Наталья Штурм - Уж замуж невтерпеж, или Любовь цвета крови

По двум статьям – нанесение побоев средней тяжести и угроза убийством – Блохиным был вынесен отказ в возбуждении уголовного дела. Дознавательница Тварева, стараясь не смотреть мне в глаза, демонстрировала новое платье унылым сотрудницам, до которых, видимо, не дошли деньги моего мужа.

Для меня это было первое обращение в милицию за всю жизнь. И первый шок. Я задавала себе вновь и вновь риторический вопрос: как может быть, чтобы женщина с переломами ключицы и носа, с многочисленными гематомами на разных частях тела просила ее защитить, а ей отказали. Моя адвокат заразительно смеялась:

– Вы в какой стране живете? Дали бы участковому триста баксов – он бы вашему мужу еще и скотоложство приписал. А так… Будем бодаться, пока кому-нибудь из вас не надоест.

Больше я уже ничему не удивлялась.

Прокурор был самый что ни на есть настоящий. Такой, каким должен быть: красивым, монолитным, бескомпромиссным. Сказал как отрезал.

– Здравствуйте! Меня зовут…

– Узнал. Присаживайтесь.

– У меня вот…

– Вы говорите правду? – Его глаза выжигали сердце. Такому не солжешь.

– Клянусь.

– Идите.

Из прокуратуры я вышла пошатываясь. Причастность к высшему органу справедливости подмосковного района подняла меня на недосягаемую степень самоуважения. Уголовное дело было возбуждено.

То, что я полюбила игрока и алкоголика в одном лице, я поняла не сразу. Точнее, захотела понять не сразу. Познакомились-то мы в казино, и он был сильно пьян. Говорить он уже не мог и жестами объяснил, что является моим поклонником. Ветер свободы свистел у меня в ушах, карманы были полны денег, ежедневник пестрел предложениями. Роберт не мог стать обузой, он мог быть лишь одним из… Я приготовилась к отношениям налегке.

– Ты не хочешь спросить, женат ли я, есть ли у меня дети? – не выдержал он через неделю знакомства.

– Мне неинтересно. Я отношусь к тебе с юмором, – равнодушно ответила я.

– Я женат, у меня есть дочь… и собака, – почему-то добавил он.

«Полный комплект для семейного счастья», – подумала я, слегка позавидовав.

Отношения наши еще не зашли в глубь меня, поэтому я диктовала свои правила.

– У меня нет времени на тебя. Извини. Созвонимся позже. – Мысленно я мстила ему за «комплект».

– Я утром приеду к твоему дому, когда ты дочку в школу повезешь, – не сдавался он.

– Не теряй время. Пока, дорогой.

«Чего ты злишься? Зачем он тебе?» – здравый рассудок указывал мне на сомнительность выбора. «Ничего, пусть будет. Что-то в нем есть», – отвечала я сама себе. У него красивое имя – Роберт. Такое же, как у моего любимого актера Де Ниро. Ему тридцать пять лет, он далеко не урод, к тому же женат – значит, кому-то нужен. Ничто так не заводит женщину, как мысль о победе над соперницей.

Вечером я приехала к своему приятелю Жене. Его популярный хит про девочку в автомате, которая плачет, предполагал понимание женских проблем. Их я и вывалила на Женьку.

– Понимаешь, по-моему, я влюбилась в алкоголика, – грустно поведала я.

– Кого ты имеешь в виду? – забеспокоился артист.

– Да ходит тут один, из бизнесменов…

– Не связывайся. С пьющим пропадешь! – философски заметил мой друг.

– А лучше давай выпьем. Хрен с ними – их много, а мы одни, – видимо, вспомнив о звездном статусе, произнес певец.

– Где справедливость? – рассуждал он дальше, выставляя на стол разные вкусности. – Вот говорит чья-нибудь жена: «Муж пьет – разведусь!», но ведь не станут же они бросать матерей, отцов пьющих, будут сначала их лечить, сколько сил хватит, а муж такой же родственник, самый что ни на есть родной, за него всю жизнь бороться надо, а не разводиться! – последние слова Женя уже выкрикивал от возбуждения.

Домой я вернулась в четыре утра в твердой уверенности бороться за Роберта – чужого мужа-алкоголика.

Гастроли в Крыму на несколько дней отодвинули назревавший роман. Когда живешь в гуще быстротекущих событий, нет времени на эфемерные фантазии.

Роберт остался в далекой хмурой Москве, а я в компании друзей-артистов колесила по Симферополю, Бахчисараю и Ялте.

Гастроли – как наркотик. Подсаживаешься и хрен так просто соскочишь. Жутко тянет каждый раз снова испытать всю прелесть внимания к своей персоне, суету переездов, терки ни о чем в ожидании самолета или поезда, хохмы и приколы любимого коллектива. Рядом твой директор – «папа-мама». Он решит все проблемы. Тебе остается только хорошо выглядеть и отлично отработать. Если без неприятных сюрпризов, то все обычно проходит на ура. Почти довольного собой артиста после концерта погружают в авто и перевозят в шикарный номер отеля. Там уже одни, лежа на диване, смотрят ТВ и отсыпаются, а те, что покрепче и помоложе, глушат всю ночь веселые напитки и пускаются во все тяжкие. Ночь удалась, если мебель в номере перебита, был секс, а гитарист N, как всегда, потерялся.

Среди артистов ходила байка про одного о-о-очень известного рокера. Будучи на гастролях, он напился до того, что не мог найти дверь. Так ему кричали в замочную скважину: «Ползи на стук!» Недавно видела его на одной пафосной акции – видать, все-таки выполз…

Гастроли в Крыму сулили свежие ощущения, поскольку проходили в рамках дней культуры, и собралось много коллективов, в том числе и театральных.

В главной роли спектакля по пьесе Ф. Фицджеральда был секс-символ Дмитрий Шевцов. Атлетический красавец с грустными глазами сражал сердца девушек наповал. Когда он появился в кафе, где все артисты ужинали после концерта, на его руках висели по четыре актрисы и позади волочился шлейф из воздыхательниц.

В этот день нам, нескольким артистам, присвоили звания заслуженных. Это было приятно. Народ в кафе бурно отмечал событие, тем более что причина уважительная.

Дима подошел ко мне и поздравил. У меня что-то дернулось внутри. Мне редко кто-то нравится с первого взгляда. А тут – поглупела в секунду. Типаж мой. Темноволосый, печальный взгляд и интеллект в глазах.

Пошли всей гурьбой к нему в номер. Я чувствовала, что нравлюсь ему. В номере через полчаса стало нечем дышать от биополей похотливых девушек. Каждая хотела остаться в номере последней. Осталась последней я.

…Он потер виски красивыми руками и произнес:

– Что-то я сегодня перебрал, по-моему.

«Не алкоголик, – догадалась я, – те хрен признаются, что нажрались».

– Пойду приму душ. – И он удалился в ванную.

Я убрала пустые бутылки, вытряхнула пепельницу, протерла стол и вдруг поняла, что между нами ничего не будет. При всем его великолепии (парадокс!) он был абсолютно несексуален. Мне хотелось его приласкать, пожалеть, позаботиться о нем, как о сыне, но не более.