Счастье по принуждению - Олли Серж

Переодевание, кормление и укачивание в итоге занимают у меня почти два часа. Практически на автомате, я хожу, пританцовывая по комнате от стены до стены. Демьяна в люльку не кладу. Ношу «солдатиком», потому что пусть лучше уж так спит. Ещё два часа его крика я просто не выдержу!

Ещё минут через сорок, одной рукой сооружаю себе кресло из подушек и привариваюсь головой к стене. Боже… Как хорошо! У меня там что-то болело? Забудьте! Теперь не болит. Теперь просто глаза прикрыть хочется. На минуточку…

Просыпаюсь я от криков за стеной, только на этот раз детских. Сколько ж их здесь? Демьян уютно сопит на моей груди. Боясь разрушить его сон, перевожу взгляд на окно. Там стало светлее, но попрежнему идёт дождь. Такой… затяжной и грустный.

Закрываю снова глаза, но не могу уснуть из-за онемевшей шеи. Нет, на постоянной основе такие ночи не выдержу. Нужно что-то решать!

Повинуясь странному, решительному порыву, нащупываю под подушкой телефон и открываю список контактов. После побега с работы и мнимого больничного звонить коллегам неловко, но ситуация безвыходная. И плевала я на все запреты Тимура!

Так, кому бы набрать? Заведующая здесь, конечно, идеальный вариант. Она распорядится — девчонки не отвертятся приехать. Сами не согласятся. Ответственности лишней никому не нужно….

Едва дождавшись, когда Демьян откроет глаза, набираю начальницу. Жду гудки. Телефон оповещает меня о разряженной батарее. Пять процентов. На разговор хватит.

На всякий случай поглаживаю малышу животик, чтобы не расплакался и дал спокойно поговорить…

— Алло…

Я вздрагиваю от претенциозного и манерного голоса в трубке.

— Здравствуйте, Ксения Витальевна, — выпуливаю скороговоркой, — это Киселева. Я тут немного заболела…

— Ах Киселева, — раздраженно перебивает меня заведующая. — А вы уволены.

— В смысле? — Тупо переспрашиваю. — Это как? Я же на больничном. Справка будет…

— За профнепригодность, Киселева, — повышает голос моя собеседница. — За жалобы пациентов, за прогул. У вас там в очереди, между прочим, женщина на госпитализацию была. А если бы у неё прямо в коридоре преждевременные начались?

— Подождите… — вскакиваю я на ноги и прикладываю ладонь ко лбу. Господи, ещё без работы остаться не хватало, — Ксения Витальевна, вы же понимаете сами. Мало ли от чего у меня температура поднялась…

— Все знают, Киселева, от чего у вас температура поднялась, — обрывает она мои стенания. — Не ожидала от вас!

— Но… — снова пытаюсь оправдаться я.

— Не занимайте мое рабочее время! — Рявкает в динамик заведующая и сбрасывает вызов.

Я ошарашено ещё с минуту смотрю на потухший экран, а после обхватываю себя за плечи. По ногам пробегается сквозняк. С добрым утром, Катя…

Катя

Замерев на пороге кухни вместе с Демьяном и бутылочкой, рассматриваю суету: тазы, ведра, десятилитровые кастрюли на плите… Дети верещат и требуют чай. За столом их с десяток. Откуда только берутся! И все разновозрастные. Роза недовольно командует уже знакомыми мне со вчерашнего вечера женщинами.

— О, проснулись! — Слышу я за спиной запыхавшийся голос Ляли и оборачиваюсь.

Она проскальзывает мимо меня в кухню и подхватывает ведра.

— Ночью провода перебило. Водонасос сгорел. Так что мы временно без электричества и горячей воды, — нервно хихикает, — как в старые добрые времена. Задолбалась… — добавляет чуть тише и убегает с ведрами по коридору.

Я, хлопая глазами, смотрю ей в след. Как это без воды?

— Ну что стоишь, — пренебрежительно окликает меня Роза, — проходи, поешь, пока горячее. Третий раз за утро грею.

Женщины выпроваживают из-за стола пару мальчишек постарше и ставят на освободившееся место большую тарелку молочной манной каши.

— Мне бы водички. Смесь развести… — делаю я попытку озвучить то, за чем пришла.

— Садись, садись, ребёнка давай, — поторапливает меня та женщина, что постарше. — А то с обедом пора заниматься.

Я не спешу отдавать Демьяна, но логично оценив, что поесть мне пора, а одной рукой делать я буду это очень долго, отдаю ребёнка, сажусь на стул и хватаюсь за ложку.

Каша обжигает рот и требует более размеренного поглощения, но я не могу. Нервничаю. Потому что Демьяна перехватывает Роза и внимательно его рассматривает. Не улыбается. Сканирует своими чёрными глазами. Я не могу даже предположить, что сейчас в ее голове. Особенно, если она никогда не любила его мать. Дети шумят, пытаясь разделить поровну россыпь шоколадных орешков. Передо мной появляется чашка чёрного кофе.

— Спасибо, — оглядываюсь, не понимая, кому именно говорить.

Делаю глоток. Вкусно, терпко. По ощущениям — точно с перцем.

— Конфетой заедай, — вдруг снова слышу у себя над головой голос Ляли. — Не стесняйся. А ну, мелочь, живо поделились все с тетей Катей! — Шутливо рявкает на детей.

Со всех сторон детские ладошки тянут мне свои отвоеванные запасы. Смущенно благодарю.

Отправляю в рот красный орешек и боковым зрением улавливаю, что Роза чем-то кормит Демьяна из бутылочки. Мой мозг начинает работать в паническом режиме. Чем кормит, если смесь в комнате?

— Что вы делаете? — Подлетаю к ней, разбив бок об угол стола. — Ай… — морщусь, но на боль не обращаю внимания, потому что сердце пропускает удар. — Вы его манной кашей кормите??

Волосы на моей голове начинают шевелиться от ужаса.

Роза вскидывает на меня глаза и презрительно поджимает губы.

— Он орет у тебя, потому что голодный. Пылью кормишь.

Мой лоб покрывается липким потом. Нет, ну не кидаться же мне сейчас с ней в драку?! Или кидаться? Как остановить?

— Перестаньте! — Вскрикиваю, не сдержав эмоций. — Ему же плохо будет. Я кормлю не пылью, а специальной смесью. Она полностью заменяет молоко! Да хватит! — Сама от себя не ожидая, просто вырываю бутылочку и крепко сжимаю ее в руке.

Наши с Розой взгляды скрещиваются.

— Ну все, нашла коса на камень, — подлетает к нам Ляля, — мама Роза, отдайте мне ребёнка. Я там ему таз налила помыться, — выхватывает Демьяна и быстро выходит из кухни.

— Вот, — хозяйка дома победно надувается и обводит рукой кухню, — всех я вырастила. А ты? Что знаешь ты? У моих дочерей в твоём возрасте по