Мой ботаник (СИ) - Мармеладова Соня

Когда я, довольный собой, с огромной кружкой бульона, ушел в кабинет, ко мне пришел врач, пришлось пить на ходу и говорить о состоянии. Оно было чем-то средним между «ничего так» и «паршиво», но «бывало и хуже» все же побеждало. В итоге мне велели следить за температурой, пить лекарства и приехать на снимок послезавтра.

— Если состояние изменится, звоните вот сюда, — говорит мне врач перед уходом. — Если будет совсем плохо, лучше сразу скорую.

— Так плохо, как сейчас, уже не будет, — с улыбкой говорю я, прощаясь. Закрыл за врачом дверь и удовлетворённо выдохнул.

Теперь-то я точно поработаю!

Иду в кабинет, допивая остывший немного бульон, а у меня снова звонит телефон. Я почти уверен, что это Лиля, но все же смотрю на экран.

Нет, это не она, а отец. Незамедлительно принимаю вызов.

— Да, что-то случилось? — спрашиваю сразу.

Отец если звонит просто так, то вечером, а в разгар дня… нет! Только по делу.

— Это у тебя что случилось? — спрашивает он. — Почему мне Рогозин сообщает, что ты заболел?

Я неловко усмехаюсь.

— Потому что твоя Кира, коза неуравновешенная, скинула меня в фонтан, а потом сама отцу и поныла, — честно признался, не собираясь скрывать, и рассказал эту замечательную историю. Мол, встретился я с Кирой, поцапался немного, а она меня в фонтан, а потом домой ко мне увязалась. — Теперь она будет целый месяц жить со мной, — заключаю я. — Все как ты хотел.

— Не передергивай, — ворчит отец. — Я все ее отцу расскажу, о каком браке…

— Так, стоп! — перебиваю я. — Я сам во всем разберусь. Мы, кажется, с тобой договаривались: я рассказываю тебе все, а ты не вмешиваешься, если я об этом не прошу. А сейчас я не прошу, просто злюсь. Маме, кстати, ничего не говори. Подумаешь, простуда.

— Да, она сорвет съемки и примчится.

— Вот именно.

— Но у тебя голос…

— Я не буду с ней разговаривать. Перейду на переписку — не впервой, напишу, что дел много, мол, очень занят… ну как всегда.

— Смотри мне, — бурчит отец, — но мне эта Кира теперь тоже не нравится. Разве адекватный человек будет пихать других в фонтан?

Мне остается только рассмеяться. Кто бы сомневался, что эта блондинка способна кому-то нравиться! Она именно такая: бестолковая и неадекватная, как сказал отец, но все же забавная. Это ж надо… завтрак сервировала, нет бы просто вилку мне дать!

— Она странная, — озвучиваю свои мысли в трубку, — но даже немного милая.

Дико даже, что я это говорю, но мне правда так кажется. Не бросила меня, или это я не дал ей себя бросить? Отцу про то, что мы проснулись в одной постели, я не сказал, и наверно зря. И чего постеснялся? Не ясно. Он и не такое про меня знает. Я ведь не обязан быть идеальным. Он этого от меня никогда не требовал, только честности, а тут… Но ведь мы с Кирой просто спали, а не… в общем, просто спали.

Попрощался с отцом и снова звонок. Я вообще сегодня до компа дойду?

— Да, — отвечаю своему другу, а тот прямо орет в трубку.

— Ба! Зацепин, ну у тебя и телка!

— Что? — не понимаю я.

— Видел я твою Киру. Ух, я бы ей…

— Так! — перебиваю я его, не желая слушать бред в приступе истерики. — Никакая Кира не моя, зачем ты вообще о ней спрашиваешь?

— Ну, понимаешь… она про Ботаника узнавала, меня одна знакомая просила рассказать, мол, как я выкрутился, когда был должен.

— И? — настороженно спрашиваю я.

— Ну вот я и удивился. Это же ты просил пустить слух, что я Ботанику должен был, а она вон его ищет. Чего надо от него такой крошке, не подскажешь?

— Наверное, бегает, пытается отсрочку по долгу выклянчить? — фыркаю я и затыкаюсь, понимая, что полная чушь получается, лучше просто перевести тему, пока я лишнего не ляпнул: — У меня она ничего не спрашивала и не спросит, и вообще, Игорь, давай по делу.

— Это и было дело, потому что я бы на твоем месте…

— Ты не на моем месте, — отрезаю я и выключаю телефон.

Мне сегодня еще две контрольные сделать и одну курсовую закончить, а мне звонят и болтают, и болтают, и всё какие-то глупости.



о горячих девушках и мокрых сковородках, ну или все наоборот

Иван

Работу я все же сделал. Бульон выпил. Курицу съел. Про лекарства не забыл. Какой я молодец. Маме тоже написал.

Прямо так: «Много дел, поэтому отключил телефон. Не волнуйся»

«Поняла, береги себя, надеюсь, ты там не болеешь», — почти мгновенно ответила она.

Я только посмеялся. У мамы просто чуйка. Скажу, что совсем здоров — не поверит.

«Немного простыл, но ничего серьезного, так легкий насморк»

Да! Насморк, легкий, еще, может, и температуру не сбиваю каждые четыре часа, но маме об этом знать не положено.

«Береги себя», — попросила она и исчезла, явно на съемки.

Она сейчас снимается в каком-то фильме, которому все пророчат успех, играет роль матери двух дочерей: главных героинь. Одну играет сама Екатерина Парфенова, из-за чего мама охала три дня, не потому, что играет с Катей, а потому, что очень хотела, чтобы я на ней женился, а Парфенова взяла и вышла замуж, слава тебе Господи! Вторую дочь играет какая-то Валентина Лис, которую мать тоже обожает, называет Валюшенькой и пророчит ей великое будущее, но, к счастью, не сватает ее мне в жены.

Круче всех в этой ситуации моей сестре. Она мне так и говорит:

— Крепись, Ваня, я в тебя верю, потому что, пока мама не женила тебя, она не станет приставать ко мне.

— Наивная ты, Инка, — отвечаю я ей на это всякий раз. — Школу закончишь и все, никакого тебе покоя не будет.

— Нет! — всегда шутливо вскрикивает Инна и театрально заламывает руки в мольбе. — Я так молода, чтобы умирать!

В итоге отец грозил ей кулаком и все заканчивалось смехом. У меня от воспоминаний о сестре настроение сразу поднялось. Умеет она все же валять дурака, но хорошая она, добрая и вот совсем не дура, не то что некоторые.

Смотрю на часы и понимаю, что те самые некоторые давно должны были прийти домой и покормить меня!

— Смылась, наверняка, — решаю я и плетусь на кухню.

Дико хочется есть, а вот за Кирой бегать не охота. Черт с ними с деньгами. Пошла, наверно, поплакалась папе, тот ей денег дал, а она сразу в кусты. Это же проще, никакой ответственности. Можно, конечно, предъявить ей подпорченный договор, но зачем? Скажу отцу, что она от меня сбежала, дескать, сделал что мог, а теперь отстань — я болею.

Заглядываю в холодильник и понимаю, что надо было оформить доставку продуктов, но уже поздно, теперь только завтра привезут, приходится выгребать все, что осталось. Два яйца, банка тушенки и… О!

Быстро ставлю вариться макароны, торжественно сливаю и перекидываю их на сковородку, как только они готовы, и так тороплюсь — есть-то смерть как хочется — что хватаю кастрюлю мимо полотенца прямо пальцем и едва ее не роняю.

Но это все ничего, сейчас мы туда тушенки, потом два последних яйца — и до завтра я буду сыт, а там…

Щелкнул замок входной двери и я с перепугу чуть не перевернул сковороду, поправляю ее рукой и… угадайте, каким пальцем мимо ручки за раскаленную сталь?

— Бл-л-л-л-линная же ты кочерыжка, — матерюсь сквозь сцепленные зубы и грозно шагаю в коридор, выкличив плиту.

В прихожей стоит эта блаженная, рядом чемодан, вот-вот упадёт, и ме-е-едленно, словно специально, разувается.

Где только ключи взяла? Неужто запасные сама нашла и додумалась взять? Вот это интеллект!

— Ты где шлялась? — спрашиваю у блондинки зло.

Если она от меня не сбежала, то действительно большой вопрос, где она была? Я вообще-то Рогозину пообещал, что отвечаю за это чудо головой, а она ползает неизвестно где, чуть ли не до полуночи! Но блондинке о моем волнении знать необязательно, пусть ей просто стыдно будет!

— Ты меня кормить не собираешься? — продолжаю ругаться. Больше для вида. — Я из-за тебя палец обжег! Блин, вон волдырь какой!