Изабель Вульф - Тревоги Тиффани Тротт

– Послушайте, миссис Фицхэррод, хорошо, что вы от него избавились. Ваш бывший муж порядочная свинья.

Вместо этого я взглянула на часы:

– Господи, уже пять минут девятого, мне надо идти. Очень приятно было поболтать с вами, – солгала я, когда официант принес ему счет.

– Взаимно, – ответил он. – Мне бы хотелось встретиться с вами снова. Мы могли бы поиграть в теннис, – добавил он, когда я подзывала проезжавшее мимо такси. – Я позвоню вам.

– Да, да, звоните, – сказала я, забираясь в машину и одаривая его ледяной улыбкой. – Это было бы прекрасно. Позвоните мне как-нибудь. В любое время.

Или лучше никогда. Было бы просто прекрасно, если бы никогда. Я спешила домой, чувствуя себя немного подавленной. А также смущенной – ведь, в конце концов, я познакомилась с ним по совету Лиззи. Нужно рассказать ей, каким он оказался ужасным, – я никогда не позволю ей уговорить меня. Она ведь желала мне только хорошего, размышляла я, бредя по дорожке моего сада и останавливаясь, чтобы срезать пару роз маникюрными ножницами. В кухне они будут смотреться очень мило, и это подбодрит меня. Я понимаю, Лиззи тут ни при чем, думала я. Она не знала – она всего раз видела его. Но какой поганый вечер. Какой поганый, поганый человек.

Я повернула ключ в замке. Открыв дверь, я заметила зеленый огонек автоответчика, весело мне подмигивающий. Я нажала клавишу воспроизведения записи. Би-ип, би-ип, би-ип.

– Здравствуйте, Тиффани, – произнес бархатный мужской голос. – Вы меня не знаете – пока еще. Меня зовут Невилл. Вы были так добры, что ответили на мое объявление, и мне бы хотелось, чтобы вы мне позвонили.

Когда вам тридцать семь лет, вы не замужем и у вас нет детей, вам постоянно твердят одно и то же: «Не беспокойся, ты еще встретишь своего прекрасного принца» или «Не унывай! Удача тебе еще улыбнется!» Или – хуже всего – «Где-то совсем рядом ждет тебя хороший парень». Меня так и подмывает ругнуться, когда мама говорит это в очередной раз.

– Нет никакого хорошего парня где-то совсем рядом, – обычно отвечаю я на это исполненное благих намерений еженедельное клише. – Возможно, где-то совсем рядом ждет какой-нибудь мерзавец. Можно даже держать пари, что где-то совсем рядом поджидает настоящий ублюдок, который готов мне очень понравиться, отнять массу времени и, поводив за нос, бросить.

– Не беспокойся, дорогая, где-то совсем рядом ждет тебя хороший парень, – сказала она мне сегодня утром, но в этот раз я ответила:

– Да, мама, ты, наверное, права.

Почему я так ответила? Потому что Высокий Атлет где-то совсем рядом – вот почему. И голос у него приятный. Великолепный голос для участника соревнований – чертовски сексуальный. Американец. Или по крайней мере… ну, он оказался довольно стеснительным. Потому что, когда я поняла, что на другом конце провода мне ответили голосом, похожим на голос Сильвестра Сталлоне, я спросила:

– Вы из какого штата?

После этого последовало неловкое молчание, длившееся примерно минуту, затем он произнес:

Я вообще-то канадец.

В конце концов я уговорила его не вешать трубку, и мы продолжили разговор. Не знаю, что другие делают в таких случаях, но я решила не говорить с ним слишком долго. Мне хотелось, чтобы нам было что рассказать друг другу, когда мы встретимся. Поэтому я не спрашивала о его карьере ученого или что ему больше всего нравится в англичанах и все такое, я просто спросила, что он имел в виду под словом «атлетический». И он ответил – у меня до сих пор сердце колотится – «хоккей на льду». Ух ты! Такая мужественная игра.

В общем, мы договорились встретиться в маленьком итальянском кафе в Сохо, в котором он уже бывал, потому что, как пояснил Невилл, он большой «италофил». Кажется, он в самом деле италофил, потому что, вешая трубку, он сказал «чао» вместо «пока». Чао. Вот так. Здорово, да? «Чао». Да, мне он действительно понравился по телефону. Тем не менее имеются два недостатка: 1) он живет в Уолтамстоу, 2) его зовут Невилл. Да, Невилл не слишком красивое имя. Ужасное даже – под стать, скажем, таким, как Кевин, Терри или Дуэйн. Но ведь он канадец, так что сойдет. У многих знаменитых канадцев довольно чудные имена, не так ли? Ну, например, м-м, знаменитые канадцы, знаменитые канадцы – о да, Маргарет Этвуд и Брайан Адамс. И раз уж Невилл живет в Уолтамстоу – я уверена, он переедет в другое место, если мы поладим, что, думаю, вполне возможно.

Почему, ну почему, ну почему мужчинам так необходимо преувеличивать свой рост? Я хочу сказать, что это совсем ни к чему, хотя у меня слабость к высоким мужчинам. Это об «атлетическом ученом» из объявления, которое привлекло меня, потому что мне нравятся умные мужчины. Во всяком случае, когда я зашла в кафе «Флоренция» – обыкновенный «подвальчик», откровенно говоря, – и спросила Невилла, мне указали на столик у задней стены. Там сидел бородатый мужчина – почему я не спросила по телефону о растительности у него на лице? И когда он встал, чтобы пожать мне руку, я поняла, что его рост не больше пяти футов с тремя четвертями, то есть не высокий, а средний. Средний рост – это, безусловно, хорошо. Но не надо путать его с «высоким». Так что вместо большого бритого парня моей мечты передо мной оказался довольно худой, бородатый человек с покатыми плечами, маленькими кистями рук и большими серыми, пристально смотревшими глазами. Сердце у меня упало до подметок туфель от Патрика Кокса. Тем не менее у него все же был очень сексуальный голос – не то что у Питера Фицхэррода. Он заказал вино на итальянском. Это по какой-то причине заняло довольно много времени, хотя даже мне с моим поверхностным ресторанным итальянским было ясно, что он заказал всего лишь бутылку красного столового вина. Затем, когда официант ушел, Невилл повел себя очень странно. Он сидел, глядел на меня и ничего не говорил. Просто уставился. Очевидно, ужасно застенчивый. Я ободряюще ему улыбнулась.

– Вы чувствуете напряженность, Тиффани? – спросил он вдруг.

– Напряженность? О нет, нет, нет. Совсем нет. Нет.

– Я спросил, потому что вы выглядите довольно напряженной. И нервной. Я думаю, вы напряжены и нервничаете, так ведь. Тиффани? Mille grazie,[10] Родни, – сказал он официанту. – Видите ли, я так действую на женщин, – продолжал он. – То есть заставляю их нервничать. Я ничего не могу с этим поделать, – добавил он, наливая вино сначала в свой бокал, затем в мой. Он взглянул на меня: – Мне кажется, я обладаю… властью над женщинами.

На Невилле была клетчатая рубашка без галстука, три верхние пуговицы были расстегнуты, и на груди среди темной поросли виднелся белый созревший фурункул, сиявший, словно крошечная электрическая лампочка. Я поймала себя на том, что не могу отвести от него взгляда и отделаться от мысли: что, если он лопнет? Чтобы отвлечься, я спросила Невилла о его карьере ученого, и оказалось, что он вовсе не профессор по цитогенетике. Он вообще ничего не преподавал. Он был еще студентом – в тридцать шесть лет!