Пат Бут - Малибу

Тони почувствовал, что Латхам просит у него прощения. Он это очень отчетливо ощутил.

— Я все время считал, что ты бросил маму. Я ведь не знал, что это она ушла от тебя… — тихо проговорил Тони. Он уже знал, что земля круглая, а не плоская, но ему еще требовалось какое-то время, чтобы осознать и принять всем сердцем такие перемены.

— Да… она бросила меня, потому что я был негодяем, который заслуживал именно такой участи… — продолжал Латхам.

Затем он глубоко задумался. Его заботила одна вещь, но он боялся спросить Тони напрямую об этом. Все же он решился:

— Тони, а твоя мама что-нибудь вообше говорила обо мне? Говорила ли она тебе, что любит меня?.. — Латхам взглянул на Тони. В его глазах теплилась надежда, что это было именно так.

Тони медленно кивнул в подтверждение. На самом деле он не был до конца уверен в этом. Но то, что его мать до самых последних дней сохранила любовь к Латхаму, для Тони было совершенно ясно, когда он вспомнил, что мать никогда не говорила сама на эту тему, но и всегда обрывала его, когда Тони из мальчишеского озорства начинал нести какую-то чепуху о своем отце. Да, теперь он точно понял, что она не давала ему сказать худого слова о своем отце. А этот факт тоже значит много.

Тони смотрел на своего отца, и его одолевали мысли, которые никогда раньше ему не приходили в голову. Ему вдруг захотелось многое рассказать отцу, посоветоваться с ним, получить его поддержку. Интересно, подумал Тони, в отроческом возрасте отцы нужны, чтобы воспитывать. В более старшем они нужны для того, чтобы приглядывать и направлять. Может, сейчас у него именно такой возраст, когда отец и должен его направлять?

Латхам выпрямился, расправил плечи и встал. Боже! Будущее не казалось ему легким и радужным. Но он ничего не боялся. Рядом с ним был наследник его дел, его духа, его империи. Сильный, талантливый, молодой Тони. Возможно, подумал Дик Латхам, что это даже подарок Небес. Его сын вырос нормальным человеком. Ему не вскружили голову деньги и положение его отца. Он вырос в бедности, в непростых условиях полуголодного существования. Научился держать удар и не поддаваться панике. И научился самому главному — беречь свою честь.

Сейчас они стояли плечом к плечу. Все лишнее, нанесенное глупыми амбициями, перестало для них существо — вать, словно никогда и не было. Была только нежная любовь между отцом и сыном. Они торопились наверстать упущенное задолгие годы и не могли наглядеться друг на друга.

Повинуясь какому-то властному импульсу, Латхам обнял Тони, и онц крепко сжали друг друга в объятиях, надолго замерев. Потом уже Тони, совсем как мальчишка, уткнулся носом плечо отца, всхлипнул и зарыдал во весь голос. Пэт смотрела во все глаза на встречу отца с сыном тоже плакала от счастья, от умиления, от любви к ним обоим…

Военный совет был в самом разгаре. Пэт Паркер съехала на самый краешек стула, но совсем этого не замечала. Тони Тоже весь подался вперед, вслушиваясь в невероятный рассказ Дика Латхама о том, как его шантажирует Эмма Гиннес.

— И вот теперь вы все знаете, дорогие мои. Я ничего не мог поделать, кроме того, что уже случилось. Передо мной вполне реально стояла тюрьма и обвинительный приговор за убийство Алабамы, которого я не убивал. Я понимаю, что звучит для вас это неубедительно, но я выбрал наименьшее зло — согласился пожертвовать вашей карьерой… Но теперь все будет по-другому. Я больше не уступлю этой твари. Пусть я погибну, но не сверну. Тогда и вы будете в безопасности.

Латхам облегченно вздохнул. Он был определенно рад тому, что все так повернулось. Он очень устал, исполняя замысловатый тнец под дудку Эммы Гиннес, и был на грани срыва, — Теперь он видел достойный выход для себя. Он готов был пожертвовать собой во имя вновь обретенного сына. Так он хотел загладить и свою вину перед Евой Вентура. Была еще и Пэт. Он готов был пожертвовать собой и ради нее, ради ее будущего с Тони.

— Нет! — в один голос вскрикнули Тони и Пэт и улыбнулись при этом совпадении своих чувств и действий.

Они наконец узнали, в чем корни такого странного поведения Латхама, его непротивления Эмме Гиннес. Им сейчас тоже нужно было какое-то время, чтобы осмыслить происшедшее и выработать единственно правильное решение. Пэт даже замотала головой, отгоняя ненависть к Эмме. Перед ней снова встало лицо Бена Алабамы, ее преданного друга и защитника природы, которого эта ведьма хладнокровно приговорила к смерти и своими руками убила. От нее можно было ждать чего угодно. И Эмма не заставила себя ждать. Она осуществляла сейчас свой новый план в отношении Латхама, Тони и ее, Пэт. Эмма гениально овладела техникой шантажа и сейчас заканчивала вышивать по канве своего дьявольского плана. Вышивать нитками, смоченными в их крови…

Поражал холодный расчет при осуществлении убийства Алабамы. Эмма едва знала его и, уж конечно же, не испытывала к нему никакой ненависти. Он стал пешкой в ее дьявольской игре. Нет, не пешкой, а скорее козырным тузом в ее плане мести. Это потрясало и ужасало одновременно.

— Так, значит, Эмма записала на магнитофон твои угрозы в адрес Алабамы, когда вы были вдвоем в ресторане «Ла Скала», — начала вслух думать Пэт, стараясь найти верное решение проблемы как можно скорее. — Она вся обмоталась проводами и микрофонами, совсем как в шпионских фильмах про Бонда, — продолжила Пэт. — А почему бы тебе не повторить ее маневр? — сказала Пэт спустя какое-то время.

— Как это? — не понял ее Латхам. Но зато понял и обрадовался Тони.

— Ну, конечно же, надо сделать так, как Пэт говорит. Затем, папа, тебе надо — будет сказать Эмме, что ты не собираешься нас выгонять с киностудии. Эмма не выдержит и снова начнет тебе угрожать. Останется только аккуратно записать весь ее шантаж на пленку.

— Магнитофонная запись не является вещественным доказательством, — вдруг официальным тоном произнес Дик Латхам, вспомнив студенческий курс юриспруденции…

Но ему тоже понравилась эта спасительная мысль. Да, только таким образом можно было избавиться от домогательств со стороны Эммы Гиннес. С этой точки зрения и магнитофонная запись Эммы не могла стать вещественным доказательством. Но у нее было перед ним психологическое преимущество — пленка плюс отпечатки пальцев на канистре. Сама же Эмма пока была неуязвима. Пока, пока… Мысль Латхама заработала с прежней силой и настойчиво искала выхода из тупика. А что, если затеять с ней этот разговор где-нибудь в комнате, а в другой, рядом, будет Томми Хаверс и нотариус, который может засвидетельствовать все, что скажет Эмма? Можно пригласить и полицию, даже священника в свидетели… Если все провести аккуратно и четко, то он сорвется с крючка, на который его поймала эта англичанка.