Саманта Тоул - Ужасный Шторм (ЛП)

Она сдвигает ножки ко мне.

Чёрт! Она, что, дразнит меня?

Мои руки чешутся от того, что хотят прикоснуться к её коже и узнать: действительно ли она такая мягкая, как выглядит? Если бы она была любой другой женщиной, то я бы сделал это и многое другое прямо сейчас. Если бы она была кем–то ещё, то была бы сейчас без кофты и юбки, а я трахал бы её, пока она бы не кончила. Но она не просто кто–то другой. Она – Тру.

Она была моим лучшим другом, и сейчас им является, и всегда будет намного выше быстрого траха, независимо от того, что мой член говорит мне прямо сейчас.

Это самое запутанное чувство, которое я когда–либо испытывал в своей жизни. А я не путаюсь. Если я хочу что–то, я беру это, или делаю так, чтобы это произошло. Но я не могу поступить так с ней. Я фокусируюсь на её лице, избегая соблазна посмотреть на её ноги или сиськи в этом плане, и проявляю уважение, которого она заслуживает.

– Воды, пожалуйста – отвечает она. Её щёки снова краснеют.

Она вообще краснела, когда мы были детьми?

– Воды? – Переспрашиваю я. – Уверена, что не хочешь апельсиновый сок или что–то подобное?

Она качает головой.

– Только воды, спасибо.

– Стюарт! – кричу я.

Его лицо показывается через несколько секунд. Быстро. Бьюсь об заклад, что этот любопытный ублюдок стоит возле двери и подслушивает.

– Не мог бы ты принести стакан воды для Тру, а я пожалуй выпью апельсиновый сок.

Стюарт кивает, улыбается мне и уходит, чтобы принести нам наши напитки.

Носатый ублюдок подслушивает.

Я чувствую беспокойство. Мне нужно покурить, но я не хочу зажигать сигарету перед ней просто так.

– Это немного странно, да? – говорю я.

– Хм, немного, – она бросает на меня взгляд, сжимая свои полные губки вместе.

Я хочу поцеловать их, видеть их вокруг своего члена...

–Так, как ты живёшь? – спрашиваю я её.

– Хорошо. Отлично. Сейчас я музыкальный журналист, как ты заметил... – бормочет она.

Кажется, ей и правда некомфортно рядом со мной. Может, она не так рада увидеть меня, как я её.

– Ты всегда хорошо писала, – хвалю я её.

– Правда? – она выглядит удивлённой.

– Да, те истории, которые ты рассказывала, когда мы были маленькими, и ты использовала их, чтобы заставить меня сидеть и слушать, как ты их читаешь, – усмехаюсь я.

Она была такой милашкой в детстве. Её лицо краснеет.

– Боже, – стонет она, – Я была такой бестолковой.

Я смеюсь.

– Тебе было пять, Тру. Я думаю, мы можем простить бестолковость. – я запускаю пальцы в волосы. – И конечно, ты всегда любила музыку, так что понятно, почему ты объединила это. Ты всё ещё играешь на пианино? – спрашиваю её.

Она потрясающе владела клавишными. Я мог сидеть и слушать её часами в детстве.

– Нет. Я перестала... – она замолкает. Мне становится любопытно, – Я просто, эм, не играла долгое время. Знаешь, так получилось, – добавляет она, чувствуя себя неловко, – Хотя, конечно, ты не знаешь, – она указывает на мою гитару.

Я улыбаюсь ей, но не чувствую радости.

Почему ей так неловко со мной? Я думал, она будет злиться за то, что я перестал с ней общаться, но никак не чувствовать себя неловко. Это же не из–за этого дерьма с моей известностью? Она – единственный человек, которого я не ожидал увидеть. Я вздыхаю про себя.

Появляется Стюарт с нашими напитками. Тру благодарит его.

– Что–нибудь ещё? – спрашивает меня Стюарт.

Кроме неё?

Я вопросительно смотрю на Тру. Она качает головой.

– Нет, всё в порядке, спасибо, – говорю я, отпуская его.

Я делаю глоток своего сока.

– Я бы спросила тебя как ты, но... – она обводит руками весь номер.

– Да. Я в порядке, – я заставляю себя улыбнуться и потираю рукой подбородок. Наклоняясь вперёд, я ставлю сок на стол и ставлю локти на колени.

Девушка, которую я любил, всё ещё люблю, кажется, не скучала по мне, как я скучал по ней. Единственная девушка, которая значила многое для меня так долго, которую я был вынужден отпустить, но не забыл, просто боялся найти её, выглядит так, словно хочет оказаться в другом месте, только не со мной.

Так что да, у меня всё просто фан–чёрт–тастически.

Интересно, почему она тогда вообще пришла? Наверное, главный редактор заставил. Я чувствую себя такой задницей. Я здесь схожу по ней с ума, а она сидит вся такая равнодушная ко мне.

– Я следила за твоей музыкальной карьерой, – резко говорит она.

– Правда?

Теперь я удивлён. Не думал, что её это заботит.

– Конечно. Музыка – это моя работа.

Конечно, это так. Не потому что это я, а потому кем я являюсь.

– Но это не единственная причина, – добавляет она, – Я хотела посмотреть, что ты делаешь. И ты достиг очень многого. Я очень горжусь тобой, следя за тобой по телевизору, читая статьи о твоей музыке, и когда ты создал собственный Лейбл – я подумала: "Вау!"... и конечно, я купила все твои альбомы. Они действительно гениальные

Я не понимаю её. В одно мгновение она ведёт себя так, словно ей плевать на меня. В следующее, она подбирает слова, стараясь впечатлить меня тем, что делает.

Самый простой способ выяснить – спросить её. Я всегда раздумывал, чтобы сказать или спросить. Какой грёбаный смысл в том, чтобы сидеть, стараясь выяснить самому, когда ответ на ваш вопрос сидит прямо перед вами.

– Почему ты не связывалась со мной, Тру?

Она долго смотрит на меня. Я вижу, как замешательство мелькает на её лице.

– Эм, с тобой не так уж легко связаться, Мистер Известная Рок–звезда. – Я слышу, как в конце её голос ломается.

Точно, она зла, что я перестал с ней общаться. С этим ещё можно что–то поделать. С равнодушием – нет. Но со злостью – да. И злость делает её такой горячей сейчас. Даже жарче, чем это возможно.

– Да, это я. Один из самых доступных, недоступных людей на планете, – я смотрю на неё.

Я даю ей преимущество, потому что прямо сейчас хочу разозлить её ещё больше. Я хочу, чтобы она произнесла вопрос своими сексуальными губами, тогда у нас будет повод для разговора. А также я представляю себе злую Тру, очень злую и горячую Тру.

Я продолжаю смотреть на неё, но она молчит. Что за чёрт?! Почему она не пытается надрать мне задницу прямо сейчас?

Тру, которую я знал, порвала бы меня на кусочки. Может, она уже не та? Она кажется прежней, но может, и нет. Мне нужно покурить. Грёбаное ожидание. Я достаю одну сигарету из кармана и зажимаю губами.

– Ты куришь? – спрашиваю я.

– Нет.

– Хорошо, – Нет ничего хуже курящей женщины, если вы спросите меня, – Не против, если я закурю? – обычно я никого не спрашиваю. Я хочу курить – я курю, но здесь, кажется уместнее спросить.