Маша Царева - Выйти замуж за миллионера, или Не хочу жить в Перепердищево

– Классная ты, девчонка, Сашка, – сказал мне однажды Мишаня, – не хотелось бы тебя потерять.

– А ты собираешься меня потерять?

– Нет, но… Если у нас что-то будет, то из классной девчонки ты мигом превратишься в желчную стерву. Когда мы расстанемся.

– Как ты оптимистичен, – расхохоталась я, – да ты же настоящий женоненавистник!

– Нет, просто у меня колоссальный опыт. Все девчонки, с кем я когда-либо встречался, были классными. Сначала. Но потом они превращались в желчных стерв, бьющих мою посуду и прокалывающих колеса моей машины.

– Может быть, это из-за того, что ты по-свински с ними обходишься? – предположила я.

– Но что я могу поделать, если такая уж я свинья!

– Кстати, а с чего ты решил, что между нами может что-то быть? – полюбопытствовала я.

– Да ты в последнее время так пристально рассматриваешь мою попку, – жеманно растягивая слова, пояснил Мишаня, – что я заволновался. А если серьезно… Саш, мы ведь просто друзья?

– Конечно.

– Значит, без обид?

– О чем речь!

С тех пор прошло три года. Не могу сказать, что мы с Мишаней часто видимся. Но он до сих пор является для меня одним из немногих людей в этом городе, кому я могу позвонить в половине третьего ночи и пожаловаться на гложущее одиночество.

И он не посоветует перезвонить утром. Нет, он умоет лицо холодной водой, спокойно выслушает меня и даже попытается пошутить, чтобы поднять мне настроение. Именно Мишане я позвонила после инцидента с Весниным. Не своей лучшей подруге Лере, не родителям, а ему.

Я думала, что Мишаня возвращается из командировки в воскресенье утром. Весь вечер четверга я посвятила складыванию вещей в коробки и сумки – уезжая от Веснина, я сложила все кое-как, и теперь вся моя одежда превратилась в большой разноцветный мятый ком.

Но ближе к двенадцати ночи, когда я, облачившись в старый застиранный халат, накладывала на лицо огуречную маску, в дверном замке вдруг осторожно повернулся ключ. Я едва успела запереться в ванной, когда в квартиру ввалились нежданные гости – судя по голосам, их было двое. Один голос принадлежал, без сомнения, Мишане. Другой был незнакомым, женским и крайне визгливым.

– Ха-ха-ха, – радовалась чему-то Мишанина спутница, – какой ты лапочка! Ха-ха-ха!

«Лапочка! – скривилась я, смывая маску. – Разве так еще говорят?»

– Ты моя мармеладка, – воскликнул Мишаня. Судя по всему, он был изрядно пьян.

– Ха-ха-ха, – дама смеялась непонятно над чем.

Я плотнее завернулась в халат и вырулила из ванной.

– Всем привет! С приездом.

Лицо Мишани исказилось от неподдельного ужаса. Я даже отшатнулась – неужели он забыл, что я тут временно проживаю? Но он ведь сам, сам дал мне ключ!

Но потом я вспомнила – я же лысая. Мишаня ничего не знал ни о моем разрыве с Весниным, ни о моем новом имидже. Он вручал ключ красивой шатенке, а в итоге обнаружил в своей квартире безволосую мымру, глаза которой опухли от слез.

– Ой, – Мишаня зажал ладошкой рот, – познакомься, Свет, это моя жена… Господи, Саша, что ты сделала с волосами? Зачем?!

Я поперхнулась. Что он несет?! Какая еще жена?

– Ой, – тупо повторила за ним Света. Это была хорошенькая блондиночка лет двадцати с небольшим, чем-то похожая на голливудскую актрису Шарлиз Терон.

– А это Света, – засуетился «половой гигант», – моя коллега по работе.

Я решила ему подыграть. Мишаня обожал розыгрыши. А блондиночка-то явно сдрейфила. Побледнела вся под тональным кремом, и теперь казалось, что она слишком ярко нарумянена.

– Вот как? – я сдвинула брови. – И чем же твоя коллега Света занимается?

– Я тоже телеоператор, – проблеяла девчонка.

Подловить ее было проще простого.

– Неужели? И с какой камерой вы предпочитаете работать?

– С телевизионной, – моргнув, выдала она, – может быть, я пойду?

– Дорогая, только не убивай ее, как Лену, – взмолился Мишаня, – и не надо выливать ей на голову кипяток, как Таньке.

Блондинка посерела и попятилась к двери. Ее глуповатая мордашка перекосилась от ужаса. Мне даже стало ее жалко.

– Да ладно. Свет, расслабься, это шутка, – улыбнулась я, – он не женат.

– Что? – девушка даже охрипла от волнения. Видимо, представила, как я поливаю ее лицо кипятком из чайника.

– Я его сестра. Почти сестра. Он тебя разыграл, – терпеливо повторила я, – он всегда так делает.

– Правда? – пробормотала она.

– А ты поверила? – Мишаня наклонился к ней и укусил слабо улыбающуюся Свету в шею, – поверила, глупая? Нет у меня никакой жены, ясно? Потому что единственная женщина, которой я интересуюсь, – это ты!

Света просияла, а я отвернулась, чтобы скрыть циничную ухмылку. Каждой новой пассии Мишаня торжественно объявлял, что она единственная. Почему-то дамы ему охотно верили. То ли все дело было в силе его обаяния, то ли в умственных способностях Мишкиных блондинок. Почему-то его избранницами всегда становились светловолосые барышни с фигурой порнозвезды и куриными мозгами.

– Это Сашка! Мой старый фронтовой товарищ. Она нам не помешает. Ладно, девочки, пойдемте чай пить.

– Ха-ха-ха, – не к месту зашлась хохотом Света. Мы с Мишаней красноречиво переглянулись за ее спиной. Мы всегда понимали друг друга с полуслова.

– Сашка, а почему ты вдруг решила от меня съехать? – спросил Мишаня за чаем.

– Ну как же… Ты мужчина холостой. Я тебе мешать буду.

– Ха-ха-ха, – в нашу беседу вклинился Светин пронзительный смех.

– Какие глупости! – возмутился он. – У меня две комнаты, изолированные. Живи сколько хочешь! Неужели у тебя есть лишние деньги, чтобы снимать квартиру? Или ты к родителем хотела переехать?

Я вздохнула. Мишаня всегда зрил в корень. Никаких лишних денег в моем портмоне сроду не водилось. Зарплата у меня, даже по московским меркам, довольно приличная, тем не менее мне не удалось отложить даже что-нибудь на черный день. «Чем больше откладываешь на черный день, тем быстрее он наступит!» – оптимистично рассуждала я. И тратила баснословные суммы на новое платье или модные сапожки. Что касается переезда к родителям – об этом не могло быть и речи. Как представлю маму и папу, со скорбными лицами читающих мораль о том, что негоже быть старой девой в двадцать шесть лет, так мне дурно делается. В последнее время мамина любимая фраза: «Я же тебе говорила!» Я ничего не рассказала ей о поступке Веснина. «Я же тебе говорила!» – скажет мама, если узнает, что мы разошлись. Андрей Веснин ей почему-то никогда не нравился.

– Миш, но…

– Никаких но! Мы же еще давно договорились, что ты – сестра, о которой я всю жизнь мечтал!

– Никогда не знала, что ты мечтал о сестре, – ухмыльнулась я, – лично у меня сложилось впечатление, что с раннего детства ты думал исключительно о блондинках.