В плену надежд (СИ) - Янова Екатерина

Спать я не могу. Поэтому встаю, иду на кухню. Руки дрожат. Надо успокоиться. Ставлю чайник, его мерное шипение немного успокаивает, когда чайник закипает, я на автопилоте наливаю чай. Только через пару минут понимая, что я по привычке налила две чашки и уже заварила Андрею черный, себе зеленый. Как я могла всего за несколько дней так привязаться к этому человеку? А ведь я и раньше понимала, что Андрей не спешит открываться. Он почти ничего не рассказывал о себе, я надеялась, просто не пришло время. А теперь понимаю, возможно, ему есть что скрывать? Может он не тот, за кого себя выдает? Захар ведь тоже не сразу показал свое истинное лицо. Я почти допиваю чай, когда слышу, что входная дверь открывается. Андрей заходит на порог, вид хмурый. На меня старается не смотреть. Я не знаю, как себя вести. Он проходит к печке, начинает там шурудить, подсыпает угля в топку, потом уходит в спальню. Я только сейчас понимаю, что в комнате довольно холодно, а я сижу в тонкой ночной рубашке. Андрей возвращается с пледом, подходит ко мне, набрасывает на плечи, потом садится у моих ног прямо на пол, берет мою руку, смотрит на красные отметины на запястье, которые завтра наверняка превратятся в синяки, прижимается к ним губами, закрывает глаза и сидит так несколько секунд. Потом зарывается лицом в мои колени и шепчет:

— Прости меня, — сердце мое сжимается, слезы текут быстрее. Я не знаю, что сказать, просто запускаю руку в его волосы и начинаю поглаживать. Так я успокаиваю себя, надеюсь, что и его. Мы сидим так несколько минут в полной тишине. Потом Андрей сгребает меня в охапку, и перетаскивает на колени. Я прижимаюсь к нему, он снова говорит:

— Этого больше не повторится, я обещаю. Я буду спать на диване.

Я вскидываю голову, мне это не нравится.

— Почему? Что тебе снилось?

Он тяжело вздыхает.

— Я не хочу об этом говорить. Просто поверь. Со мной спать опасно.

Я понимаю, что он снова пытается от меня закрыться, не пускает в душу, значит, не стала я для него настолько близкой. Эта мысль расстраивает меня больше всего. Я не могу сдержать слезы. Он прижимает меня сильнее.

— Не плачь, пожалуйста. Прости меня. Я должен был это предвидеть.

Я поднимаю голову. Смотрю на него, он вытирает слезы, на лице его боль, он нежно потирает мою шею, где тоже наверняка есть следы.

— Я хочу знать.

— Не надо.

— Надо! — уверенно говорю я. — Помнишь, ты в начале сказал мне, что я должна доверять и быть откровенной с тобой. Неужели я не заслужила того же?

Он тяжело вздыхает, прижимает мою голову к груди, зарывается носом в мои волосы и дышит тяжело, как будто набирается сил. Долго молчит, потом начинает говорить:

— Я прошел войну, Соня, там было столько дерьма, что это не расскажешь за вечер. Я хочу все это забыть, а не вспоминать.

Я провожу рукой по его груди, добираясь до левого бока, где у него заметный шрам. Спрашиваю:

— Ты был ранен?

— Да. И не раз. Но это было самое серьезное ранение, которое чуть не отправило меня на тот свет.

— Это пуля?

— Нет. Это осколочное ранение.

— Тебе снится война?

— Иногда да, но чаще другое.

— Что? — я не собираюсь отставать. Я хочу понять.

Он молчит, потом говорит всего одно слово, которое многое объясняет:

— Плен.

О боже. Это страшно.

— Долго? — не унимаюсь я.

— Пять дней. Но они показались вечностью.

— Тебя освободили?

— Нет. Я сбежал.

— Тебе часто такое снится?

— Раньше почти каждую ночь, теперь редко. Но все же бывает. Поэтому мы теперь будем спать врозь.

— Не будем, — твердо говорю я, — без тебя мне страшно.

— А со мной опасно! — с горькой усмешкой говорит он. — Я ведь мог тебя убить.

— Не мог. Просто я не ожидала такого. Теперь я буду готова и сразу пускать в ход все, что под руку попадется. Тогда укус в плечо покажется тебе мелочью!

Он смеется, прижимает меня крепче:

— Мне тоже не хочется спать далеко от тебя, но я не хочу навредить. Не хочу, чтобы ты меня боялась.

— Я не боюсь. Теперь, когда ты все объяснил.

— Ты меня простила?

— Да. Теперь да.

Он прижимает меня крепче. Мы снова сидим в полной тишине, и сейчас я ощущаю то, чего не чувствовала раньше. Андрей приоткрыл для меня душу и это самое ценное. Ради этого мне не жалко потерпеть немного боли и страха. Зато теперь мы стали еще ближе.

Мы с Соней еще долго сидели на кухне на полу. Почти не разговаривали, больше молчали. Но это была такая тишина, которая не требовала слов. В итоге Соня заснула у меня на руках, я отнес ее на кровать и хотел отправиться на диван, но она не дала. Почувствовала, что хочу ее оставить, и вцепилась в меня мертвой хваткой. В итоге я дождался, пока она крепко заснет, и все же сбежал. Знал, что все может повториться, и не мог этого допустить. Так происходило и потом. Соня пыталась меня убедить, что не боится, что страшно ей спать без меня, а не со мной, но я не мог теперь спать спокойно рядом. В глазах так и стояли отметины на ее запястье и шее. Они просто кричали о том, что я мог убить ее. От этого я себя чувствовал конченым уродом. Поэтому я каждую ночь дожидался, пока она уснет, а потом уходил на диван. Иногда к утру она все же прибегала ко мне, и мы ютились на тесном диване.

Хорошо, что в утро, когда мне позвонил мой человек, я спал один, и Соня не слышала. Новости он принес самые нерадостные, даже шокирующие. Такого я от мудака Сомова не ожидал. Похоже, Соня оказалась права, а я сильно недооценил ублюдка.

Полученное сообщение вызвало смех, только очень не радостный. Нас с Соней объявили в розыск. Причем, что самое забавное, Соню объявили похищенной… мной. Это о многом говорило, прежде всего о том, что у этого козлины хорошие повязки в органах. Причем явно в высоких рядах, иначе такая фигня не прошла бы в такие короткие сроки. Соню объявить пропавшей конечно не проблема, но чтобы повесить это на меня, надо было постараться. Это усложняет все, так как теперь наши рожи будут светиться на всех столбах. За любую информацию объявлено вознаграждение, поэтому нам следует быть особенно осторожными. Небезопасно становится даже здесь. Придется прибегнуть к плану Б, а я надеялся, что до этого не дойдет.

Оправляю сообщение на номер, которого нет ни в одной телефонной книге. Его я помню наизусть, несмотря на то, что не набирал его уже очень давно. В сообщении всего одно слово, это наш условный пароль. Надеюсь нужный мне человек сейчас в стране и сможет помочь. Иначе, придется нам не сладко. Уже через 10 минут на мой телефон поступает звонок с закрытого номера. Этого я и жду, поэтому отвечаю сразу.

Мы договариваемся о встрече, и я отключаю вызов.

Соню очень не хотелось посвящать во все это дерьмо, но выбора нет. Она должна знать, чтобы понимать серьезность положения. Самым тяжелым оказалось сообщить, что мне придется уехать. После этого она совсем сникла, я видел, что она на грани истерики, но держится из последних сил.

— Соня, успокойся. Я постараюсь быстро вернуться.

— Ты не скажешь, куда едешь? — спрашивает она.

— Нет. Мне нужно встретиться с одним человеком. Надеюсь, он сможет нам помочь.

Она кивает.

— Если вдруг не вернусь до утра, позвонишь вот с этого телефона на вот этот номер. Но это в крайнем случае.

Также оставляю ей приличную сумму налички.

После этого она вообще начинает дрожать.

— Соня, ты думаешь, я хочу тебя бросить?

— Нет, — мотает она головой, но я замечаю сомнения в ее глазах.

— Помнишь, я тебе говорил, что ты должна доверять мне. Все должно быть хорошо. Это на крайний непредвиденный случай.

Уезжаю с тяжелым сердцем, но делать нечего. Хватит сидеть, как мыши. Пора вступать в игру.

Больше всего времени у меня ушло на дорогу. Мне нужно было срочно избавиться от своей машины, потому что ее сейчас ждут на всех постах. Поэтому первым делом я отправился по проселочным заснеженным дорогам в соседнее село, там жил мужичок, друг Сереги, с которым мы не раз охотились вместе.