Единица безумия - Оксана Николаевна Сергеева

– Поразительное рвение для человека, который всю жизнь знать меня не хотел.

– Это все в прошлом.

– Неужели? Все так просто, да? Раз – и тридцать лет моей жизни для тебя в прошлом.

– Я ошибался. Каждый имеет право на ошибку.

– Слушай, прекрати. Это не про тебя. Не надо бросать эти громкие фразы.

– Я был не прав и хочу это исправить.

Погодин громко рассмеялся, начиная терять самообладание. Впрочем, как и всегда при встрече с отцом. Его жутко бесили эти разговоры. Всю жизнь Рысю не было до него дела. Всю жизнь Погодин справлялся сам. Заботился о себе сам, помогал себе сам. Или ему помогали чужие люди. Но не отец. Который сейчас вдруг появился и строит из себя благодетеля. Сочится лицемерной заботой.

Может, кто-то и был бы рад появлению такого вот богатенького папы-авторитета, но только не Погодин.

– Тебе всю жизнь было на меня насрать. Ты думал, кому бы в жопу паяльник засунуть, пока я с голоду подыхал… с такой-то мамашей…

– О твоей маме… о ней лучше не надо, – покривился Рысь. – Во-первых, я действительно не знал, что ты мой сын, я в это не верил, а твоя мать…

– Знаю. Шлюха. Была одной из твоих шлюх.

– В том-то и проблема, что она была не только моей. Откуда мне было знать, что она говорит правду.

– Избавь меня от этих подробностей.

– Наша история не про любовь, понимаешь? Я не бросал ее. Это не про любовь. Просто она, как и все бабы, хотела получше простроить свою задницу. Бегала от одного к другому. Возможно, если бы она была только со мной, что-то бы и получилось.

– Еще раз прошу. Без подробностей. Мне это не интересно.

– Ты же умный мужик, оставь свои обиды. Не находишь, что это все детские комплексы?

– Не переживай, я все про себя знаю. Про свои комплексы и страхи. Так что в психоаналитике не нуждаюсь. Тем более если в этой роли собираешься выступить ты.

– Кто, как не я. Я же твой отец.

– Ты мне не отец. Не надо мне рассказывать про внезапно открывшуюся любовь.

– Меня начинает раздражать твое упрямство.

– А мне плевать, что тебя это раздражает.

Виктор Олегович погрузился в недолгое молчание, но затем вздохнул и самодовольно улыбнулся:

– Знаешь, я тобой горжусь. Ты умный, смелый, я бы сказал, даже дерзкий…

– Весь в тебя, одним словом, – усмехнулся Андрей.

– Именно. Я тоже рос без отца. Но, если бы он появился, я сказал бы ему то же самое, что ты сейчас говоришь мне.

– Тогда что ж ты от меня хочешь.

– Я хочу сказать, что у тебя есть отец, хоть ты и не хочешь принять этот факт. Что я всегда на твоей стороне, и если тебе нужна помощь, только скажи.

– Где ж ты раньше был? – язвительно рассмеялся Андрей. – Когда мне действительно нужна была помощь.

– Хочешь, вернем тебя в медицину?

– Нет! – отрезал Погодин.

– Напишешь пару статей. Что там еще нужно сделать. Я тогда не вмешался, но сейчас могу все исправить. Могу помочь тебе…

– Ты хочешь помочь не мне. Тебе на меня плевать. Все, что ты хочешь, это успокоить свое задетое самолюбие. Но нет, теперь живи и мучайся осознанием, что твоего сына лишили того, чем он жил, а ты ничего не сделал, чтобы этому помешать. Выбраться из той переделки мне помогли другие люди. Сашка, Никита…

– Я их отблагодарил. В одном ты прав. Любой удар по тебе я воспринимаю, как удар по мне. Наезд на тебя то же самое, что наезд на меня.

– Им не нужна твоя благодарность. Поздновато ты спохватился помогать и благодарить.

– Жизнь меняет людей. Даже таких, как я. Придет время, и ты тоже изменишь свое мнение. Я подожду.

– Не дождешься. Мне ничего от тебя не надо. Слишком поздно строить из себя любящего папочку. Всю жизнь обходился без тебя. И дальше обойдусь.

– Никогда не говори такого, ты же не знаешь, что будет завтра. Никто этого не знает, – сказал Виктор Олегович и поднялся с места. Ему было неприятно слышать эти слова, как и то, что сын упорно отвергает все, что с ним связано. Его помощь, участие, его самого. Его фамилию.

– Я никогда не приду к тебе. Никогда, – убежденно повторил Андрей.

– Кстати, Федора можешь оставить себе. Теперь он твой.

– Значит, я могу его уволить.

– Я бы не стал этого делать. Федя профессионал, он тебе еще пригодится. Поступи хоть однажды разумно, а не наперекор мне, – посоветовал Рысь, покидая кабинет.

Погодин с усилием выдохнул, пытаясь совладать с бурлившей внутри злостью. Он порядком устал и от этого разговора, и от присутствия отца. Этот неожиданный визит вывел его из себя. Решив запить свое раздражение чашкой крепкого кофе, Андрей двинулся на ресепшн и застал Федю на Машкином месте. Хваленый профессионал отвечал на телефонный звонок, получая на ухо строгие инструкции.

– Я смотрю, ты тут освоился.

– У Маши совсем голос пропал, и я ей помогаю, – лаконично ответил Федор. Машка стояла рядом, доверчиво положив руку на его широченное плечо.

– Еще за медком для нее сбегай, – съязвил Погодин, но Федя действительно был настоящий профи и шуток не понимал. Вскочил с места и поспешил в ближайший магазин.

– Федечка такой галантный. И голос у него очень сексуальный… – мечтательно просипела Машка.

Погодин обомлел.

– Машуня, ты заинтересовалась этим бегемотом?

– Почему он бегемот? – покраснела девушка.

– Насчет голоса согласен. У него-то поприятнее, чем у тебя сейчас. И все же, учитывая нашу клиентуру, на звонки должна отвечать женщина.

– Где я тебе ее найду?

Андрей задумчиво побарабанил пальцами по столу, достал телефон и набрал Женькин номер.

Погодина, будто назло, долго не отвечала. Ему пришлось звонить два раза, прежде чем она взяла трубку. Но и тогда он услышал не добродушное «привет», а раздраженное «чего надо?».

– Привет, Дольчегабана. Ты мне сегодня нужна. У меня к тебе серьезное дело.

– Мне некогда.

– Освободись. Это важно.

– Послушай, я же сказала, что занята…

– Можешь считать, что я этого не слышал, адрес скину, подъедешь ко мне