Марианна Монтейро - Нежность

Валентина сияла.

– Как мало надо, Валентина, чтобы доставить тебе радость, – пробормотал Хосе. – Почему-то раньше я не замечал этого.

– Хосе, как хорошо… – Валентина взяла его за руку. – Мы с тобой сидим и нормально разговариваем… Это так много значит! Мы по-прежнему можем одинаково чувствовать и понимать друг друга.

Хосе тепло улыбнулся в ответ, пожав руку жены. Валентина прикрыла глаза.

– Знаешь, я страшно устала, – прошептала она. – Я постоянно теряю силы, и не могу понять, отчего. Меня это пугает. С каждым днем мне становится хуже.

Хосе слушал, боясь пропустить хоть слово.

– Пообещай мне… – последние слова Валентина произнесла с нажимом. – Пообещай, что не бросишь детей, и я смогу умереть спокойно.

Комок подступил к горлу Хосе. Превозмогая слезы, он ответил:

– Перестань, Валентина… Не говори так! Ведь все хорошо, мы с тобой помирились, ты поправишься, и мы снова будем жить вместе, вместе растить детей.

Валентина положила свою ладонь на руку мужа.

– Не нужно притворяться, Хосе, будто ты веришь в это. Со мной все ясно. Меня старались вылечить доктор Хорхес и доктор Альдо. Кажется, они неплохие врачи… Но ты посмотри на меня…

– А вот твоя мать не верит ни Хорхесу, ни Альдо, – загорячился Хосе. – И ты раньше, насколько я помню, разделяла мнение матери. Во всяком случае, мы теперь решили обратиться к самым лучшим специалистам.

Валентина нетерпеливо перебила мужа.

– Хосе, сейчас не время говорить обо мне… Я уже сказала: со мной все кончено. А ты не хочешь меня слушать…

– Не хочу, – подтвердил муж.

– Тогда хотя бы выполни мою просьбу, вернее, желание…

– Какое желание?

Валентина собралась с духом.

– Я не хочу, чтобы мои дети жили под одной крышей с этой… твоей Росой…

– Валентина, – простонал Хосе. – Во-первых, Роса совсем не такая уж плохая… А во-вторых, я ведь говорил тебе, что порвал с ней…

Валентина словно не слышала мужа. Она устремила взгляд в окно и почти беззвучно прошептала:

– Если откровенно, Хосе, то меня беспокоит, как ты с ними будешь справляться. Ведь воспитывать детей – очень нелегко. Тем более троих.

– Валентина, но ты поправишься, и мы вместе будем их воспитывать…

Она жестом остановила его.

– Ты снова о том же. Но представь себе, что остался один с детьми. Как и что ты будешь делать?

Хосе задумался. Какое-то чувство подсказывало ему, что торопиться с ответом не следовало. Наконец он с любовью посмотрел жене в глаза.

– Хочешь, я скажу тебе чистую правду?

Валентина едва заметно кивнула.

– Наверное, я не справился бы, – признался Хосе. – Но без моих детей мне будет очень тяжело.

Чуть заметная улыбка тронула губы Валентины.

«Что поделаешь, – подумала она. – Он эгоист, как и все мужчины».

Она легонько сжала руку мужа.

– Хосе, у меня к тебе просьба.

Он наклонился к жене.

– Какая?

– Прошу тебя, приведи ко мне детей. Я хочу поговорить с ними. – Валентина немного помолчала и добавила: – Потом у меня уже не будет сил…

Хосе прикусил губу, удерживаясь от слез.

– Хосе, пожалуйста, сделай, как я прошу… И не нужно, чтобы ты или мама присутствовали при этом… при нашем разговоре… Я люблю вас всех, но я должна поговорить с детьми. Это очень важно! А теперь иди… Дай мне отдохнуть…

Хосе поднялся. Его переполняла злость – он злился на себя за свою беспомощность. В голове беспорядочно роились мысли. Что делать? Как заставить Валентину не думать о смерти?!

Какая-то надежда на Ричардсона оставалась. Не сегодня-завтра с ним свяжутся, он откликнется на их просьбу приехать, если он человек.

Валентина посмотрела на мужа по-особому, так, как она умела это делать в лучшие годы их супружеской жизни. И Хосе понял, что в этом взгляде заключена та подлинная власть, которую Валентина всегда имела над ним – сильным и уверенным в себе мужчиной.

– Прошу тебя, Хосе, иди, – повторила она. – Я вижу, ты хочешь мне что-то сказать, но лучше не говори. Просто иди!

Жалко улыбнувшись, Хосе молча кивнул и вышел.

Было решено, что мальчики поедут в больницу с Вероникой и Марианной, а Хосе останется дома с дочерью.

– Девочка все равно ничего не поймет, – сказал он теще. – А со старшими пусть поговорит. Может, их присутствие хорошо на нее повлияет. И Альберто, возможно, исправит свое поведение, будет лучше относиться к матери.

Вероника бросила обеспокоенный взгляд в сторону мальчиков: не слышали ли они слов отца? Но те уже были на улице.

– Сеньора Монтейро, она просила, чтобы никто не присутствовал при их разговоре, – продолжал Хосе. – Боюсь только, что ребята испугаются: вдруг Валентина начнет прощаться с ними… Вы уж смотрите там…

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Не беспокойся, все будет хорошо.

Не доходя до палаты дочери, Вероника остановилась и обратилась к спутнице:

– Марианна, зайди, пожалуйста, к Валентине и скажи, что мы пришли. Я пока побуду с детьми здесь. – И, повернувшись к мальчикам, скомандовала:

– Садитесь на скамейку и ждите.

Они послушались. Альберто вытащил из сумки какую-то книжку и углубился в чтение, а Энрико с любопытством оглядывался по сторонам.

Стоило Валентине услышать, что у нее посетители, она пришла в волнение. Как и всякой женщине, ей захотелось выглядеть получше.

– Марианна, у тебя есть с собой какая-нибудь косметика?

– Есть, конечно.

Марианна выложила на кровать содержимое своей сумки: пудреницу, помаду и тушь для ресниц, тени и румяна.

– Ты уж мне помоги, я не хочу сама даже смотреться в зеркало: я знаю, что выгляжу ужасно.

Марианна начала приводить подругу в порядок. Справиться с синими кругами под глазами, меловой бледностью щек было нелегко. Наконец она отодвинулась от Валентины, оценивая результат своей работы.

– Ну вот, кажется нормально, – одобрила она. – Валентина, что ты все-таки хочешь им сказать? Сохрани тебя Господь, только не говори мальчикам ничего такого… Они уверены, что ты скоро вернешься домой. Я просто поссорюсь с тобой, если ты их напугаешь.

– Поссоришься? Как смешно это слышать… Давай, веди их сюда.

Когда Марианна вышла, Валентину охватили сомнения. О чем она будет говорить с детьми? В самом деле, она не должна их пугать. А вдруг этот разговор последний? С замиранием сердца она ждала.

Энрико вошел первым, нерешительно остановился и, увидев на кровати мать, бросился к ней. Альберто, переступив порог, постоял у двери, плотно ее закрыл, но не сдвинулся с места. Вид у него был насупленный.

– Мамочка, как я по тебе скучал! – целовал Энрико Валентину.

– И я по вас скучала, – мать поцеловала мальчика и погладила его по макушке. – Альберто, почему ты такой надутый? Мог бы хоть улыбнуться маме… Подойди сюда… – Альберто молча подошел. – Какие вы у меня красивые… Но вам пора подстричь волосы, а то будете похожи на девчонок.