Иэн Сент-Джеймс - Заложники удачи

– Да, конечно, я объездил весь свет, но должен сказать вам, я никогда не видел места красивее, чем «Палома Бланка». На экране оно просто великолепно.

Неподалеку от них Софи пленяла журналиста из «Санди Таймс».

– Вы согласны, что наш архитектор – гений? – мурлыкала она, повернувшись к Дону Антонио, который сидел рядом с ней.

Тем временем, мелькая в проходе между столами, Глория проверяла, все ли бокалы наполнены, все ли гости довольны. Недовольным оказался лишь Хосе Карьер, которому явно не везло. Спустя полчаса он вернулся от телефона. Он просил Гонсалеса дать ему больше денег.

Хэнк смотрел, как Карьер садился на стул.

– Ну, что Хосе? Мне уже пора повидаться с Тодди. Нужно твое окончательное предложение.

Карьер выглядел самым несчастным человеком на земле. Люди вокруг смеялись, разговаривали и поднимали бокалы, а он чувствовал себя не в своей тарелке. Он был так уверен, что станет владельцем «Паломы Бланки». Он для этого прибыл в Лондон. Вылетая из Мадрида, он пообещал Гонсалесу:

– Мы получим ее за семнадцать, самое большое – восемнадцать.

Хуан был далеко не в восторге от его звонка.

– Ну? – настаивал Хэнк.

Карьер вытер влажные руки салфеткой.

– Двадцать четыре, – сказал он с болезненной гримасой. – Двадцать четыре миллиона.

Хэнк поднялся из-за стола.

– Это твой последний шанс, Хосе. Можешь поднять еще выше?

Покачав головой, Карьер застонал, словно раненый зверь.

– Я сейчас вернусь, – произнес Хэнк, направляясь в приемную.

Тодд уже выходил из кабинета. Увидев Хэнка, он показал ему рукой на лестницу, и оба побежали вниз по ступенькам, но по пути столкнулись с Катриной и Шарли. Все четверо чуть было не упали.

– Ну? – потребовал ответа Тодд. – Сколько?

– Двадцать четыре миллиона. А ты?

– Двадцать пять!

Они смотрели друг на друга, и на их лицах были написаны радость и волнение. Все четверо обнялись. Первым заговорил Хэнк.

– Карьер больше цену не повысит, – сказал он, задыхаясь. – Он бы и душу заложил за «Палому Бланку», но я догадываюсь, что Гонсалес на более высокую цену не пойдет.

И все они посмотрели на Тодда, ожидая его реакции, когда вдруг наверху появился Мэнни. Он поспешил вниз, чтобы присоединиться к ним.

– Ну? – спросил он, переводя взгляд с одного лица на другое. Мэнни прямо рухнул на ступеньки, узнав, как возросла ставка. Прошла минута, прежде чем он обрел дар речи. А потом посыпались вопросы:

– Так кого представляет Рус? Он сможет подписать от их имени?

– Он еще не назвал их имя, но он говорит, что они представляют одну из крупнейших корпораций в мире. Они перешлют подтверждение по факсу, в случае если мы примем их предложение.

Мэнни протянул Тодду руку, и Тодд помог ему подняться. Секунду они смотрели друг на друга. Потом Мэнни сказал:

– Итак? Ты собираешься еще тут стоять и болтать? Я думал, что ты купец!

Хэнк похлопал Тодда по плечу, Катрина наклонилась и поцеловала его, а Шарли улыбнулась ему своей дразнящей улыбкой.

Когда Тодд начал подниматься вверх по лестнице, он вспомнил, как Лео говорил ему: «Я все еще верю, старик».

Воспоминание было таким ярким, что он чувствовал рядом присутствие Лео. «Я дам тебе адрес адвоката в Париже», – сказал тогда Лео. Когда Тодд вошел в столовую, он увидел Лапьера и его компаньонов, сидящих за столиком. Он остановился, потом быстро направился к ним.

– Я вас предупреждаю, – он наклонился и почти приставил губы к уху Лапьера. – Первое, мне придется арестовать этих господ за то, что они воруют мою еду, и второе, скажите шефу, что мне положена скидка.

Лапьер с удивлением посмотрел на него. Тодд продолжил:

– Он дал мне срок до апреля. Я плачу на месяц раньше и получаю скидку. Так что вы лучше позвоните и скажите ему об этом.

– Но… – начал было Лапьер, но Тодд уже вышел из столовой. Он появился в приемной с таким решительным выражением лица, что Глория, увидевшая его возле дверей кабинета, воскликнула:

– Честное слово, у тебя свирепый вид. Я как раз принесла выпить тебе и твоему гостю. Я думала, что ты еще с ним.

– Да, я с ним, – сказал он, забрав у нее поднос и возвращаясь к дверям.

– Спасибо, Глория, – улыбнулся Тодд, и улыбка еще не сошла с его лица, когда он вернулся к Русу.

Но Рус никак не мог предполагать, что эта улыбка относилась к Глории. Он решил, что это улыбка торжества. Его сердце упало.

– Ну? – спросил он с тревогой.

И в этот короткий миг Тодд понял, что Рус может выложить на стол больше денег!

– Вы были правы, – сказал он. – Двадцать пять – это слишком много для Карьера.

Рус улыбнулся с облегчением и протянул руку за бокалом.

– Я ведь говорил вам…

– Но Гонсалес – один из самых богатых людей в Европе. Я вас предупреждал.

Улыбка на лице Руса погасла.

– Он готов заплатить больше, чем двадцать пять миллионов?

– Да, и при этом не надо платить ему комиссионных.

Возмущенный, Рус захлопнул дверь, как бы для того, чтобы Тодд не смог уйти.

– Больше двадцати пяти миллионов, – повторил Рус. Он даже застонал, представив реакцию своих клиентов. Они больше никогда не станут связываться с «Альсруер, Вормак и Рус». В ужасе он обратился к Тодду:

– Вы уже подписали что-то с Карьером?

Тодд перелистал бумаги, которые ему дала Катрина.

– Вот соглашение. Оно готово для подписания. Рус рванулся вперед и схватил соглашение. Он быстро взглянул на него и вздохнул с облегчением, увидев, что оно не подписано. Он насильно усадил Тодда в кресло.

– Разве мы не можем согласовать это здесь, между нами, без всех этих хождений туда-сюда… – он показал на закрытую дверь. – Я не дурак. Я еще немного подниму цену. – Он посмотрел Тодду в глаза. – Может быть, чуть-чуть подниму. – Рус сглотнул, ненавидя себя за то, что собирался сделать. Никогда раньше он не доходил до максимума. Он заставил себя говорить. – Но если я назову эту цифру, мне нужно ваше слово, что мы заключим сделку сейчас. Прямо здесь. Хватит торговаться. Что вы на это скажете?

– Это зависит от цифры.

– Ладно, ладно, но действовать будем таким образом. Правильно? Но больше я не подниму цену ни на пенни. Это предел всех пределов. Вы поняли меня?

Тодд посмотрел на него.

– Предположим, я скажу двадцать восемь миллионов? – продолжил он, глядя в лицо Тодду. – Это подойдет? Двадцать восемь миллионов и та же самая скидка, если с концертом будет что-нибудь не так. – Он взмахнул рукой. – Двадцать восемь миллионов с концертом, двадцать три миллиона без него?

Тодд ослабел от радости. Даже без концерта они заработают пять миллионов. А с концертом он и Хэнк получат каждый по пять миллионов.

– Что вы скажете, мистер Тодд?