Сюзанна Форстер - Муж, любовник, незнакомец

— Я хочу, чтобы ты ушла со мной, — вдруг сказал Клод. — Не желаю умирать так — чтобы болезнь пожирала меня изнутри, медленно разрушала. Смерть будет быстрой и безболезненной — освобождение от страданий, — и ты должна быть со мной. Пожалуйста, пойми это, Софи.

Он смотрел на нее сверху вниз. Глаза у него горели, в них сверкали слезы. Потом он сильно прижал ладонью лоб Софи, и ее голова вдавилась в кушетку. Обнажив ей горло, он поднес к нему шприц. Софи почувствовала, как игла уперлась в кожу, потом ощутила, как она проникла в вену и лекарство заструилось, внутрь.

— Лоран! — кто-то окликнул Клода по фамилии.

Софи открыла глаза и увидела, как в комнату вбегает Джей. Он был без глазной повязки и выглядел словно бешеный — тот бешеный человек, который ворвался к ней в дом. Видимо, у нее начались галлюцинации: лекарство уже добралось до мозга. В руках у Джея был ледоруб, и он уже замахнулся, готовясь метнуть свое смертоносное оружие.

— Лоран, отойди от нее!

Ледоруб, словно томагавк, вращаясь, просвистел в воздухе. Софи взвыла, но никто ее не услышал.

Она почувствовала сокрушительный удар и острую пронзительную боль. Черный водоворот подхватил ее и затянул в свою бешено вращающуюся воронку. Навалившаяся тяжесть выдавила весь воздух из легких. Судорожными толчками он выходил из нее вместе с предсмертным криком.

— Софи! — Она слышала, что это кричит Джей. — Софи... где ты?

Джей так и не увидел, как ледоруб попал в цель, но услышал сухой треск разламывающейся кости, черепа, расколовшегося надвое. Это был чудовищный звук человеческой гибели. От этого звука тело Джея свело в конвульсии.

В тот момент, когда орудие вырвалось из его руки, он рухнул на колени, едва успев проследить траекторию его полета, и на мгновение лишился чувств. Боль пронзила его острыми спицами. Парализовала, воткнулась в глаз и ослепила.

Никто не причинит тебе вреда, Софи. Боги хранят невинных детей. Нас хранит Божий промысел...

Но он не мог доползти до нее. Конечно, эта боль убьет его, и он никогда больше до нее не дотронется. Даже боги не могут защитить человеческие существа от самих себя, подумал Джей, корчась от боли. Ничто не может защитить их от склонности к саморазрушению. И ничто не может защитить ее от него.

Эта мысль прогремела у него в голове, как пушечный выстрел, после которого наступила страшная тишина. Джей осознал, что женский крик в его голове смолк. Наконец она успокоилась. В комнате стояла неестественная тишина. Никто больше не кричал, никто, кроме его самого. Он же кричал изо всех сил, обращаясь к небесам. Это была все та же истовая молитва, которая сорвалась с его уст в момент падения — единственная, которую он произносил в своей жизни.

«Молю тебя, Господи, не допусти меня причинить ей зло. Я дал ей обещание, и все остальное не имеет значения, а меньше всего — что случится со мной. Я дал ей обещание».

— Какие красивые излучения мозга, — пробормотала Софи, с восхищением глядя на медленно ползущие грациозные зубцы, которые рисовал на экране электроэнцефалограф. — Они такие же мелкие, как мои бусы из макарон, тебе не кажется?

Джей лежал на больничной койке, в его густых темных волосах утопали электроды, с помощью которых фиксировалась электрическая деятельность мозга.

— Хочешь увидеть, как они делают сальто назад? — Он согнул палец и подмигнул ей, жест получился озорным, каковыми, впрочем, были и его намерения. — Ну-ка иди сюда.

Софи не испытывала никакой неловкости. Она бы прыгнула прямо на него, если бы не боялась устроить короткое замыкание, после чего в палату немедленно влетела бы медсестра.

Вместо этого Софи села на край кровати и улыбнулась ему, зная, что в глазах светится вся ее душа.

— Если мы пошлем к черту это энцефалографическое ожерелье, — сказала она, — мне не позволят забрать тебя, а я хочу увезти тебя домой.

Софи казалось, что ужасное испытание, через которое ей пришлось пройти в кабинете Клода, случилось много лет назад, хотя с тех пор прошло чуть больше недели. Они с Джеем были опасно близки к тому, чтобы навсегда потерять друг друга. От полученного удара Софи потеряла сознание, но только придя в себя, вся в крови, осознала, что это был Клод — он упал на нее, когда ледоруб врезался ему в голову.

Но напугал ее именно Джей. Распростершись на полу, он дергался в конвульсиях, и Софи боялась, что он умрет, а она даже не успеет до него добраться. Она с невероятным усилием вытолкнула себя с кушетки и тут же упала на пол. Страх за Джея сделал ее способной на то, чего ни одна нормальная женщина ее комплекции сделать бы не смогла. Молясь, чтобы не навредить ребенку, она проползла через всю комнату и ногой столкнула со стола телефон. К счастью, некоторые номера были в нем запрограммированы, в частности телефон Службы спасения — 911.

Эл и Уоллис находились рядом с Софи, когда она пришла в сознание в больнице. Они заверили ее, что средство, которое ввел ей Клод, было всего лишь легким препаратом для расслабления мышц. И с ней, и с ребенком все в порядке. Состояние Джея стабилизировали с помощью медикаментов, и есть все основания полагать, что он полностью поправится, но Эл поговорил с главным врачом больницы, своим старым приятелем, и условился, что Джея оставят в больнице еще на несколько дней для обследования, просто для всеобщего спокойствия.

— Я не меньше твоего хочу, чтобы ты забрала меня отсюда. Домой, — сказал Джей, словно отвечая каким-то собственным мыслям. — При этом слове Софи подняла голову, встретилась с ним взглядом, и ее пронзило внезапное острое желание.

Джей издал один из тех вздохов, которые звучали для нее, как музыка. Эта музыка наполнила ее до краев, и ей самой захотелось вздохнуть, чтобы уменьшить давление в груди. Софи больше не могла терпеть. Распиравшие ее чувства были слишком сильны. Ей нужно было что-то сделать. Поговорить.

— Эл клянется, что ты поправишься, — беззаботно сказала она. — Гарантирует на сто процентов.

— Давай сойдемся на девяноста девяти. — Взгляд мужа был озабоченным, он боялся встревожить Софи, хотя на больничной кровати лежал именно он.

— Эл, вероятно, не хотел тебя пугать, но мне признался, что время от времени возможны рецидивы амнезии. Какие-то эпизоды прошлого я могу вообще никогда не вспомнить, но это единственное, что мне грозит. Тяжелых приступов головной боли больше не будет, тяги к насилию тоже. И раздвоение личности осталось в прошлом.

На самом деле Эл сообщил Софи почти то же самое, к ее великому облегчению.