Ольга Арсентьева - Влюбленный Дед Мороз

— Идемте к нам, — предложила Нина, — помоетесь, почиститесь, и вообще…

Олег, приложив к носу наполненный снегом носовой платок, помотал головой.

— Спасибо, но нет. У вас ведь дома Митя. И он наверняка не спит. А я не могу показаться перед своим учеником в таком виде.

— Это верно, — поддержала Олега Екатерина Сергеевна, — перед своим учеником нельзя. Но вы не волнуйтесь, Олег живет совсем рядом, во-он в том доме. Я провожу его и окажу ему всю необходимую помощь!

— Совсем рядом, значит, — усмехнулась Нина, но отец взял ее под руку, и она замолчала.

— В таком случае — до свидания… наверное, уже в Новом году.

— Может, еще и в старом увидимся, — отозвался Александр Васильевич.

Мужчины крепко пожали друг другу руки.

— Спасибо, — хлюпнув носом, сказал Олег.

— Не за что. Рад был познакомиться, — сказал, улыбаясь, Александр Васильевич.

Причина, по которой наши герои почти одновременно появились во дворе домов тридцать шесть и тридцать восемь, была самая банальная — городской транспорт. Покинув ДК металлургов, Олег с Екатериной Сергеевной снова долго ждали троллейбуса, снова не дождались и пошли к метро пешком. Выйдя со станции «Балтийская», они опять ждали — на сей раз маршрутное такси — и тоже не дождались, и тоже пошли по Митрофаньевскому пешком.

За это время Александр Васильевич с Ниной, не испытавшие по дороге никаких затруднений, успели посидеть в «Восточном экспрессе», напиться чаю с любимыми Ниной трубочками с заварным кремом и вернуться к себе, в свой двор, в самый что ни на есть подходящий момент.

Митька и в самом деле не спал, дожидался мать с дедом. Но, поскольку окна их новой двухкомнатной квартиры выходили не во двор, а на улицу, он ни о чем происшедшем не знал и спокойно смотрел себе по телевизору американский фильм «Один дома».

Александр Васильевич, стоя на площадке перед дверью, старательно отряхнул от снега свой полушубок и пригладил ладонью растрепавшиеся волосы. Потом придирчиво оглядел Нину (та была в полном порядке, лишь глаза сверкали и круглые щеки все еще горели румянцем), приложил палец к губам и только после этого вставил ключ в замок.

Оказавшись в квартире Олега, Екатерина Сергеевна приступила к немедленным действиям.

Она почти силой усадила Олега в кресло перед телевизором, велела ему запрокинуть голову и не падать в обморок от потери крови.

— У меня, между прочим, имеются «корочки» медсестры, — сообщила она Олегу, осматривая его лекарственные запасы.

— А что у нас здесь? Хлористый кальций. Так это то, что нужно!

Олег с запрокинутой головой, со вставленными в нос ватными тампонами, смоченными хлористым кальцием, выглядел совершенно беспомощным, немного смешным и очень милым.

— Но как же вы? — спохватился он, когда кровь была остановлена. — Как же ваша подруга?

— Пожалуй, к подруге уже поздно, — резонно возразила Екатерина Сергеевна, — она наверняка уже десятый сон видит.

— Ну, тогда…

Екатерина Сергеевна, ставшая вдруг необычайно прозорливой, явственно видела, словно в книге читала, весь ход Олеговых мыслей. Ему очень хотелось к компьютеру, заложить новую программу численного интегрирования по эллиптическим контурам… а метро уже не работает, маршрутки не ходят… придется вызвать для нее такси…

А мобильный телефон, как назло, разрядился. Но ничего, есть зарядное устройство. Вот только куда он его дел? В нижнем ящике стола? А может, в кухне на подоконнике?..

С другой стороны, надо ей хотя бы кофе предложить… или не надо?

— Я очень вам благодарен, Екатерина Сергеевна, — проникновенно произнес Олег Павлович, поднимаясь из кресла, — вы потратили на меня столько времени. Позвольте, я вызову вам такси.

— Будьте так любезны, Олег Павлович, — ровным, без малейшей дрожи и совершенно благожелательным тоном отвечала Екатерина Сергеевна.

Олег бросил на нее взгляд, полный искренней признательности, и полез в нижний ящик стола. Надежда, весь вечер трепетавшая крылышками в груди Екатерины Сергеевны, жалобно вздохнув, замерла.

— Куда я его… — бормотал Олег, с грохотом выдвигая и задвигая остальные ящики. — А могу я воспользоваться вашим мобильным?

— А у меня его нет, — с некоторым злорадством отвечала Екатерина Сергеевна, — я оставила его дома.

— Может, на кухне, на подоконнике? — оживился Олег.

Он сбегал на кухню, принес оттуда зарядное устройство, вставил его в телефон и поднес штепсель к розетке за телевизором.

И в этот момент во всем доме отключили электричество.

— Смотрите-ка, а в доме напротив есть свет, — удовлетворенно произнес Олег. — Значит, это не авария, и значит, это ненадолго!

Екатерина Сергеевна, стоявшая рядом с ним у окна, промолчала.

— А пока давайте мы с вами выпьем кофе!

Сложившая крылышки надежда снова встрепенулась.

— С удовольствием. А у вас есть свечи?

Олег помедлил с ответом. Свечи у него были. У него было даже много свечей.

А все потому, что Полина просто обожала свечи. Без свечей ей и любовная встреча была не в усладу. Всякий раз, приезжая к Олегу на своем «Лексусе», она привозила с собой несколько упаковок свечей и собственноручно расставляла их на полу вокруг разложенного дивана.

Попадались среди свечей и вполне невинные, в виде цветов, фруктов, морских раковин или, скажем, древних ионических колонн. Но по большей части это были произведения совершенно другого рода, как с легким намеком, так и прямо указывающие на, так сказать, процесс.

Иногда даже целые скульптурные композиции розового воска.

Каждый раз после отъезда Полины Олег собирался выбросить эту пошлятину, но все как-то не получалось, как-то все было не до того. Обычный мусор и обычные обгоревшие свечи он кидал в мусоропровод на площадке этажом выше, а розовые композиции не бросал, стеснялся.

У дворничихи, разбиравшей внизу мусор на предмет уцелевшей стеклотары и металлических изделий, глаз на происхождение отходов был наметанный.

— Нет, — наконец отозвался он, — свечей у меня нету. Пойду спрошу у соседей.

Как оказалось, у Олега Павловича не было не только свечей — у него практически не было и еды. Початая бутылка йогурта, полкуска сыра «Атлет» и пакетик ванильных сухарей. Все.

Зато у него был кофе. Много кофе. В банках, коробках и пакетах со специальной герметичной прослойкой у него хранился и благородный йеменский мокко, и зеленовато-коричневые зерна из Камеруна, и крупная, с синеватым отливом арабика из Коста-Рики и даже мало известный у нас сорт «Робуста» с экзотического острова Мадагаскар.