Мистер Генофонд (СИ) - Коваленко Мария Сергеевна

Вкусный! Проклятие, как можно быть таким вкусным? Везде.

— О да. Так! Сделай это еще раз.

Леха откинул голову, предоставляя на растерзание шею.

— Меток наставлю. Замучаешься придумывать оправдания.

— Хрен с ними, с метками. — Мужские пальцы за пару секунд справились с молнией у меня на брюках и скользнули под белье. — Боже, да! Девочка моя, какая же ты мокрая. Вся течешь.

Два пальца толкнулись внутрь, а один лег на клитор, потирая его, размазывая влагу по подпухшей плоти. Умело, ритмично, так что я сама не заметила, как начала постанывать.

Никогда быстро не доходила до финиша, но сейчас впервые чувствовала, как внизу живота тянет от предвкушения. Словно спираль сжимается. Огненная, тугая, болезненная.

Проклятие! И где эта скотина только шлялась столько лет со своими пальцами? Как он посмел вставить их в меня лишь сейчас?

Я чуть не хныкала от восторга и досады. Эти руки были лучше любого члена или языка. Эти потрясающие движения внизу, горящий взгляд напротив…

— Давай, милая. Давай. Хочу трахнуть тебя кончившую. — Будто толчков внутри мне было мало, Лешка решил добить грязные признания. — Хочу, чтобы пульсировала у меня на члене.

— Еще…

— Хочу, чтобы текла сильнее. Как сучечка. Сжимала со всей любовью.

— Еще…

— Хочу нафаршировать твою тугую киску так, чтобы нас, наконец, отпустило.

Я была на самой грани оргазма. Всего лишь от слов и двух пальцев внутри. Но последняя фраза неожиданно зацепила.

— Так ты эксперимент решил поставить? — Стена за спиной вдруг стала казаться холодной.

— Надо ж нам выяснить, отчего обоих так сбоит.

— Стоп, Крамер! Стоп! — Я изо всей силы оттолкнула этого гребаного экспериментатора от себя. — У тебя когда самолет? Завтра? Послезавтра?

— Черт, Поля, что такое?! — Он и правда ничего не понял. Потянулся ко мне. Лапищу свою загребущую снова в трусы попытался засунуть.

— Когда самолет? — Звонко ударила по руке, а у самой чуть слезы из глаз не брызнули.

Повторялось все. И мое желание, и его напор, и страсть эта общая сквозь обиды и злость. Будто хапнуть нужно друг у дружки хоть немного счастья. Оторвать кусочек на память, пока опять не отнесло одного от другого на сотни километров.

— Да нескоро еще. — На красивых скулах заходили желваки.

— Когда?!

Я выставила вперед руки, не позволяя приближаться к себе. Плевать, как выглядела, и что было до этого.

— Через три недели.

Последний Лехин ответ пролетел словно мимо меня. Он вроде сказал что-то про три недели, но мне было уже все равно.

Как быстро зажглась, так же стремительно и остыла. Сразу стало за себя стыдно. Бегать от всяких Григориев, год заниматься сексом лишь в фантазиях и чуть не отдаться у стеночки в коридоре человеку, для которого важно было закрыть прочерк в графе «секс с дурой Полиной».

Все же зря я пряталась от него в девятнадцать. Пусть бы получил свое тогда и не мелькал больше на горизонте. Я уж как-нибудь пережила бы пару оргазмов. Возможно, после них поскорее отшила бы Вовку и вышла замуж за нормального мужика.

От злости хотелось обвинить Крамера во всех бедах от неудачного брака до жора во время ПМС. Черт! Дай мне время, я бы и в таянии ледников его обвинила. Вон какой горячий! Точно он плавит.

Но времени не было, да и обманывать себя я не умела.

«Не хочешь получить ожог — не прикасайся к огню», — простая истина. В моем возрасте положено бы знать. Не девочка! Но, как бестолковую бабочку, меня тянуло на пламя. Пьянило от его жара.

Словно включался какой-то неведомый науке инстинкт: «Видишь Леху — соглашайся на все сразу. Ни о чем не спрашивай!»

И не важно: замужем ли я, свободен ли он. Безразлично! Лишь бы обнимал так крепко, целовал и называл «моей».

Самый неподходящий вариант для секса без обязательств. Слишком желанный и со слишком сильной побочкой. Как головную боль гильотиной лечить. Эффективно, но даже Григорий был безопаснее в сто раз.

Полька все-таки заехала мне по яйцам. Не буквально, так морально. Еще несколько мгновений назад она готова была кончить. Почти пульсировала у меня на пальцах, а тут вдруг взяла и взбрыкнула.

Выпускать ее из-за секундного заеба я, конечно, не планировал. Вместо этого снова притиснул к стене. Отработанным движением подхватил под ягодицы. Прижался губами к губам… а дальше непривычный солоноватый вкус вернул голову на место.

Нет, Полька не плакала. Солоно мне было из-за крови. Упрямая девчонка укусила за губу, и сейчас я сам себе напоминал обляпавшегося вампира.

— Какого хрена? — боль быстро заставила отпустить упругую попу. — Черт…

Я прижал ладонь ко рту. Стер тыльной стороной несколько капель. И снова уставился на Польку.

— Дверь сзади! — Она мигом застегнула свои брюки и принялась заправлять блузку.

— Ты серьезно?

— Надеюсь, демоверсии секса для сравнения тебе хватит.

— Поль! — я поставил ладони на стену по обе стороны от ее плеч. На одной красовался кровавый след. На другой — царапина. Супер! И когда только кошка дикая успела? — Ты из-за трех недель разозлилась?

— Я, Леш, не разозлилась вообще.

— Тогда какого хрена? Тебе ж нравилось.

Можно было попробовать взять эту крепость в третий раз, но что-то останавливало.

— На что у вас, мужчин, чаще списывают женские заскоки? Придурь, фаза луны? Ты сам выбери. Так?

— А по-человечески ты сказать можешь?

— По-человечески я тебе уже два раза сказала, где находится дверь. Как вошел, так и выходи! Тебе не привыкать исчезать внезапно.

— Все же дело в самолете.

Хотелось врезать себе за длинный язык. Ну на фига вообще что-то говорил. С лингвистикой у нас вечно не ладилось. Самые лучшие переговоры проходили с моим языком у нее во рту. И никак иначе.

— Нет, Леша. Все дело в том, что мне уже не девятнадцать и не двадцать пять. Делиться с другими я и раньше не умела. А вот собирать себя по кусочкам после твоего очередного внезапного отлета уже поздновато.

— А если я скажу, что ничего внезапного не будет? И прежние тоже не были внезапными.

— Это что-то изменит в финале?

Красивые пухлые губы сжались в линию, и взгляд красноречиво опять показал на дверь.

— Ты хоть понимаешь, что дурость все это? Традиция, блин. Из прошлого.

Вот теперь я уже завелся по-другому. От возбуждения не осталось и следа. Руки пекло от желания отшлепать одну вредную особу. И после снова зацеловать. До протяжных «еще», ее ладоней на мне и убийственно-сладкого предвкушения близости.

Гадство! Только с ней так тормоза отказывали. Ведьма моя! А что предложить вместо трех недель? Отношения на две страны? Вот так сразу? И будто не было двенадцати лет порознь. Словно я тот прежний идиот, а она молодая коза, трепавшая мне нервы?

— Леш, если тебе от этого будет легче, считай меня фригидной сучкой или кем-нибудь еще.

Всем своим видом демонстрируя, что разговор закончен, Поля выбралась из моего захвата и встала у раскрытой двери.

— Прошу на выход. Наверняка тебя еще сегодня ждут новые подвиги.

Я стер с губ очередные кровавые капли. Поправил все еще дубовый член. И выдохнул.

Гештальт отказывался закрываться. В трусах у некоторых дам аж хлюпало, мою шею и верх спины пекло от свежих царапин, но птица Обломинго уже расправила крылья и начала свою песню.

— Я ведь от тебя так просто не отстану, — сказал и для нее, и для себя. Как озарило.

— А вот это уже точно традиция.

— Зря…

Выходить не хотелось. Меня будто крюками здесь держало. Врос в эту маленькую квартирку. Корни пустил.

— Значит, тебе не повезло…

— …опять. — Чуть не саданул в стену.

— Повезет в чем-нибудь другом. — Полина опустила взгляд вниз и отвернулась. — Или с другой.