

— Да, можно сказать, что деньги, которые я давала Ралфу, на самом деле принадлежали моему мужу, — подтвердила Лейя, вспомнив о своей договоренности с Валфриду и полностью доверившись ему: если он задает именно этот вопрос, значит, так надо.

— Скажите, — продолжал Валфриду, — часто ли вас избивал потерпевший и приходилось ли моему подзащитному видеть следы побоев на вашем лице?

— Да, часто, — твердо ответила Лейя. — И Маркус несколько раз видел меня в синяках.

Ропот возмущения пробежал по залу. Судья вынужден был попросить тишины.

Но тут сдали нервы у Маркуса.

— Оставьте маму в покое! — неистово закричал он. — Она ни в чем не виновата! Я сам убил этого подонка и готов ответить за все.

Эффект, на который делал ставку Валфриду, был достигнут. Судья, сочувственно глядя на Маркуса, объявил перерыв.

Лилиана и Лия были в шоке. Лейя же, сохраняя выдержку, объяснила им, что все идет по плану Валфриду. Бруну благодарно пожал ей руку.

После перерыва прозвучала обвинительная речь прокурора и затем выступил Валфриду. Упор он сделал на безнравственное поведение Лейи, доведшей сына до крайнего эмоционального возбуждения, в котором тот и зарыл Ралфа в песок, а так же на тяжесть побоев, нанесенных потерпевшему людьми Орестеса. Действия же Маркуса он квалифицировал как хулиганство, обусловленное мотивами, заслуживающими если не оправдания, то по крайней мере сочувствия.

И присяжные вняли его призыву: Маркус и Жералдину были осуждены на год условно.

Отыскав, наконец, своих племянников по линии Бруну и Джакомо, Жеремиас понял, что теперь не может составить завещание, которое удовлетворило его в полной мере. Все карты ему спутала Луана. Оставить ее вовсе без наследства он не хотел, но и не мог допустить, чтобы часть его кровного капитала фактически перешла к проклятому Медзенге.

Как ни ломал голову Жеремиас, но выхода из этой запутанной ситуации не находил.

И однажды в счастливый момент, его внезапно осенило, что он рановато задумался о завещании, а стало быть, и о смерти.

Рядом с ним был Джузеппе — родной племянник и хороший парень, которого надо обучить всем тонкостям молочного производства, чтоб он смог продолжить семейный бизнес. И еще рядом была верная и преданная Жудити — престарелая девственница, много лет влюбленная в хозяина, но всегда пресекавшая его неуклюжие и грубоватые ухаживания.

В очередной раз, когда Жеремиас попытался обнять ее и получил отпор, он вдруг выпалил:

— А если я на тебе женюсь, ты позволишь тогда хоть один поцелуй?

Жудити восприняла это как неуместную шутку, но Жеремиас подумал всерьез: а почему бы и вправду на ней не женится? Женщина она добрая, надежная, неизбалованная. Да и ему еще не чужды любовные утехи. Так что они вполне могли бы составить достойную пару. Двое таких милых старичков, нежно заботящихся друг о друге.

Размышляя таким образом, Жеремиас настолько растопил себя, что встал с постели и, крадучись, чтобы ненароком его не увидел Джузеппе, пошел в спальню к Жудити.

Дверь, однако, оказалась запертой изнутри, а на все его страстные мольбы Жудити отвечала решительным отказом и защелку не открывала.

Боясь разбудить Джузеппе, Жеремиас вынужден был отступить.

Но уже вернувшись в свою спальню, вспомнил, что Жудити обычно спит при открытом окне. «Сейчас или никогда!» — решил он и, приставив к стенке лестницу, стал взбираться по ней к открытому окну.

Заслышав шум, Жудити испугано вскрикнула, но Жеремиас, легко перемахнув через подоконник, погасил этот крик своим страстным поцелуем…

На следующий день он объявил Джузеппе, что женится на Жудити и вообще отходит от дел.

— Оставляю все хозяйство на тебя, — говорил он, мечтательно закатывая глаза, — а сам уеду с молодой женой на старую фазенду, где прошло мое детство и юность.

— Разве эта фазенда тоже принадлежит вам? — удивился Джузеппе.

— Нет, не принадлежит. Но это не имеет никакого значения, потому что я куплю ее! — решительно произнес Жеремиас.

— Нынешние хозяева могут и не продать ее, — осторожно заметил Джузеппе.

— Продадут! — уверенно заявил Жеремиас. — Я предложу им такие деньги, что они не смогут устоять. А заодно куплю и соседнюю фазенду, где протекает ручей! Снесу ко всем чертям забор и заживу в свое удовольствие! Мой отец всю жизнь мечтал об этом, но у него поперек дороги всегда стоял проклятый Медзенга.

Джузеппе был ошеломлен такой новостью и не очень-то поверил, что старик сможет бросить все и уехать. Но Жеремиас не мешкая позвонил агенту по продаже недвижимости и попросил его купить обе фазенды на любых условиях.

Сразу после оглашения приговора, прямо в зале суда, Маркус сообщил своим близким, что теперь со спокойной совестью может жениться на Лилиане, и пригласил всех на свадьбу.

Сыграли ее через несколько дней, довольно скромно, в кругу родственников и самых верных друзей — таких как Зе и Донана.

Лейя была вынуждена терпеть присутствие Луаны, которая уже вполне освоилась в доме Бруну с ролью хозяйки.

— Ты действительно намерен поселиться здесь с женой и сыном? — спросила Лейя Маркуса. — Не боишься, что Лилиана не уживется с… молодой свекровью?

— Мама, я понимаю, тебе неприятно, — ответил Маркус, — но мне самому не хотелось бы уезжать из этого дома. А Лилиане и малышу будет везде хорошо рядом со мной.

— Ну что ж, я только могу пожелать вам счастья, — сказала Лейя, вздохнув. — Жаль, что внука придется видеть не часто.

— Об этом ты не волнуйся, — улыбнулся Маркус. — Мы будем приезжать к тебе! Я же очень люблю тебя, мамочка!

Он поцеловал мать, и Лейя, боясь расплакаться, поспешила проститься с ним.

Застолье между тем продолжалось, ухода Лейя никто не заметил, и она почувствовала себя совсем одинокой. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось. Близких подруг у Лейи не было. Разве что последнее время появились подруги по несчастью. К одной из них — Марите — Лейя и поехала, не в силах самостоятельно справиться со своим одиночеством.