Лесли Пирс - Камелия

Мэл побледнела. Она не хотела туда входить.

— Не пугайся, Мэл. — Магнус подошел ближе и положил ей руки на плечи. — Когда-нибудь тебе придется зайти в эту комнату. А что касается Маелза, то он храбрый старик, который потерял самого дорогого человека в своей жизни. И он твой дедушка.

Мэл взглянула в глаза Маелзу и почувствовала себя намного сильнее, увидев в них сострадание. Как всегда, Магнус оказался прав. Маелз нуждался в утешении больше, чем кто-либо другой. Мэл не понимала, почему она раньше об этом не подумала.

Маелз расположился в том же широком кресле, в котором он сидел во время их первой встречи. Когда Мэл остановилась в дверях, он поднялся, опираясь на трость с серебряным набалдашником.

Ковер был тщательно вычищен, на нем не осталось ни следа, который мог бы вызвать воспоминания. Мэл была так поражена, увидев, как сильно изменился Маелз, что даже не заметила, как прошла по тому месту, где умерла Хелен. Казалось, будто вся его плоть растаяла, оставив только складки желтеющей кожи, нависавшей над воротником рубашки.

— Камелия! — произнес он дрожащим слабым голосом и с трудом сделал несколько шагов к ней навстречу. — Как ты, моя дорогая?

— Я… — сказала Камелия и замолчала. Она сняла шляпу и положила ее на журнальный столик.

— Были времена и получше? — попытался улыбнуться Маелз, но его красные глаза оставались грустными, а губы лишь слегка искривились. — Глупый вопрос, да? В моем возрасте пора уже знать слова, которые говорят в такие минуты, но если я и знал их когда-то, то все забыл.

Внезапно все то, что Ник сказал наверху, дошло до Камелии.

— Прости. — Она сделала несколько шагов и крепко обняла дедушку. — Мне давно надо было с тобой поговорить.

— О Мэлли, я понимаю, — пробасил он ей на ухо. — Я тоже боялся с тобой встречаться.

Камелия удивилась тому, что он назвал ее Мэлли. Как бы то ни было, она крепко его обнимала, и ей было все равно, как он ее называл.

— Джон и Бонни называли тебя так, когда ты была маленькой, — объяснил Маелз, нежно поглаживая ее волосы своей старой, жилистой рукой. — Тогда это имя казалось мне странным, потому что было похоже на Элли, но сейчас оно подходит тебе больше, чем любое другое.

На Камелию нахлынули воспоминания. Тогда ей было четыре или пять лет, она гуляла вместе с отцом в заливе Рая. Они смотрели на рыбацкую лодку, и Джон крепко держал ее за плечи. В трюме было полно серебристой рыбы, которая все еще шевелилась.

— Это сельдь, — сказал отец. — Часть рыбы будет продана свежей, а другую часть отвезут в дом для копчения. Она будет там висеть до тех пор, пока не засолится и не станет коричневой. Потом ее назовут «копченая селедка».

— Почему ее называют по-разному, ведь это одна и та же рыба? — спросила Камелия.

Джон взял ее на руки и поцеловал, при этом его усы защекотали ее щеку.

— Например, тебя зовут Камелия, но иногда это имя кажется мне слишком величавым, поэтому я называю тебя Мэлли.

— Маме не нравится, когда ты меня так называешь, — проговорила девочка. — Она говорит, что это звучит слишком просто.

— Мама считает, что копченая сельдь тоже слишком простая, — рассмеялся он. — Но мне нравится называть тебя Мэлли и я люблю копченую селедку. Для меня это особенные имена. Я ем копченую селедку, когда я в командировках, а когда я с тобой наедине, то зову тебя Мэлли.

Теперь Камелия понимала, почему Бонни так не нравилось это ласкательное имя. Дело было не в том, что оно звучало слишком просто. Оно было созвучно с именем Элли. Сейчас все встало на свои места: этот старик — ее единственный родственник, оставшийся в живых, и она должна заполнить в его жизни то место, которое всегда занимала Хелен.

— Я бы тоже хотела называть тебя по-особенному, — пробормотала Мэл, спрятав лицо на груди Маелза. От его черного костюма пахло нафталином. Мэл стало интересно, в этом ли костюме он был на похоронах своей жены. — Я не могу называть тебя Смайли — сейчас это уже неуместно.

Маелз некоторое время не отвечал, только прижимался щекой к волосам Мэл и крепко сжимал ее в своих объятиях.

— Есть еще слово «дед», — произнес он.

Мэл сидела на заднем сиденье катафалка. Справа от нее был Маелз, слева Ник, она крепко держала их обоих за руки. За ними в другой машине ехали Магнус, Антони, Джоан и Джули — горничная. За ними следовали девять или десять личных машин, в которых сидели друзья Хелен по съемочной площадке, а также члены клуба, познакомившиеся с Хелен в «Окландз». Все остальные поехали прямо в церковь, которая находилась в Келстоне. Солнце отражалось от блестящей поверхности машины, едущей впереди, посылая им в лицо яркие лучи и солнечные зайчики. Казалось неправильным то, что оно светило так ярко. Из-за цветов Мэл не видела гроба.

Они медленно тронулись и поехали вверх, мимо крытого плавательного бассейна, леса и через ворота. На деревьях осталось мало листьев, но те, которые опадали, казались последней данью Хелен.

Когда катафалк медленно проезжал мимо Видкломб-хилл, невероятно красивые виды Бата напомнили Мэл о том времени, когда она впервые приехала сюда. У нее даже дыхание перехватило от красоты, открывшейся перед ней. Город, выстроенный из прочного золотистого камня, возвышался над долиной. Он был таким же роскошным, как, наверное, и тогда, когда богачи переехали сюда, чтобы заселить эту долину.

В то первое утро Камелия поняла, что именно здесь ее место. Даже сейчас, после всего, что произошло, у нее было то же чувство.

— Красиво, правда? — грустным голосом спросил Маелз. — Хелен говорила, что, приехав сюда, она почувствовала, что вернулась домой.

Мэл сжала руку дедушки. Он тихо плакал, большие слезы катились по его щекам.

— Хелен вернулась домой, — прошептала Мэл. — И теперь она навсегда останется здесь.

Люди останавливались и склоняли головы, когда кортеж медленно проезжал по городу. Машины поехали по тихим улочкам, мимо Викториа-парк и свернули к деревне Келстон.

Комок подкатил к горлу Мэл, когда они поднимались по крутой, петляющей дороге в Келстон. На каждом повороте открывался невероятный вид: пологие зеленые холмы справа, а слева, внизу, река пробивала свой путь через зеленые поля. Камелия знала, что Хелен хотела поселиться здесь навсегда — если не в коттедже Келстона, то где-то поблизости. Магнус рассказывал, как Хелен, шутя, говорила: так как в этом месте время, казалось, стояло на месте, то, возможно, она никогда не состарится и не станет дряхлой. Тогда у нее будет время научиться всему, что она не успела освоить: печь пироги, варить варенье, отличать цветы от сорняков.