Лишняя (СИ) - Гойдт Юлия

Родной город встретил теплым июньским дождем. Я с наслаждением подставляла лицо каплям, и улыбалась. Настюха теперь второкурсница!

Дома мама с папой радовались вместе со мной моим успехам, я, как всегда, в лицах показывала и рассказывала им всю свою студенческую жизнь, пока мы сидели за ужином. Мама и папа хохотали, обнимали меня, и я чувствовала — они мной гордились.

Нас ожидало еще одно приятное событие через неделю — приезжал Никитка из армии. А потом, в августе, вернется и Тимка. И все опять будет, как раньше — светло и радужно.

* * *

— Настеныш! — весело прокричал в трубку Ванька. — Едем купаться!

— Эм… — я замялась. — Даже не знаю…

— Значит, едем! Собирайся, мы с Дениской скоро заедем за тобой!

— С Денисом? — не успела удивиться я, как в трубке раздались гудки.

Ох уж этот Ванька! Вот как, скажите мне, я должна ехать купаться с ним, да еще с его другом, имея при себе такие специфичные ноги? Ведь на пляже не будешь ходить в джинсах. Вечно жизнь подкидывает мне проблем. Вот уж спасибо кому-то там, наверху.

Я со вздохом полезла в шкаф за купальником. Надела его, стараясь не заглядывать в зеркало — знала, что если увижу отражение своих ног, сразу передумаю. Поверх натянула шорты, майку, взяла в большую сумку полотенце, бутылку минералки, крикнула маме, что еду на озеро с друзьями, и вышла к воротам.

Через пять минут подъехала знакомая черная «десятка», из окна высунулось загорелое Ванькино лицо, он улыбнулся и кивнул мне:

— Залезай!

Я открыла дверь и забралась на заднее сиденье машины. Ванька перегнулся через спинку водительского кресла и поцеловал меня в щеку, потом кивнул на парня, сидящего рядом:

— Знакомьтесь, это Денис, мой лучший друг. А это Настя, моя девушка!

— Привет! — парень улыбнулся и протянул мне ладонь.

— Привет, — в ответ растянула губы в улыбке я, и пожала ему руку.

Ванька включил магнитолу, и под веселую музыку мы тронулись с места. Я искоса разглядывала его друга — такой же высокий, как и Ванька, только смуглый, черноволосый, на скуластом лице сияют удивительно светлые зеленые глаза, что странно, учитывая цвет кожи и волос. Они смеялись, обсуждая что-то, и мне было как-то удивительно видеть Ваньку в новом амплуа. Почему-то не думала, что у него есть друзья. Вот уж странно.

Мы выехали по проселочной дороге к берегу озера. Пляж был пустой, не считая пары семей, приехавших искупаться. Ванька и Денис с диким гиканьем поскидывали шорты и сандалии, и побежали в воду. Я рассмеялась их поведению, взяла полотенце, закрыла машину и спустилась к пляжу. Оглянулась на воду — не смотрит ли никто? — быстренько стянула шорты и майку, и забежала в воду по колено, чтобы никто не обратил внимания на мои ступни.

Волны приятной прохладой лизнули мои коленки, я присела, взвизгнула, подождала пока разница между жарким воздухом и прохладной водой не пропадет, и потом поплыла вдоль берега. Плавала я плохо, но на воде держалась. Дениса и Ваньку уже не было видно — видимо, поплыли наперегонки к противоположному берегу. Я улыбнулась — мальчишки…

Когда они наконец-то приплыли обратно, я сидела у берега и плескала ногами в воде. Ванька присвистнул:

— Классная у тебя фигура, Насть! Да тебе для рекламы купальников сниматься нужно!

— Ага, — усмехнулась я, — конечно.

— Эх ты, нашел такую красивую девушку, и не сказал даже где, Ванюх. Друг называется! — укоризненно посмотрел на Ваньку Денис.

— Вот Настя! Пять минут знакомы, а видишь, уже Дениску покорила! Не зря не знакомил, не зря! — Ваня рассмеялся, подхватил меня на руки и побежал в глубину. Я взвизгнула:

— Осторожно, я плохо плаваю!

— Не бойся, держу, — ласково улыбнулся Ваня и поцеловал меня.

Потом мы полежали немного на пляже, и поехали домой. Я пригласила ребят к себе, на мамины пироги, и предложение было принято на «ура». Часов в 10 вечера я выпроводила их, и уставшая, свалилась в кровать. Завтра был волнующий день — возвращался Никитка.

* * *

— Настя! Неси тарелки, что на столе на кухне! — кричала мне из гостиной мама. Я бросила салфетку, которой вытирала бокалы, и помчалась за тарелками.

Сегодня мама весь день кричит, ну и немудрено, я тоже была взбудоражена. Еще бы, не видели брата и сына целый год! Я прижала к груди стопку тарелок и помчалась обратно в гостиную. Не въехала в дверной проем, поскользнулась, ударилась об косяк — и все двадцать тарелок разлетелись вдребезги.

Я подняла виноватый взгляд на маму. Та стояла с открытым ртом, стояла…и вдруг бессильно опустилась на колени и разрыдалась.

— Мам…ты чего? — испугалась я, и подползла к маме, обняла её со спины.

— Прости, Настюш, я так нервничала… кричу на тебя целый день, а ты носишься как угорелая, угождая мне…прости… — мамины плечи содрогались в рыданиях.

— Да ты что, мам… Я все понимаю, я тоже соскучилась по Никитке. Давай-ка сбегаю к соседке за новыми тарелками.

— У нас в буфете есть…

Я кивнула головой и пошла в прихожую, к шкафу с посудой. Вдруг услышала звук хлопнувшей дверцы машины, меня как током пронзило, я швырнула тарелки в сторону и помчалась за порог:

— Никииииткааааа!!!

Брат, шагавший по тропинке, поднял голову и улыбнулся. Я, стуча босыми пятками по асфальтовой дорожке, побежала к нему навстречу. С ходу запрыгнула к нему на руки, обхватив руками шею, прижалась щекой к его небритому подбородку и прошептала:

— Киит…

— Настюха… — брат прижал меня к себе, вдыхая запах моих волос.

Потом из дома выскочила мама, и мы так долго стояли во дворе, обнявшись. Наконец-то зашли, суетились вокруг повзрослевшего Никитки — подавали ему полотенца, чистую одежду, попить… А когда пришел с работы папа, мы сели за стол и отпраздновали возвращение брата. Он жадно ел, налегая на сладости и мясо в особенности — всем известно, что кормят в нашей армии не очень.

За год Никитка вытянулся в рост, но похудел — скулы стали видны настолько, что казалось, будто они вот-вот прорвут кожу щек, а уши, и без того торчавшие в разные стороны, стали топорщиться еще смешнее. Кит долго рассказывал о своей жизни в армии, о том, как ходил в караул, как избегал натиска наглых дембелей, и много чего еще. Мама и папа жадно слушали его, стараясь наглядеться на сына.

Ну, вот и все в сборе. Спать мы легли очень поздно, уже светало — кончалась короткая июльская ночь.

***

Я шла на рынок, лениво помахивая авоськой — мама велела купить овощей. Стояла тридцатиградусная жара, солнце пекло нещадно, и при минимуме одежды мне было так тяжело шагать, что я еле переставляла ноги. Глазела по сторонам, отчаянно зевала, вдруг взгляд зацепился за знакомый силуэт. Ванька?! Ну да, он, шагает рядом с какой-то высоченной, ему под стать, темноволосой девицей и весело хохочет. Обнимает её за плечи, берет её сумку и так по-джентельменски несет.

Мне как будто ударили под дых. Час назад, когда я ему позвонила и предложила прогуляться вместе со мной на рынок, он ответил, что очень занят на огороде, помогает бабушке с прополкой. Здорово…

Они шагали мне навстречу, я попыталась свернуть, пока не поздно, но опоздала — взгляд недоуменных Ванькиных глаз уже остановился на мне.

— Тыыыы?! — как-то испуганно протянул он.

— Ага. Я. — я пожала плечами и все-таки попыталась улизнуть. Однако Иван, растерявшись, мне этого шанса не дал:

— Эм…Ну…Знакомьтесь, это Настя, а это Элеонора.

— Очень приятно, — прошелестела брюнетка.

Я окинула ее взглядом. Ну да, фигура отменная — длинные ноги, обутые в фиолетовые туфли на нереально высоких каблуках, задница, талия, грудь размера третьего, ошеломляющее мини, декольте и спереди, и сзади, распущенные волосы длиной ниже талии, вот только лицо… Явная склонность к башкирской национальности, и любовь к обильному мейк-апу. Дааа, Иван, разочаровал ты меня.

— И мне, — соизволила бросить я. — Гуляете?

— Типа того, — отмахнулся Ванька нарочито-небрежно, — Провожаю её на вокзал.