Кевин Милн - Финальный аккорд

– Наверное, нет.

– Тогда могу я спросить, по какому вы делу?

Я хотел сказать: «Я не по делу, а ради удовольствия», но сомневался, что после этого меня бы впустили в дом.

– Думаю, можно сказать, что я просто приехал из Австрии, чтобы довести до конца кое-какое незавершенное дело. – Человек медленно кивнул головой и, когда он это сделал, его поведение заметно смягчилось.

– Так ты Итан?

– Да, это я. А вы, должно быть, господин Берк?

Он снова кивнул.

– Октавий.

– Анна много рассказывала о вас, – солгал я. – Только хорошее, кстати.

Это вызвало улыбку на его лице. Он показал жестом, чтобы я вошел в дом, закрыл дверь и попросил меня подождать. Поднявшись почти до конца по лестнице, которая вела вверх прямо из прихожей, он крикнул:

– Аннализа! Тут тебя кое-кто хочет видеть.

– Кто?

Услышав приглушенный голос Анны, у меня по венам пробежал холодок. Октавий повернул голову и посмотрел на меня, сверкая озорной улыбкой, которая напомнила мне его дочь. Он ответил через плечо:

– О, ничего серьезного.

Еще раз пристально посмотрев на меня, он прошептал:

– Только между нами, ребятами, если бы я назвал твое имя, бьюсь об заклад, ушло бы минут двадцать на прическу и макияж, прежде чем она была бы готова встретиться с тобой. Лучше просто сделать ей сюрприз.

Вдруг Октавий Берк стал мне очень симпатичен. Через мгновение дверь на втором этаже открылась и из нее вышла Анна, такая же великолепная, как всегда. На ней была темно-бордовая фуфайка, серые пижамные штаны и пара пушистых розовых тапочек. Когда она увидела меня, то остановилась на полпути и не поверила своим глазам. Она также глянула вниз на свои тапочки и пижаму, и по выражению ее лица, было видно, что она пожалела о своем выборе вечернего наряда. Но вместо того, чтобы смутиться или проявить неловкость, она просто подняла голову и уверенно пошла вниз по лестнице, как будто знала, что мне было все равно, во что она одета. Анна не сказала ни слова, пока не дошла до последней ступени, стоя на которой была такого же роста, что и я. С привычной улыбкой она протянула ко мне руки, обвила их вокруг моих плеч и по-дружески крепко обняла.

– Ты приехал, – сказала она одновременно с волнением и удовольствием в голосе.

Я усмехнулся.

– А ты думала, что я не приеду?

– Я надеялась, но прошло почти полтора месяца… так что как тут проверить, что ты не забыл меня? Или нашел другую ничего не подозревающую туристку, чтобы очаровать ее? Разве твой выпускной был не две недели назад? Когда минула неделя, я начала волноваться.

– Ну, я совершенно очаровательный.

Она толкнула меня в бок.

– Это так. Но вдруг меньше, чем я помню.

На самом деле выпускной был всего восемь дней назад. И как только я вернулся в Орегон, мне пришлось пробыть там дольше, чем я рассчитывал. Мне надо было раздобыть колеса, чтобы приехать сюда. Перед поездкой в Европу я продал все, что у меня имелось, в том числе и машину, так что у меня был несколько ограниченный выбор. Убедить деда одолжить его грузовик было так же, как заставить Магду посетить мусорную свалку Хундертвассера. Дед уступил мне только вчера вечером, а сегодня утром я отправился в путь.

Она склонила голову набок.

– Так, значит, выпуск был не две недели назад?

– Может быть, вы меня путаете с другим парнем, тем, который не приехал в Зальцбург на свидание к вам.

– Да, скорее всего. Ну, по крайней мере, один из вас добрался сюда.

Октавий и Анна жили одни в доме. Юлия, мать Анны, не справилась с раком шейки матки, когда Анна училась в средней школе. Тот факт, что мы оба потеряли мам раньше, чем следовало, был одной из тех вещей, которые помогли нам действительно наладить контакт еще в Австрии. Ее старшие братья уже покинули дом. Ланс, самый старший, жил в Покателло, на противоположном конце штата, где он преподавал уроки труда в средней школе, исключительно для того, чтобы иметь средства для финансирования своих экзотических летних приключений по всему миру. Средний брат, Стюарт, был из тех, кого называют техно-гиками. У него была своя стартап-компания в Силиконовой долине. Вместо того, чтобы отправить меня в мотель, Октавий удивил нас тем, что предложил остановиться в бывшей спальне Стюарта, прямо напротив комнаты Анны.

– Пока ты здесь, будешь спать там, – сказал он, указывая на предназначенные для меня спальные апартаменты, – а Анна в своей комнате. В этом случае все будет отлично. Можете считать меня старомодным, но это мой дом, и даже если вы оба взрослые, в нем мы играем по моим правилам. – Он сдвинул очки на носу, чтобы подчеркнуть серьезность вопроса. Я сразу решил следовать правилам дома. Если что-то серьезное когда-нибудь выйдет из моих отношений с Анной, я очень хотел бы, чтобы у меня были хорошие отношения с ее отцом.

– Понял, – кивнул я. – И спасибо.

Я намеревался пробыть у Берков в течение нескольких дней (не потому, что на повестке дня в моей жизни было что-то еще, помимо желания провести время с Анной, просто я не хотел стать для них обузой). Однако, когда несколько дней закончились, Анна убедила меня остаться еще на несколько. А потом еще на несколько. И еще на несколько после этого. Москва в Айдахо, конечно, не Вена, но на ее родной земле настала очередь Анны играть роль гида, и она исполнила эту роль отлично. Каждый день она водила меня в новые места – в университет, в тщательно ухоженный яблоневый сад, на рафтинг, фермерский рынок и на ранчо, где выращивают альпаков, всего перечислить невозможно. Мы даже провели время за внимательным изучением Музея лесных пожаров Айдахо, уделяя особое внимание тому, что считается одной из самых больших коллекций раритетов в мире, относящихся к медведю по имени Дымок. Подобно тому, как мы вместе проводили время в Европе, если было что-нибудь, что стоило посмотреть или сделать, мы это смотрели и делали. А если наступал момент, когда у нас ничего не было запланировано, Анна брала меня на встречи с бесчисленными друзьями и родственниками, которые проживали в этом районе. По вечерам мы, бывало, ходили в новые места, чтобы поужинать, погулять вдоль реки или просто посидеть в парке и поговорить. Нет, это, безусловно, не была Вена, но рядом с Аннализой Берк впечатления от Айдахо были в той же степени запоминающимися. По прошествии двух недель Октавий потряс меня во время ужина, когда предложил комнату Стюарта на долгосрочной основе.

– Ты заслужил мое доверие, – сказал он, – и тебя следует поощрить за это. Я не знаю, какие у тебя планы в настоящее время, но если тебе требуется место, чтобы остановиться, пока ты соображаешь, рад видеть тебя здесь.

– Спасибо, – невозмутимо сказал я. – Я подумаю об этом.