Кэтрин Уэбб - Полузабытая песня любви

– Димити, что случилось? Вы здоровы?

Не говоря ни слова она попробовала приподняться. Он помог ей сесть. Зак взял ее за ноги, чтобы спустить их с кровати, и обратил внимание на то, какими они стали тонкими, похожими на щепки.

– Хотите, я позову доктора?

– Нет! – сказала она вдруг, а затем откашлялась. – Никакого доктора. Я просто устала.

– Это была странная ночь, – осторожно согласился с ней Зак. Она кивнула и уставилась в пол. На ее лице застыло отсутствующее выражение. – Простите меня, – сказал он, не зная сам, за что просит прощения. Наверное, за то, что проник в тайну, которую Димити так долго хранила. За то, что отнял этот секрет.

– Все последние шесть лет Чарльз был мертв. Я знала, но… но уверила себя, что это не так. Мне хотелось, чтобы он оказался жив. – Слезы выплеснулись у нее из глаз и потекли по щекам.

– Вы ведь любили его по-настоящему, да? – пробормотал Зак.

Димити взглянула на него снизу вверх. Казалось, боль в ее глазах стала осязаемой. Один за другим вопросы в голове Зака потускнели и уплыли куда-то. Он понял, что Димити ничего ему не должна.

– Больше, чем жизнь, – ответила она и глубоко вздохнула. – И я бы сделала для него что угодно. Все, чтобы искупить перед ним мою вину.

– Вину за что, Димити? – нахмурился Зак.

Еще две слезинки упали на сцепленные руки.

– За то, что я сделала, – выдохнула она так тихо, что он с трудом мог расслышать. – Что я сделала. – Она вздрогнула от беззвучного рыдания.

Зак ждал, надеясь, что она продолжит, но Димити замолчала. Вдруг ему смутно вспомнилось, что Уилф Кулсон, разговаривая с ним о смерти Делфины, сказал о чем-то важном.

– Теперь все узнают. Люди придут и увидят, что Чарльз жил здесь. Они поймут, что я его прятала. Ведь так?

Она снова взглянула на него, и морщины, усиленные страхом и горем, обозначились на ее лице еще четче. Зак покачал головой:

– Вовсе нет, Димити. Если вы хотите, чтобы я никому ничего не говорил, то я не скажу. Обещаю.

Ее глаза округлились, и в них Зак прочитал недоверие.

– Вы не шутите? Вы готовы поклясться? – прошептала она.

– Клянусь, – ответил Зак, чувствуя, как тяжесть данного обязательства стиснула его сердце, словно железным обручем. – Тайна, которую хранили вы с Чарльзом, по-прежнему принадлежит вам. А картины принадлежат Ханне. Если до сих пор она не выдала ради них ваш секрет, то, уверен, не сделает этого и теперь, – сказал он.

Димити кивнула и закрыла глаза.

– Я так устала, – сказала она, снова опускаясь на пожелтевшие простыни.

– Тогда отдохните. Я… проведаю вас завтра.

– Отдохнуть? Да, пожалуй. Но они снова ко мне придут, – пожаловалась старушка тихим и испуганным голосом.

– Кто придет, Димити? – нахмурился Зак.

– Они все, – прошептала старушка, после чего ее морщины разгладились и она уснула. Зак накрыл ее шерстяным одеялом и в знак прощания коснулся пальцами руки в грязной красной митенке.

Встревоженный Зак, который никак не мог решить, позвать к Димити врача или нет, сел в автомобиль, вернулся в деревню и уже собирался свернуть на дорогу, ведущую к Южной ферме, когда увидел знакомую фигуру, сидящую на скамейке. У ног старика лежала собака, а сам он глядел на море. Зак подъехал и опустил стекло.

– Приветствую вас, мистер Кулсон, как поживаете? – поздоровался он.

Уилф Кулсон сжал в руках поводок и кивнул, решив, видимо, все-таки соблюсти минимальные правила приличия.

– Я помню, вы просили меня больше не задавать вам вопросов, касающихся Димити…

– Это верно, просил, – отозвался старик с опаской.

– Я только что от нее, и она сказала… Знаете, ее слова заставили вспомнить кое о чем из нашего с вами давнего разговора, и мне захотелось все-таки задать вам еще один вопрос. Вы разрешите?

Уилф Кулсон бросил на него взгляд, в котором отразились смешанные чувства, от грусти до воинственности.

– Ну и какой?

– Я, помнится, спросил вас, отчего умерла маленькая Элоди, дочь Обри, и вы сказали, что смерть произошла от естественной причины, хотя иные утверждали обратное. Вот мне и стало интересно… что вы хотели этим сказать?

– Я выразился недостаточно ясно?

– Нет, но… Кто возражал и каковы были доводы? Если вы скажете, никто об этом, конечно, не узнает. Обещаю полученные от вас сведения в моей книге не использовать. Я просто пытаюсь понять, с чем сейчас живет Димити… Поэтому не объяснили бы вы, что имели тогда в виду?

Уилф, похоже, обдумывал просьбу. Он слегка шевелил челюстями, то втягивая, то надувая щеки. Но наконец решил заговорить. Ему явно хотелось излить душу.

– Вскоре после того, как случилось несчастье, в паб зашел доктор. Это был доктор Марш, тот самый, который дежурил в больнице, когда привезли дочь Обри. Он считал, что у нее пищевое отравление. Я тоже тогда заглянул в паб выпить пива и все слышал собственными ушами. Старшая из сестер часто собирала вместе с Димити травы у живых изгородей…

– Старшая? Делфина?

– Ну да, та самая, которая в конце концов стала женой молодого Брока. Доктор рассказал о симптомах, и я видел, как некоторые из присутствующих обменялись за его спиной многозначительными взглядами. В наших краях многие знают, что именно вызывает подобное отравление.

– И что же?

– Болиголов, – кратко ответил Уилф. – Цикута.

– Господи… Так вы думаете, Делфина сорвала эту траву по ошибке и… Элоди ее съела?

– Либо так, либо…

– Либо что?

– Эту гадость не так-то легко отыскать. Я имею в виду болиголов. Фермеры вырывают этот сорняк везде, где найдут, потому что от него может погибнуть скот. Девушка должна была зайти очень далеко, чтобы его найти. Да и то понадобилось бы чертовское невезение, чтобы это случилось.

– Значит… вы хотите сказать… она сделала это намеренно?

– Нет. Я этого не говорил. Зачем одной сестре желать смерти другой? Да еще рисковать отравить при этом всю семью… Какая ей от этого выгода?

– Да, никакой… – Зак, у которого похолодела спина, замолчал и посмотрел в сторону «Дозора». – Делфине это действительно было ни к чему, – пробормотал он.

– В конце того лета Димити была сама не своя. Когда вернулась из Африки. Не понимаю, зачем Обри понадобилось возить в Африку такую девушку, как Мици? К чему хорошему это могло привести? Она не походила на саму себя. Я пытался с ней разговаривать, но она ничего не соображала. – Уилф сердито тряхнул головой. – Ну вот. Этого для вас достаточно. И пусть наш разговор останется между нами, – сказал старик с мрачным видом, и Зак увидел, что костяшки на руках, стиснувших поводок, побелели.