Любимая для Жестокого - Лия Рой

Глава 19

Мы ехали домой в полной тишине. По-хорошему, мне нужно было вернуться в офис, сделать несколько дел, но я решил махнуть на все рукой. Все могло подождать. Настроения не было, злость и негодование до сих пор обуревали меня.

Элана сидела рядом, молча смотрела в окно, укрывая живот одной рукой. На секунду я позволил себе представить, как бы все было, если бы не ее предательство. Как бы мы жили сейчас, если в нашей истории не было того позорного пятна? Той проклятой ночи?

В голове завозился настоящий клубок мыслей. Я бы обязательно задарил свою возлюбленную самыми красивыми дизайнерскими украшениями, мы вместе разработали бы дизайн спальни для нашей малышки. В свободное время ездили бы по магазинам, покупали разные мелочи для нашей девочки. Я бы собственными руками собрал ей колыбельку, украсил ее красивой, старинной резьбой. Мы бы обязательно поспорили из-за имени для нашей маленькой принцессы, но, в конечном итоге, я бы уступил Лане.

Я заметил, что улыбаюсь, когда взглянул в зеркало заднего вида. Элана смотрела на меня со смешанными чувствами беспокойства и непонимания.

Я отвернулся от нее и вновь погрузился в свои мысли. Лана утверждала, что брат чем-то опоил ее, но подобными утверждениями только настраивала меня против себя с новой силой.

Ростислав никогда не был насильником или отмороженной сволочью. К девушкам он всегда относился мягче и лучше, чем я, а Элана была ему дорога.

Впрочем, он об этом и кричал, когда захлебывался собственной кровью, а я бил его, не жалея сил. С той «славной» ночи, когда меня от окровавленного брата оттащили собственные же ребята, прошло много месяцев, и мы больше не виделись.

Нет, с одной стороны я понимал, что поступил слишком жестоко и с Ланой, и с Растом, ведь, если бы меня не остановили в обоих случаях, на руках оказалось бы два трупа и ни о каком ребенке речи бы сейчас не шло.

Но с другой стороны, злость на обоих еще не утихла. И если Элана была девушкой, до некоторых пор чужой, то к брату было больше претензий. Мы росли вместе, я заменил ему родителей, я дал ему все, что у него было, а он отплатил мне тем, чем отплатил.

Даже если он был влюблен в Лану по-настоящему, он обязан был отступить, зная, что она моя. Впервые за много лет у меня на горизонте забрезжило какое-то подобие счастья, и он не смог этого стерпеть. Единственный член семьи. Единственный родственник. Семья.

Я не мог простить Расту того, что он сделал. Что переспал с моей любимой, с моей невестой, будущей женой, черт побери, того, что посмел это записать на видео, того, что даже не стал отрицать происходящего!

Сукин сын. Неблагодарная сволочь, которой я всю свою жизнь отдавал лучший кусок еды, последние карманные деньги, на образование которого вкалывал потом и кровью. И все это для того, чтобы потом услышать, что «не всем людей пытать»! А архитектура – это великое дело. Сволочь-моралист.

А на чьи деньги он получал свое образование? Открывал частную фирму? Кто его прикрывал со всех сторон, чтобы не сожрали с потрохами? Тот самый гнусный брат, который, по его мнению, купался в крови. Лицемерный хрен!

– Ром… – неожиданно позвала Лана. Я тряхнул головой, бросил на нее мимолетный взгляд, дал себе мысленную пощечину, потому что невольно ею залюбовался. С беременностью она похорошела, излишняя худоба ушла, щеки порозовели, а в глазах появилось какое-то необъяснимое тепло.

– Что? – сухо ответил я.

– Мы неподалеку от «Патрика и Мари», можем заехать туда, купить мне кое-что из выпечки?

Конечно же, мы могли заехать в магазин любимой выпечки Эланы, мы могли его даже выкупить к чертям, но внутри меня полыхали огонь и ненависть, поэтому я лишь отрицательно покачал головой.

– Я тебе в няньки или водители не нанимался. Приедем домой – закажешь, – холодно отрезал я. И почти сразу же пожалел. Лана вздрогнула, словно от пощечины, взгляд тут же потух, и она обняла себя руками, будто бы в машине резко стало холодно. Благо, что не заплакала, иначе я бы сдался. Скупил бы всю выпечку, только бы не видеть этого несчастного взгляда.

До сих пор в моей голове не укладывалось, как она могла быть до такой степени разной. Нежной, любящей, ранимой и, одновременно с этим безжалостной, меркантильной и расчётливой тварью.

Психанув, я сильнее сжал руль и вдавил педаль