Тайная беременность. Девочка Громова - Виктория Вишневская

Соплячка в таком же состоянии. В никакущем. Будто её не допрашивали, а пытали несколько часов подряд.

– Понял, девчонка свободна.

Подхожу к Державиной, становясь перед её лицом. Интересно заглянуть в её медовые глаза, но взгляда на меня не поднимает. Первым делом хватаюсь за край полотенца, который не выдерживает и падает, обнажая светлую грудь с коричневым большим соском. Вовремя перехватываю.

– Какого хрена она свободна?! Она мне по башке трубой дала! Да я чуть не сдох!

Блять.

Быстро прикрываю её, заправляя угол за ткань. Хорошо, что это никто другой не видел – прикрыл её от взглядов остальных.

Захожу ей за спину и протягиваю ладонь следаку, завидев наручники.

– Ключи, – чеканю.

Мужик подпрыгивает, следует указаниям.

Освобождаю дебоширку, звякая наручниками.

А сам мысленно произношу три слова.

Капец. Трубой. Пацана.

Наручники оставляю у себя, убирая за пазуху. Пригодятся. И ключи тоже.

– У нас так нельзя, нам отчитываться, там штраф и… – видит мои движения, и начинается.

– Можно, – уверенно заявляю. Это уже не мои проблем с их обязанностями и отчётами. – Сделаем вид, что никакой Ярославы у вас сегодня не числилось. Пацан шёл, упал, ударился о трубу.

– Мужик, ты охренел?

Чувствую на своём плече дерзкую ладонь. Когда заходил, видел, что она была в крови. И сейчас он касается моей белой рубашки своими грязными пальцами.

С разворота замахиваюсь кулаком, заезжая пацану по лицу. Хруст челюсти не входил в мои планы, но…

Вот не хотел я этого делать!

Сам нарвался!

И теперь лежит на полу, плюя кровью.

– А бедный мальчик упал на пол в ванной. Ударился о трубу башкой. Правда ведь? Её ведь не слабая девушка оторвала? Как он мог получить от неё ранения?

Все активно кивают, а мне смешно становится. Следак вообще до сих пор ничего не понимает.

Плевать.

Хватаю девчонку за руку, веду за собой. Не сопротивляется и слова не сказала. Только короткое полотенце, обнажающее её бёдра, держит.

Оказываемся на улице через минуту. Соплячка не успевает за темпом, тяжело дыша возле машины. Обхватывает себя за плечи и не может посмотреть мне в глаза. И молчит. Как воды в рот набрала.

Снимаю с себя рубашку и буквально одеваю Яру, как ребёнка, просовывая руки в рукава.

Надо сделать это молча, но…

– Набегалась? – едко выпаливаю.

Не могу. Зудит всё. Виновата она. И сама это понимает, раз глаза в землю уткнула. Но и спасибо не скажет, для неё зазорно. Жалеет, что убежала. Признаёт. Но вслух никогда не скажет.

Продолжает хранить молчание.

Одев её и застегнув несколько пуговиц (как заботливо, блять!), хватаю её за подбородок. Дёргаю за него, поднимая склонившуюся голову. И карего цвета глаза в свете фонарей смотрят на меня без энтузиазма.

А там – испуг. Страх.

Сопротивление.

– Молчать будешь? – сдерживаю порыв убить её. – Ты понимаешь, что натворила и во что встряла из-за своего глупого побега?

– А нечего было меня прессова…

– Замолкла, – грубо бросаю, прерывая её. – Неправильный ответ. Как только приедем домой, научу, как теперь правильно отвечать на вопросы. Поняла? Я больше своевольность твою не потерплю. Один косяк – один удар по заду, ремнём. Унизительно, грубо, но эффективно. В девятнадцать лет заслужить порку – надо быть дурой. Или мазохисткой. Я склоняюсь к третьему, ты просто балованная девица, которую надо перевоспитать.

Молчу о её родителях. У неё мать нормальная, ребёнка всегда любила. Отец… Хер с ним. Но Лида не могла вырастить ТАКУЮ безобразную дочь.

Яра приоткрывает от возмущения рот. Быстро захлопываю его, ударив легонько по подбородку.

– Урок первый. Ты говоришь своему спасителю «спасибо», – откровенно глумлюсь над ней.

Опять упёрто молчит.

– Говоришь «спасибо», – надавливаю тоном сильнее.

– Спасибо, – цедит сквозь зубы. Может, она мне и благодарна, но никогда в жизни не признала бы этого.

– Молодец, – хлопаю её по макушке, как собачонку. Она тут же хватает меня за запястье, отталкивает его.

Не нравится, как с ней обращаюсь? А надо вести себя нормально.

– Не думай, что если спас меня, то я разрешу тебе…

– Второй урок, – перебиваю её. – Ты сейчас разворачиваешься и идёшь в машину. Без лишних разговоров и выкрутасов. Иначе я верну тебя обратно в полицейский участок, где получишь срок. Он, конечно, не сдох, но пацан настырный, судя по часам – богатенький. В лёгкую подкупит нашу доблестную полицию.

Что уж говорить… Понятное дело, что он её домогался, и это была самооборона. Она ж в полотенце одном была. А этим придуркам лишь бы девчонку загасить.

– И ты сядешь за решётку. И поверь, я тебе помогать не стану.

Вижу, как пухлые красные и искусанные губы сжимаются в тонкую полоску.

– Второй урок уяснила?

– Уяснила, – кидает. И обхватив себя руками, сама обходит тачку и садится в салон моей крошки.