Милана Смоленская - Разум или чувства. Sense or Sensibility

Вечером она и вправду решила позаниматься экономикой. Но уже через час мысли оказались переполнены, разум устал, и чувства вновь вышли из-под контроля. Чтобы не расплакаться, Милана освободила часть кровати, взяла MacBook и включила свой любимый фильм, уже спасавший в минуты тяжёлых потерь.

Самое время посмотреть «The Lion King» и улыбнуться. Да-да, действительно, пора оставить прошлое в прошлом. Hakuna Matata – и не заморачиваться по жизни!

М-м-м, какое чудное прошлое я себе накапливаю… Такое, чтобы от воспоминаний хотелось устремиться в будущее и никогда не оглядываться. Внутренний ускоритель, двигатель прогресса какой-то, lovely.

В холодильнике Ребекки было пусто, но Милана никогда не ходила в гости без подарков. На этот раз она эгоистично позаботилась о самой себе, по пути купив несколько банок «Nutella», и теперь, пренебрегая чувством меры, сдабривала горькие мысли толстыми слоями сладкой шоколадной пасты.

Третий день совершеннолетия, а я уже так серьёзно больна взрослостью. Постельный режим, лишние калории, учёба…

Маленькое послабление, чтобы собраться с силами и начать контролировать то, что поддаётся контролю. Например, воспоминания. Забуду всё, что вызывает грусть, и сосредоточусь на том, чего боюсь, превращая свою слабость в силу, которой мне так сейчас не хватает. Подготовлюсь к экзаменам, всё сдам, перееду в Англию, справлюсь с будущим, вновь научусь улыбаться. Главное, я совершенно свободна быть собой. Свободна, потому что никому не нужна. И это всё по моей воле – сама постаралась.

В моём несчастье нет ничьей вины – это всецело моя заслуга. Я молодец, и надо этим гордиться! Говорят, учиться на своих ошибках – тот ещё талант. И не важно, что в моей жизни пока что преобладает закрепление ошибок, а не извлечение уроков. Главное – жизнь щедро преподносит мне эти самые уроки, а я уже почти готова вникать. Сначала в экономику, математику, историю и стопку того, что надо сдать, а после окончания лицея – в своё будущее!

Всё, не надо больше оглядываться назад и грустить о том, чего не исправить! Тема пройдена, оценки поставлены, впереди новые нерешённые задачи…

Вообще я вольный художник своей жизни, и настала пора взять новый холст, выбрать краски поярче и позволить себе штрихи посмелей. Нарисую себе счастье, потому что без него я и вправду тусклая, как отметила неподкупно искренняя Ребекка. А тусклой я себе не нравилась никогда. Вот и первый план готов: надо натянуть улыбку. Только сначала ещё одну ложечку подсластителя, please… Любовь к жизни – лучшее из чувств.

– Это что за нутельные страдания?!

Ребекка вернулась из клуба намного раньше, чем ожидала Милана. Подошла, переливаясь пайетками, и бесцеремонно забрала у неё наполовину пустую банку шоколадной пасты.

– Да ты просто Drama Queen, детка, — рассмеялась она, глядя на Милану с сочувствием.

Опять Queen. Да, по сути, Королева.

– Я Nutella Queen, — Милана улыбнулась.

– Заметно!

Ребекка запустила остро наманикюренный указательный палец в банку и, щедро угостившись шоколадом, смягчилась.

– Как ты? – спросила она, садясь рядом с Миланой на почти расчищенную кровать.

Как? Никак. Как не как, пук не пук…

– Нормально, — Милана улыбнулась и неопределённо пожала плечами.

По сути, уже нормально. Ещё не хорошо, но и уже не плохо. Просто пусто.

– Почему ты так рано вернулась? – спросила Милана, не желая говорить о себе и своих неоформившихся чувствах.

– Скучно без тебя, — Ребекка улыбнулась, вновь угощаясь «Nutella».

– Там не было никого симпатичного, да?

Милана проницательно посмотрела на неё и попробовала отнять свою банку, но у Ребекки была цепкая хватка.

– Ну да, это тоже. Никого интересного, — смеясь, признала подруга. – Короче, вся эта сладость – это конечно мило. Но, знаешь, что говорят?

Не понимая, куда она клонит, Милана отрицательно покачала головой.

– Жизнь подсунула лимон – пей текилу! – бодро закончила Ребекка и, оставив банку на тумбочке, потянула Милану с кровати. – Пойдём, тебе надо выговориться.

– Думаешь, текила поможет?

Милана, не сопротивляясь, последовала за ней на маленькую кухню.

– Не думаю – знаю! Если настроение кислое, а на сердце – соль, не хватает всего одного ингредиента…

– Хуанито-гусанито – для полной депрессии, – мрачно закончила Милана.

– Для полного счастья, глупая!

– От безысходности хочется градусов – в ход идут кактусы…

Ребекка вновь рассмеялась и принялась готовить своё лекарство.

– Ну, что, рассказывай, почему ты такая убитая и кто он такой, этот твой Хуанито! – потребовала она, придвинув к Милане рюмку текилы.

Nutella, соль, лимон. Если в мыслях такой бардак, почему бы и не смешать вкусы?! Главное сейчас – не прислушиваться к себе. А чтобы себя не слышать, надо говорить!

И Милана начала рассказывать историю своих отношений с Али. Сначала она говорила сбивчиво, но с каждым оживающим воспоминанием речь становилась более связной, и Милана чувствовала, как постепенно ослабевал какой-то плотно затянутый узел, о существовании которого она не подозревала, но из-за которого уже вторые сутки не могла дышать полной грудью.

Она говорила, и на душе становилось легче. А Ребекка слушала. Восклицала там, где нужно и там, где Милана не видела поводов, задавала удивительно правильные вопросы, громко одобряла какие-то поступки Миланы, а над некоторыми смеялась так заразительно заливисто, что сама Милана вскоре поняла, что ей тоже вдруг стало смешно.

Вслух вспоминая прошлое, казавшееся таким определённо грустным, она хохотала до слёз, и эти новые текильные слёзы стремительно смывали налёт сожалений и грусти с её чувств.

Может, дело не в текиле? Может, мне просто уже давно надо было с кем-то поговорить по душам?

– Синий омар?! Face-palm, — просипела обессилившая от смеха Ребекка.

Милана закончила свой рассказ сценой в «Maison Blanche», твёрдо решив никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывать историю своих хрустальных туфелек.

– Круто, да? – спросила Милана, переждав очередной взрыв смеха подруги.

– Всё правильно! Если не видишь выхода из положения – делай первое, что взбредёт в голову! – одобрила Ребекка, вытирая слёзы. – Хоть прикольно вспомнить будет потом.

Настенные часы показывали половину четвёртого.

Сколько остаётся на сон? Три часа? Два? Половинка с хвостиком… Какая разница – всё равно не усну.

– Да… Вот так история… — восхищённо сказала Ребекка через некоторое время. – Как ты его обломила, а! И не раз! Молодец, за всех нас отыгралась! Но шейх-то каков – прям завидки берут!

Милана улыбнулась.

– Знаешь, только сейчас поняла, как тупо я себя вела иногда!

Милана попробовала снова рассмеяться, но вышло как-то вяло. Ребекка покачала головой.

– Нормально ты себя вела! Это он со странностями. Я бы ему такое устроила после этой Габриэль!

– Я всё правильно сделала? – переспросила Милана, с надеждой глядя на подругу.

– Конечно! – Ребекка решительно осушила свою рюмку и, стукнув ей по столу, добавила. — Телефончик его дашь.

– Что?! – Милана чуть не поперхнулась воздухом.

– Финансы поправить нужно, – пояснила Ребекка, тщательно проговаривая каждое слово, и выжидающе посмотрела на неё.

– Извини, стёрла номер, – соврала Милана. – Не общаюсь с бывшими!

Для большей убедительности она хихикнула.

– И правильно! В Facebook найду! – неожиданно громко воскликнула неунывающая Ребекка. – Знаешь, всё у нас с тобой будет просто блеск! И любовь, и Versace!

Милана кивнула. Слова Ребекки не вызывали у неё никаких сомнений. Она охотно слушала подругу и верила. Верила, потому что ей так хотелось убедиться в правильности своих поступков. И поддержка Ребекки, пусть и приправленная лёгкой корыстью, придала ей сил и уверенности.

Я всё сделала именно так, как сделала бы я. Это моя логика, моя жизнь и моё право на ошибку. Я сама решаю, на что обижаться, о чём грустить и чему радоваться. И сейчас я буду счастлива вопреки всем и всему. Почему? Потому что молода, пьяна и одинока. Потому что впереди ещё будет столько поводов, чтобы хмуриться и заморачиваться.

Моё будущее летит ко мне, но я уже готова к нему и знаю, что всё будет круто! Откуда такая уверенность? Всё потому, что я улыбаюсь. С пяти лет моя улыбка всегда опережала моё счастье. Мы грустим, потому что плачем. Мы радуемся, потому что смеёмся.