Софи Джексон - Фунт плоти

– Да что вы об этом знаете? – снова уколола его Ева.

– Знаю достаточно. – Картер осекся, чтобы не наговорить лишнего. – Я знаю о ее отце. Знаю, как все это произошло. И ее занятия с заключенными…

– С двуногим зверьем!

– …это ее фунт плоти.

– Ее долг? Кому?

– Отцу.

Как ни странно, лицо Евы смягчилось, а голос стал тише.

– Что вы имеете в виду?

– У Кэт в больнице был последний разговор с отцом. И она ему пообещала, что обязательно постарается сделать мир лучше. Она сказала, что станет учительницей и начнет помогать людям, как помогал он, будучи политическим деятелем. – Картер оглянулся на дверь, через которую ушла Персик. – Она хотела сдержать обещание. Выплатить свой долг.

Ева повернула голову к окну. Там снова шел снег.

– Я этого не знала.

– Истинная причина событий может не иметь ничего общего с кажущейся, – повторил Картер, глотая воздух. – Миссис Лейн, я люблю вашу дочь. Я решился поговорить с вами, потому что хочу, чтобы все было честно и открыто. Я не хочу быть причиной ваших постоянных ссор. Нравится вам или нет, но мы с Кэт любим друг друга и хотим быть вместе.

Ева выпрямилась.

– Вы едва знаете друг друга! Она поделилась с вами несколькими своими тайнами, и вы возомнили, что вы ее знаете?

– Я знаю ее лучше, чем вы думаете.

– Не смешите меня, Уэс! Вы знаете ее всего четыре месяца. От силы пять.

– Нет, миссис Лейн. Я знаю ее… шестнадцать лет.

Глаза Евы вспыхнули. Такой ответ ее явно озадачил.

Картер смотрел перед собой, ожидая, когда до Евы дойдет смысл его слов.

Заявление было слишком серьезным, но что еще ему оставалось делать? Картер очень не хотел, чтобы на отношение к нему Евы влияла его роль в спасении Кэт. Но эта женщина отличалась редкостной упертостью. Она была не способна перешагнуть через свои стереотипы, и Картер в ее глазах оставался уголовником, на лбу которого каленым железом выжжен весь список его преступлений.

Он ведь совсем не собирался ей рассказывать, что угодил в тюрьму из-за Макса. Он вообще не хотел говорить о подобных вещах, а пришлось, потому что его загнали в угол. Учитывая дикую предубежденность миссис Лейн, Картеру не оставалось иного, как выложить последний козырь.

– Как вы можете знать ее шестнадцать лет? – медленно, делая паузу после каждого слова, спросила Ева. – Такое просто невозможно. Исключено.

Слова словами, а по ее глазам Картер понял: до Евы начинает доходить!

– Мы встретились… в Бронксе, – тихо продолжал он. – Ей было девять, мне – одиннадцать.

На лице Евы отразился ужас, но недолгий. Потом замелькали совсем другие эмоции, сменявшиеся так быстро, что Картер не успевал их разглядеть. Ева сражалась с собой. Она привыкла к мысли, что Картер – закоренелый преступник и вообще опасный тип. И теперь бастионы ее убеждений рушились под напором неожиданной правды: этот человек спас ее дочь.

Однако разум Евы схватился за новую соломинку.

– Средства массовой информации, – отчеканила она. – Конечно, ведь об этом столько писали. Достаточно поднять старые газеты или залезть в Интернет.

– Я услышал крик, – продолжал он, игнорируя ее намеки на вранье. Ева закрыла глаза. – Я находился на другой стороне улицы и все видел: тех отморозков с битой, Кэт, вашего мужа. Все произошло очень быстро. Он… Ваш муж лежал на тротуаре. Они избивали его… битой и ногами. Он пытался сопротивляться, но их было слишком много на одного.

Ева сдавленно простонала и зажала рот рукой.

– Кэт лежала рядом с отцом. В каких-нибудь двух футах от него, – продолжал Картер, погрузившись в воспоминания. – Кто-то из них ударил и ее.

– Хватит!

– Она была в голубом платье, запачканном в грязи тротуара. Один рукав порвался. Ваш муж кричал ей, требуя, чтобы она убежала. Он буквально умолял ее, но она не слушала. Я понял: ее нужно уводить силой, иначе эти мрази ее убьют.

Ева подняла голову. Ее лицо было мокрым от слез.

Картер приложил руку к животу:

– Что-то внутри меня… вот здесь… говорило, что я должен ей помочь… пока тем семерым не до нее. Я не мог допустить, чтобы они расправились с ней тоже.

– Вы… вы…

Икота мешала Еве говорить.

– Я подбежал к ней. Схватил за руку и утащил оттуда. Она то и дело пыталась вырваться и убежать обратно. Маленькая была, а такая сильная.

Обхватив плечи, Ева слушала о том, как одиннадцатилетний Картер тащил ее упирающуюся девятилетнюю дочку по мокрому тротуару.

– Я не знаю, сколько мы с нею проторчали в пустой парадной. Потом с той стороны послышались выстрелы. Я мог лишь крепко держать Кэт, чтобы она не вырвалась. Я думал, что выполняю желание ее отца. То есть делаю что-то хорошее. – Он провел ладонью по взмокшим волосам. – За всю жизнь это был мой единственный добрый поступок.

Несколько секунд они с Евой смотрели друг на друга. Картер надеялся, что в Еве проснулось понимание. Они нашли точку соприкосновения. Жизнь каждого из них имела общий смысл. Поняв это, Картер вздохнул легче.

– Куда вы ее… затащили? – хрипло спросила Ева.

– Я же сказал: в парадную пустого дома. Не очень далеко от того места. Потом у Кэт кончились силы. Она больше не вырывалась, а только плакала. Плакала, пока не уснула.

– И тогда вы ушли?

– Нет. Я еще долго сидел с ней. Гладил по волосам. Разговаривал… пока не появились взрослые.

– Зачем же вы убежали?

Картер криво усмехнулся:

– Нас с Максом уже знали в полиции. И, как вы догадываетесь, не с лучшей стороны. Если бы полицейские обнаружили меня рядом с Кэт, мне пришлось бы им рассказывать не только о нападении тех скотов на вашего мужа. И потому…

– Вы предпочли бегство?

– Да.

– И куда же вы направились?

– Вернулся в дом друга. Макс успокаивал меня. Помогал оправиться после шока.

– Она знает? – спросила Ева, кивнув в сторону двери.

– Конечно. Мне пришлось ей рассказать.

– И как она это восприняла?

– По-своему, – улыбнулся Картер. – Но главное, что мы с ней вместе. И что мы оба здесь.

– Да, вы здесь… оба.

Картер выдохнул, устало проведя по лицу:

– Миссис Лейн, я не строю иллюзий. Знаю, что лучшими друзьями нам с вами не быть. И вы всегда будете считать, что я недостаточно хорош для вашей дочери. Я сам того же мнения. И рассказал я вам все это не для того, чтобы выглядеть лучше в ваших глазах. Я хотел, чтобы вы поняли: я никогда не делал и не сделаю Кэт больно. Она для меня – все. Я хочу исполнять любые ее желания и капризы. И еще я хочу, чтобы вы с Кэт помирились. Чтобы все у вас было как прежде… до меня. Мне противно сознавать, что это я вас рассорил.

По Еве чувствовалось, она хотела того же.

– Дело не только в вас. Мы все в какой-то мере виноваты.