Элин Хильдебранд - Сезон любви

– Тетя Дейзи? – повторила Рената.

– Да, милая.

Бедная девочка, наверное, считает ее сумасшедшей, как и все соседи: «Искалечила сама себя, провела несколько месяцев в психушке, забросила ресторан». Или еще хуже, решила, что Маргарита не поняла, кто именно звонит. Вот бы она удивилась, если бы узнала, что Маргарита каждый день думает о ней и Кэндес.

На Маргариту вдруг нахлынули воспоминания. «Хватит! – одернула она себя. – Девочка ждет!»

– Извини, детка, ты застала меня врасплох.

– Я вас разбудила? Уже поздно.

– Нет, я не спала, читала в постели. Где ты, милая? В колледже?

– Еще три недели каникул.

– Ах да, точно. Сразу не сообразила.

Маргарите показалось, что разговор похож на собачонку, которую она вывела погулять, и теперь та рвется с поводка. Сейчас август, значит, когда Рената вернется в колледж, она будет… на втором курсе? Позапрошлой весной Маргарита отправила крестнице пять тысяч долларов, подарок к дню окончания школы. Кругленькая сумма, хотя кому еще Маргарите давать деньги? Рената была лучшей в выпуске, ее приняли бы и в Йель, и в Стэнфорд, но она выбрала Колумбийский университет, где Портер до сих пор возглавлял отделение истории искусств. Рената поблагодарила за подарок милым посланием, написанным витиеватым почерком, с множеством восклицательных знаков. Дэн тоже прислал сообщение на фирменном бланке своей конторы: «Ты снова перестаралась, Марго. Надеюсь, у тебя все в порядке». Маргарита заметила, что он не удосужился сказать ей спасибо. Впрочем, она и не надеялась. После стольких лет Дэн ее так и не простил. Видно, решил, что Маргарита послала деньги из чувства вины, хотя на самом деле ею двигала любовь.

– Где ты сейчас? – спросила Маргарита.

В единственном письме за год, приуроченном, как обычно, к Рождеству, Дэн писал, что Рената в восторге от занятий по литературе, упомянул о ее работе в приемной комиссии и даже о ее соседке по комнате, однако ни словом не обмолвился о планах дочки на лето.

– Я здесь, на Нантакете. В ресторане на Федерал-стрит.

Внезапно Маргариту бросило в жар, лоб и подмышки взмокли от пота, хотя климакс у нее начался еще во времена первого срока президента Клинтона.

– Неужели?

– Да, приехала на выходные до воскресенья. С женихом.

– С кем?

– Его зовут Кейд. У его семьи дом на Халберт-авеню.

Маргарита погладила растрепавшуюся атласную кайму летнего одеяла. Жених в девятнадцать лет? И Дэн разрешил? «У парня, должно быть, денег куры не клюют, – цинично подумала Маргарита. – Надо же, Халберт-авеню!» Тем не менее ей не верилось, что Дэн смирится с замужеством Ренаты, пока той не исполнится хотя бы двадцать. Человеческую натуру не переделаешь. Дэниел Нокс – типичный папаша-собственник. Ему всегда претило делить с кем-то свою дочурку.

До Маргариты дошло, что Рената ждет ответа.

– Понятно.

– Его родители все о вас знают! – сообщила Рената. – Они ходили в ваш ресторан. Говорят, это было лучшее место. Им до сих пор его не хватает.

– Спасибо на добром слове.

Интересно, кто родители этого Кейда? Завсегдатаи или забегали раз в сезон? Вспомнит ли она их имена, лица? Что еще рассказали они Ренате из того, что знают – или думают, что знают?

– Я так хочу вас увидеть! Кейд тоже хочет, но я сказала, что пойду одна.

– Конечно, милая.

Маргарита выпрямила спину; осанка сразу стала идеальной, как в балетном классе почти шестьдесят лет назад. Мадам Верже учила своих подопечных представлять проволоку, которая тянется от макушки к потолку. «Подбородок выше, mes choux!»[4] Маргарите казалось, что она сейчас взлетит от счастья. Сердце радостно колотилось. Рената здесь, на острове! Хочет с ней встретиться!

– Приходи завтра к ужину. Сможешь?

– Само собой! Во сколько?

– В половине восьмого.

В «Зонтиках» бар каждый вечер открывался в половине седьмого, а ужин подавали в половине восьмого. Много лет Маргарита строго придерживалась этого порядка, почти не делая исключений и не ища выгоды.

– Обязательно приду!

– Дом пять на Куинс-стрит. Найдешь?

– Да, – ответила Рената. На заднем фоне раздался взрыв смеха. – Значит, до завтра, тетя Дейзи?

– До завтра. Спокойной ночи, детка.

С этими словами Маргарита положила тяжелую телефонную трубку на место и подумала: «Только для нее».

Маргарита не готовила уже четырнадцать лет.

Маргарита редко покидала дом. Каждые две недели ходила в супермаркет за продуктами, раз в месяц – в банк и на почту за марками. Раз в сезон запасалась книгами. Ежегодно показывалась врачу и отвозила свой джип на техосмотр. И всякий раз сталкивалась со знакомыми, хотя и не с теми, кому была бы рада. Приходилось вежливо улыбаться и здороваться. Ладно, пусть думают что хотят! И Маргарита, довольная и встревоженная собственным безразличием, тихо посмеивалась, совсем как сумасшедшая ведьма.

Но сегодня все изменилось. Собравшись рано, Маргарита почти час топталась у двери, словно скаковая лошадь перед препятствием, пока обезьянка в часах не сообщила, что можно пускаться в путь. Утро сияло. Рената придет в гости! Они вместе поужинают! Вернее, Маргарита устроит ей торжественный прием.

Вооружившись списком покупок и кошельком, Маргарита медленно шла по Куинс-стрит. Дома здесь все сплошь были старинные, с террасами, крошечными садиками и оградами из штакетника. Самая красивая улица на острове, по мнению Маргариты, хотя она нечасто позволяла себе наслаждаться прогулками, а в это время суток вообще не выходила. Правда, иногда она бродила по Куинс-стрит зимними ночами, заглядывала в окна пустых домов, обитатели которых перебрались в места с более благоприятным климатом. Однажды ее остановила полиция, вернее, полицейский, молодой, не старше двадцати. Он включил мигалку и подошел, размахивая в темноте фонарем, когда Маргарита смотрела в окно дома в самом конце улицы. Маргарите всегда нравился этот старый, обшитый белыми досками особняк с узорчатыми витражными окнами, к тому же поговаривали, что его владельцы знают толк во французском антиквариате. Наверное, полицейский принял Маргариту за воровку, хотя и очень нервничал, когда заговорил с ней. Спросил, чем это она занимается, и Маргарита ответила, что просто смотрит. Похоже, ответ не слишком удовлетворил копа. «У вас есть дом?» – поинтересовался он. Маргарита рассмеялась и показала на свое жилище. «Вон там. Номер пять», – сказала она. Полицейский предложил ей «вернуться в помещение», пока не замерзла. Дело было накануне Рождества. Подумать только, в рождественскую ночь Маргарита слонялась по улице как бродяга или неприкаянная душа в поисках пристанища.